Проблесковые маячки бросились в глаза сразу же, как только Джиан повернул на нашу улицу. Дэйю напряглась, подобралась.
— Какого?.. — пробормотал Джиан и поддал газу.
Скорая, полиция. Мой дом. В груди нехорошо защемило.
Кианг… Это ведь совершенно не в его духе. Нет, он — не тот человек, чтобы…
— Да быстрее давай! — рявкнул я.
Джиан подлетел к столпотворению на скорости километров шестьдесят, при разрешённых здесь двадцати. Резко затормозил. Народу собралось — наверное, со всей улицы. Скорая, полицейские натягивают жёлтые ленты. Один махнул рукой, предлагая объезжать по встречке, но Джиан затормозил прямо перед ним. Я выскочил из машины.
— В чём дело? — накинулся на ближайшего полицейского.
— Иди отсюда, парень, — беззлобно откликнулся тот. — Нечего глазеть.
— Это — мой дом, — процедил я сквозь зубы. — Что случилось?
Полицейский захлопал глазами, явно растерявшись от такого поворота событий. Кому принадлежит дом, он, безусловно, знал, но в лицо меня не видел и сейчас лихорадочно прикидывал, как себя повести. Доложить? Задержать? Объяснить?
Что-то изменилось в гуле толпы. Я повернул голову. Покачнулся.
Из дома вышли двое человек с каталкой. Не торопясь. Человек, лежащий на каталкой, уже никуда не спешил — в чёрных мешках обычно всем уже всё равно.
Я бросился туда, к ним. Полицейский попытался заступить мне дорогу, но отлетел в сторону. Я даже не успел задуматься, как его отбросил. Следующего отшвырнула Дэйю. Толпа раздалась, я остановился возле носилок.
— Что вы делаете? Вы не можете… — говорил кто-то.
Я дёрнул молнию на мешке.
Много раз задумывался, что в таких ситуациях чувствуют другие люди. Со временем, с течением лет, которые превращали меня в чёрствого и бездушного мента, я стал воспринимать их реакцию, как досадную помеху. Когда нужно получить показания, но необходимо ждать, пока пройдёт истерика.
Может, Дэйю и была права. Может, с каждым убийством душа всё больше покрывается омертвевшей оболочкой. У меня эта оболочка должна быть уже в метр толщиной. Но сейчас я ощутил себя голым на ледяном ветру.
Последней надеждой было — что Кингжао выписали, она вернулась домой, и тут её окончательно свалил какой-то приступ. На мгновение я даже убедил себя, что вижу её лицо. Лицо незнакомой женщины, роль сына которой неумело играл.
Но внутри мешка лежала Ниу. Её лицо покрывали кровавые разводы, ещё не успевшие засохнуть.
Эпилог
Кто-то тормошил меня, кто-то пытался что-то до меня донести. Я ничего не слышал.
Сколько таких мешков уже видел? Сколько увижу ещё? Что должно произойти — для того, чтобы я прекратил притягивать смерть к тем, кто мне дорог?!
Последнюю фразу я, должно быть, проорал вслух.
А потом — увидел рядом с собой Дэйю. И как будто бы нас троих — вместе с Ниу — отделила от остального мира незримая стена.
Ты бы не оборвал этот ритуал ни за что на свете, но он прервался. Ещё секунда — и я бы умерла.
Наверное, решение было продиктовано паникой. В голове всё смешалось. Душа, дух, тело, жизнь, смерть. Я увидел тьму, увидел дракона и птицу и ощутил знакомый позыв к слиянию двух чакр.
Кровь ещё не засохла.
В реальности мы с Дэйю смотрели в глаза друг другу. Она кивнула, стиснув зубы и сжав кулаки. Красноватый луч от её сердца протянулся к моему. Вздрогнув, я повернул голову к Ниу. Жёлтый луч вылетел из моего сердца…
И всё исчезло. В темноте танцевали Жёлтый дракон и Красная птица. Поначалу казалось, что больше ничего не происходит.
«Зови, — услышал я неслышный шёпот Дэйю. Это были не звуки, я принял слова каким-то иным чувством. — Зови её душу.»
Ещё сегодня утром я, наверное, не понял бы, о чём говорит Дэйю. Утром я был другим человеком — уверенно идущим к своей цели и не желающим замечать ничего вокруг.
Но что-то изменилось. Что-то произошло со мной, когда я увидел чёрный мешок. Когда понял вдруг, что ни одной цели нельзя приносить в жертву жизнь наивной девочки, вся вина которой — в том, что полюбила того, кого нельзя любить. Что приняла на себя непосильную ношу… Я — Леонид Громов, или Лей Ченг, или то чудовище, которому выпало быть дважды рождённым — плевать уже, в кого я превратился, этого не допущу. Пока я жив, не позволю, слышите?!
Я почувствовал, как наполняюсь яростью. И эта ярость словно бы передалась пляшущим передо мной священным животным.
Дракон и Птица взвились, переплелись в единый клубок, и что-то ещё было во тьме. Сокрытое, незримое, большое. Оно медленно двигалось там, как будто каждое движение давалось ему с великим трудом.
Я помогу.
Во тьме не было место лжи. Там царили другие материи, поэтому я даже не усомнился в том, что это — странное, неопределённых очертаний — говорит правду. Оно поможет. А без него нам не справиться.
Поймайте её. Верните её. А я — привяжу. Как делалось веками.
Далеко-далеко мелькнула слабая мысль, что я сейчас толкаю с горы камень, который положит начало грандиозному обвалу. Но бывают моменты, когда становится не до возможных последствий.
