Глава 28
Рома
Я вышел за ворота и, оказалось, что даже воздух здесь другой — чище, позволяет дышать, а не липнет к легким ядовитой смолой. В одном Слава прав на все сто, в этот дом я больше не вернусь.
Сука!
Он прочитал наш разговор? Нет, он прочитал монолог матери. Но почему-то не учел мой ответ. Что я тогда ей сказал? Сейчас даже не вспомню. Я привез Милу на озеро, и все мысли были заняты только ей.
Черт… Она, должно быть, все слышала. И наверняка накрутила себя. Конечно, ведь я такой подонок, что намного проще поверить в то, что я поступаю с людьми, как последняя сволочь, а не просто пытаюсь выбраться из этого болота несправедливости.
А самое смешное, что она единственная в этом долбаном мире, рядом с кем я чувствую себя… собой. Сама же залезла мне под кожу, и меня затянула.
Я заберу ее отсюда. Вот прямо сейчас. Если она не пойдет со мной, то все ее слова и ломаного гроша не стоят.
Достал из кармана почти разряженный телефон и матернулся. Почти девять. Вадим вылетел из головы. Только вспомнил о нем, и на экране высветился его номер.
— Малыш, ты меня ждешь? Я уже подъезжаю! — томно проговорил он.
— Она не рядом, и уже не актуально, — буркнул я.
— А вчера говорил, что подействовало. И как прошло?
Я устало выдохнул и сжал переносицу до рыжих пятен в глазах.
— Давай просто покончим с делом быстрее. У меня планы на вечер, помнишь?
А про себя подумал: «Если они еще в силе». Гребаное «ЕСЛИ».
— Ладно, выходи, — посерьезнел он. — Буду через минуту.
— Уже на улице.
Я сбросил звонок и набрал Милу. Просто должен был услышать ее голос и понять, что она все еще на моей стороне. В ухо раздались короткие гудки. Я подумал, что она звонит мне, мы просто наткнулись друг на друга. Раздраженно сбросил и набрал еще раз. Но на этот чертов раз ее телефон был отключен. Какого хрена? Во входящих действительно были вызовы от нее. Но телефон был по-прежнему отключен. Я посмотрел на ворота ненавистного мне дома — войти? Получить по лицу от собственного отца опять? Правда ему не понравилась, отнюдь.
Автомобильный сигнал и звук тормозящих шин заставили меня обернуться. Вадим кивнул через окно, даже не став глушить двигатель. Я пришел в себя, выдохнул, собрался. Он — мой билет в независимую жизнь. Слишком долго я шел к этому, чтобы отступать от последнего шага. Сегодня мы подпишем договора, оформим все документы и приступим к работе. А там месяц, другой, третий, и пойдет первый доход.
— Привет! — поздоровался я, открывая дверцу. Он протянул мне руку и нахмурился, осматривая лицо.
— Этот свежий. Мелкая? — удивился Вадим. Видимо, кожа на скуле саднила не просто так. — Мы перестарались с этим «малыш», да? Я говорил тебе, она будет в бешенстве!
Я хмыкнул и мотнул головой.
— Она была, но не настолько. С ней мы решаем проблемы другим способом.
Вадик понимающе улыбнулся и тронулся.
— Тогда отец. Что вы никак не пойдете друг другу навстречу?
— Я попытался. Но сложно что-то доказывать тому, кто тебя не воспринимает вообще никак. Давай не будем об этом, лады?
Вадим мотнул головой.
— Как скажешь, Лис. Одно только скажу. Он будет гордиться тобой, когда мы откроем дело.
Мне уже было плевать. Честно. Отпустило, отрезало. Я хотел быть для него сыном, которым бы он гордился. Теперь я просто хотел быть собой. Но я больше не хотел быть сам по себе.
Набрал Миле сообщение.
— Когда мы освободимся? — спросил у Вадика.
— Прости, я замотался вчера, забыл предупредить, — виновато произнес он. — С адвокатом все в силе, а вот нотариус перенес встречу на час позже. Значит, на пять будем у него. И где-то в половину шестого будешь свободен.
«Жду тебя в шесть у кондитерской».
Я не столь надеялся на то, что она прочитает это, как на то, что получу уведомление, когда она снова появится в сети.
— Дерьмовое утро, — прошептал я, стукнувшись о подголовник.
— Дерьмовый настрой на великое дело, — поправил Вадим и посмотрел на меня, когда мы притормозили на светофоре. — А если серьезно, спасибо тебе, Ром.
— Да ладно. Свою же шкуру спасал.
— Не только. В первую очередь мою. — Он протянул мне кулак. — Брат.
— Брат, — подтвердил я и стукнул его кулак своим.
Вадя возобновил ход, но я видел, что-то гложило и его.
— Мы же все обсудили вчера. Компромат у тебя на руках. У меня копия, у Кати копия, у Толяна копия. Если Черт будет рыпаться снова, засадишь его за решетку. Что не так?
Вадим поджал губы. Долго думал, не говорил.
— Ты не знаешь этого ублюдка так, как я. Он же насквозь червивый. Спокойно новость не примет и не заляжет на дно, как мы того хотим. Если с тобой связываться побоится, то может осклабиться на Катю.
— Он не знает, что у нее копия файла, — заверил я.
— Да не в том дело. Он знает, что я ее люблю. Он только прикидывается болваном, сам видел. Он и про Милу все понял. Понимаешь, к чему я?
Я сжал челюсти.
— Понимаю.
— Я не могу быть спокоен за наших девушек, пока эти черти на свободе. Мы должны их посадить сейчас, а не ждать, пока они отомстят. А они отомстят, даже не сомневайся.
Я думал об этом. Вернее, я решил подумать об этом всерьез позже, когда мы подпишем документы. Не так все просто. У Черта батя завязан с органами, и он за них с Лией горой, не то что мой… Не суть. Суть в том, что просто отнести в полицию флэшку с фотками, записями разговоров и другими доказательствами — бесполезное дело. Все быстренько подчистят, потеряют, замнут. Знаем, как это делается. Значит, нужна подстава. А это уже само по себе тянет на криминал. Не хочу уподобляться этим, как верно Вадим выразился, чертям.
— Что-нибудь придумаем, — проговорил я, потирая раскалывающиеся виски. С драками точно пора завязывать. В поле зрения попал маленький шрам на ладони. Вспомнил, как нам было по тринадцать-пятнадцать, отцы оставили нас одних в доме Вадима, а сами свалили на бизнес-тусовку. А мы разожгли костер в саду и как настоящие индейцы свершили ритуал братской преданности. Надо было разрезать руку, выпить какое-то гадкое пойло вроде самбуки с каплями крови, присягнуть на преданность друг другу и поделиться самой сокровенной тайной. Мы выполнили все пункты. Я признался, что не люблю свою мать. Вадим — что влюблен в Катю. С тех пор у меня есть брат. А то, что я немного приврал Миле, не считается. Ведь действительно никого к себе не подпускал. Вадим был далеко все это время. Но та клятва все же отложилась в наших неокрепших разумах. Я верю, что он не предаст.
— Значит, любишь. Все еще? — спросил и показал ему ладонь.
Вадим улыбнулся и открыл мне свою. У него шрам был побольше, он резал усерднее.
— Ничего не изменилось за семь лет, — произнес он. — Только Катя по тебе сохнет.
— Ты же знаешь…
— Да знаю! — воскликнул Вадя без какой-либо злобы. — Она, кстати, тоже поняла. Увидела тебя с Милой и дошло, наконец. А меня все устраивает, знаешь! В шестнадцать я за ней наблюдал. У меня девчонка для пробы появилась, Катюха ревновала, но все отрицала, конечно. В семнадцать для пробы появился и у нее какой-то хер. Меня тогда плющило конкретно, но как-то пережил. Потом она на полгода во Францию свалила. Я был в ауте, затянуло в плохую компанию, сам знаешь. А когда она вернулась уже вся расфуфыренная мадам — куда я ей после французов! Я и сам ее как мог подольше динамил, лишь бы Черт на нее глаз не положил. Но не углядел, все же в одних кругах тусим. И ее в свои сети втянули, сволочи. Ну а теперь нам по двадцать один. Она нагулялась, натанцевалась, навертелась своей задницей. И знаешь, все эти годы я наблюдал со стороны и надеялся, что притупится все, застынет и забудется как-то само собой. Но каждый раз, когда вижу ее с другим, меня опять уносит. Как долбаный…
— Капкан, — закончил я, потирая брови. — Один раз попал и не выбраться.
— Именно! Ты знаешь. — Вадим хмыкнул и завернул на нужную нам улицу. — Так вот, отвечаю на твой вопрос — это вот оно и есть. Самое настоящее. С годами не проходит, проверено. Так что не будь идиотом, как я. Не мучайся. Хватай в лапы и в норку!
Я засмеялся и снова посмотрел на долбаный телефон. Пускай только трубку возьмет.
— Приехали, — оповестил Вадим. — Документы у меня.
Время близилось к обеду, когда последние пункты основного договора были оговорены. С Вадимом мы обо всем договорились сразу, оставались лишь формальности. Основателем компании стал он, доход решили делить соответственно вложенным средствам. Мои тридцать процентов, его семьдесят. Зато я полностью руковожу процессом стройки, начинки, организацией работы и подбором персонала. Примерно через год, когда спорткомплекс отобьет себя, и начнет приносить доход, мы с Вадимом откроем еще два филиала — под его руководство и под мое. А там посмотрим, пока остановились на трех крупных комплексах в области.
Проблема была лишь в земле. Думали, справимся сами, но, в конце концов, пришлось подключить отца Вадика. У крестного были выходы на нужных людей, и нам в целях развития спорта в регионе все же согласились отдать в долгосрочную аренду территорию у озера. Да, того самого. Вот почему я решил отпраздновать день рождения Милы именно там. Хочу, чтобы она выбрала любое название для комплекса, какое ей только стукнет в голову. А Вадим предложил заказать у нее оформление логотипа, баннеров, флаеров — всей рекламной графики.
Я опять набрал ее, до того, как мы бы начали подписывать акт передачи земли в аренду, ведь знал, что это затянется еще минимум на час. Но в ответ механический голос опять заявил, что абонент недоступен.
— Все в порядке? — спросил Вадим в который раз. — Ты же говорил, что поссорился с отцом, а не с ней.
— Я не ссорился. Не знаю.
— Так бывает! — он засмеялся. — Ты можешь и не знать, а вы уже, оказывается, поссорились.
После его слов о Черте внутри появилось противное сосущее чувство. Какого хера с ее телефоном? Психанул и набрал Алену. Отец бы точно не взял трубку, хотя я не был уверен, как отреагирует на мой звонок мачеха. Она и слова не сказала, пока мы с отцом выясняли отношения. Впрочем, мне было плевать.