Тьму прорезал столп света. Не яркого, слепящего, а какого-то будто жидкого — во всех смыслах. Эта «жидкость» текла снизу вверх, увлекая с собой мириады светящихся пылинок.
Каждая из них — чья-то душа. Но лишь одна была по-настоящему мне нужна. И вверх по столпу света полетел Жёлтый дракон. Красная птица вилась следом, но безнадёжно отставала.
Зови её!
И я позвал. Выкрикнул беззвучно имя, и отчаяние сотрясло всё моё существо. Здесь оно прозвучало жалко и бессмысленно. Что — имя для тех, кого влечёт вверх Свет?!
Не то имя, — вздохнула сущность, оставшаяся во тьме.
«Лей! — закричал я. — Меня зовут Лей Ченг!».
Сверху пришёл слабый отклик, и дракон удвоил усилия. Свет становился всё ярче. Ещё чуть-чуть, и станет поздно. Для нас обоих. И даже для птицы, что упрямо летит следом.
Вот и она, одна-единственная из мириада песчинок. Слабая, тусклая.
«Вернись», — сказал я ей.
Там — только боль.
«Не только».
Ещё — ложь. И холод. И одиночество.
«Ты не стала бы говорить со мной, если бы не надеялась».
Слишком поздно…
«Нет! Тот, из тьмы, поможет тебе. И я всегда буду рядом. Клянусь».
Здесь не было места лжи. И крохотная светящаяся крупица потянулась ко мне. Я увидел когтистую лапу дракона. «Пальцы» бережно сомкнулись вокруг крупицы.
«Держись».
Я выдержу, Лей. Клянусь.
Дракон рванул вниз, и этот путь был стократ труднее. Свет тянул к себе. Тянул не меня — душу Ниу. Но впереди летела Красная птица, и нас связывала тонкая красная нить. А от сердца птицы тянулась вниз ещё одна нить — чёрная, связавшая её с темнотой. Что-то снизу тянуло нас к себе, вновь и вновь обещая помощь.
«А цена?» — запоздало спросил я.
Не беспокойся о цене, Дракон. Не тебе оплачивать этот долг. Здесь играют другие силы.
А силы таяли — у меня. Я чувствовал, знанием избранного понимал, что точно так же опустошается Дэйю. Я — и та, которая решила, что будет со мной до конца, мы вдвоём пытались совершить невозможное.
Внизу засветились огни. Нет, не огни — чакры. Моя и Дэйю, связанные меж собой, пылали ярко. И третья, оказавшаяся с нами в одной связке, постепенно разгоралась. По мере нашего приближения.
«Лети», — шепнул я и выпустил искру.
Душа, мигнув на прощание, полетела вниз. Она обогнала меня, Дэйю и миг спустя влетела внутрь своей чакры.
Связь исчезла. Невидимое вздохнуло во тьме и прошептало: До времени. До времени…
— Лей! — меня лупили по щекам. — Лей, чтоб тебя! Да очнёшься ты или нет?!
Я открыл глаза. Увидел над собой перекошенное лицо Джиана. Он вздрогнул и отшатнулся. Пробормотал:
— Это… Ты как?
Я ухватился за его руку, поднялся.
Голова кружилась, в глазах плясали разноцветные пятна — но я очнулся. Значит, жив. И даже могу встать на ноги. Я оттолкнул мужчину в белом халате, державшего перед моим носом флакон с нашатырём. Бросился к каталке.
Чёрный мешок не застегнули.
То ли ни у кого рука не поднялась, то ли медработникам было не до того. Понятия не имею, что они тут сейчас наблюдали, но зрелище, видимо, было захватывающим.
Я положил пальцы на шею Ниу. И спустя безумно долгий миг почувствовал слабый, едва заметный толчок крови в артерии.
Рявкнул на медиков:
— Срочно! Искусственное дыхание, адреналин, реанимационный комплекс — что там у вас полагается? Бегом!
— Господин Ченг, мы уже сделали всё…
— Так сделайте ещё раз! — прорычал я, и мне почудилось, что откуда-то извне мне вторит рык дракона.
Кто-то из ребят в белых халатах пощупал Ниу пульс. Лицо его побледнело… Должно быть, представил, какой втык получит за профнепригодность.
Ошалевшие медики погрузили Ниу в машину скорой помощи, и та рванула с места, сверкая маячками и оглашая притихшую округу рёвом сирены.
— Отправь надёжных парней в сопровождение, — приказал Джиану я. — Чтоб глаз с неё не спускали, ни по дороге, ни в самой больнице — до тех пор, пока я лично не отменю приказ!
— Понял. — Джиан вытащил телефон и начал набирать чей-то номер раньше, чем я закончил говорить.
В фантастических фильмах в подобных ситуациях полагалось стирать память всем присутствующим. Этого я не умел, да если бы и умел, вряд ли стал бы заморачиваться. Слухом больше, слухом меньше — какая уже, в сущности, разница. Удивляло то, что я в принципе держусь на ногах. После того, что произошло — полагалось бы валяться, изображая собой труп, ещё как минимум сутки-двое. И с Дэйю, кстати, тоже всё в порядке. Ну, в относительном, конечно — выглядит так, будто из гроба встала, но встала же.
— Лей… — глядя на меня, начала она.
— Потом, — бросил я.
Избранный, Защитник, сделав своё дело, исчез. Включился полицейский. Тот, которого даже в самый первый миг, сквозь горе и отчаяние, уколол единственный вопрос.