Арсений Васильевич и Стеша вылезли из машины, и она сразу уехала.
– А мама дома? - с надеждой посмотрела на деда внучка.
– Нет, твоя мама… всё ещё в командировке, - вздохнул Арсений Васильевич.
– Я к маме хочу… и в школу.
– Поедем к тёте Вале, пойдёшь там в школу.
– А почему не в Москве? Я же здесь учусь.
– Так надо, милая. - Арсений Васильевич погладил Стешу по головке. - Ничего, скоро всё прояснится, успокоится, и мы будем жить, как раньше.
Они поднялись на одиннадцатый этаж (вспомнилось, как ему удалось спуститься по балконам на землю), и Арсений Васильевич подошёл к двери квартиры, которую снимала Марина. Возникло ощущение, что внутри кто-то есть. Он прислушался к себе: опасностью «не пахло», но в квартире определённо кто-то был.
Хозяева, подсказал внутренний голос, кто же ещё. Прошло три месяца, как ты бежал отсюда, а Марина так и не вернулась, вот хозяева и приехали, не получив очередного взноса.
Арсений Васильевич вдавил кнопку звонка.
Через несколько секунд из-за двери послышиался женский голос:
– Кто там?
– Извините, - приник губами к щели Арсений Васильевич, - я отец Марины Гольцовой, она снимала у вас квартиру.
Звякнули запоры, дверь отворилась. На пороге появилась молодая женщина в халате, с полотенцем на голове, глянула на Гольцова, на Стешу, улыбнулась:
– Привет, ребёнок. А где мама?
– В командировке, - стеснённо ответила Стеша, оглянулась на деда. - Это тетя Лариса.
– Очень приятно. Меня зовут Арсением Васильевичем.
– Проходите, - отступила Лариса. - Извините, что я в таком виде, готовлюсь к отъезду. Ещё полчаса, и вы бы меня не застали.
Они сняли обувь, прошли в гостиную.
– Располагайтесь, я сейчас. - Лариса убежала в ванную комнату, откуда донёсся звук включённого фена.
Гости сели на диван, поглядывая по сторонам. Ничего в квартире не изменилось с момента бегства Гольцова-старшего, лишь исчез стеклянный шкафчик с чайным и кофейным сервизами. Вполне возможно, его разбили налётчики, прибывшие за Арсением Васильевичем, и хозяйке пришлось возиться с уборкой груды стекла.
– Что тут произошло? - появилась она через две минуты, ещё не успев как следуег высушить волосы. - Я звонила много раз, потом в августе приехала, а квартира открыта! И шкаф разбит!
– Не знаю… - пробормотал застигнутый врасплох Арсений Васильевич. - Марина позвонила мне, что торопится в командировку… - приходилось сочинять на ходy, - а она такая несобранная, что могла и шкаф случайно разбить, и дверь оставить открытой.
– Странно, она показалась мне целеустремлённой натурой. А что за командировка у неё? Ведь Марина в гимназии работает?
– Пригласили за рубеж, - промямлил Арсений Васильевич, попытался перевести разговор на другую тему. - У вас, надеюсь, ничего не пропало?
– Мужнины часы найти не могу, а так вроде всё на месте.
– Мы заплатим… за шкаф…
– Ничего, разберёмся потом. До декабря квартира в вашем распоряжении, Mapинa заплатила вперёд, а к Новому году будем по-новому договариваться.
– Спасибо вам.
– Не за что. - Лариса скрылась в спальне. - Хотите чаю?
– Мы бы хотели остаться на пару дней, это возможно? Только ключей у нас нет, Марина не оставила.
– У меня есть запасной комплект. - Лариса вышла из спальни одетой в брючный костюм. - Могу дать на время. Только вы уж, пожалуйста, не оставляйте дверь открытой. Позвоните мне, если будете уезжать, и я заберу ключи. Пока, ребёнок. - Она помахала Стеше рукой, подхватила сумку, вторую повесила через плечо и убежала.
Гости переглянулись.
– Тётя Лариса всегда куда-то торопится, - серьёзно сказала Стеша.
– Да уж, деловая женщина, - согласился Арсений Васильевич, чувствуя себя неважно; врать он не любил. - Что ж, давай располагаться. Где ваша комната?
– Мы с мамой спали здесь. - Девочка вскочила, распахнула дверь в боковую спальню. - Вот моя кровать.
– Тогда я буду спать на диване в гостиной. Займись пока своими делами, а я искупаюсь.
Раздевшись, он залез под душ, включил горячую воду, потом холодную. Настроение повысилось, мышцы заиграли, голова стала ясной и лёгкой. Появилось желание двигаться физически, бежать или играть и волейбол, будто он только что хорошо размялся. По жилам заструилась не кровь, а жидкий огонь. Арсений Васильевич вспомнил «звуковые шары», которые формировал и бросал полковник Эрнст, заместитель главврача спецклиники в Бескудникове, и попытался создать такой же шар.
Сел на край ванной, обмотанный полотенцем, представил внутри живота воздушный шарик, начал разогревать его, посылая по артериям струи энергии в живот. Дождался, пока шарик засветится, мысленным усилием перегнал его по телу вверх и в ладонь. Сосредоточился, удерживая шар «виртуального огня» на ладони, и резким взмахом послал его вперёд.
Раздадся треск, по комнате разлетелись куски кафеля, запахло озоном.
Арсений Васильевич с недоумением посмотрел на вмятину в стене и кафельные осколки на дне ванной. Проговорил глубокомысленно:
– Мы с Ларисой не расплатимся…
– Дед, что там у тебя разбилось? - долетел сквозь дверь голос Стеши. - Ты упал?
– Поскользнулся, - ответил он. - Не волнуйся, всё в порядке.
Подумал: надо поосторожнее со своими экспериментами, ненароком дом разрушить можно. Лучше поискать точное местонахождение Марины и Максима, потом можно будет и поэкспериментировать.
Он убрал осколки кафеля в мусорное ведро, вскипятил на кухне воду, заварил чай. В шкафчике над мойкой нашлись сухари и сахар. Попили чаю с внучкой. Потом Арсений Васильевич уселся в гостиной перед включенным телевизором и принялся мысленно манипулировать потоками энергии, привычно выходя в энергоинформационный эфир Земли.
Ощущения повторились, равно как и зримые картины, которые любой нормальный человек окрестил бы галлюцинациями. Можно было подниматься «выше», пробивать тоннель связи с Карипазимом, но цель у него была другая, и Гольцов «свернул в сторону», развернул свою психоматрицу над Землёй, сориентировался и «раскинул крылья ментального видения» над Москвой.
Снова кто-то удивлённо и недовольно посмотрел на него сквозь пространство; впечатление было такое, будто взгляд-луч вытянулся откуда-то из Подмосковья или из каких-то лесов чуть подальше. Арсений Васильевич закрылся «зеркалом», и взгляд погас, втянулся в лес, в какое-то необычное строение в форме башни. Оценить, что это за строение и где стоит, Гольцов не успел, да и не придал значения мимолётному взгляду, приняв его за игру воображения.
Через несколько мгновений «поисковый луч» пси-зрения Арсения Васильевича засёк знакомые резонансные контуры. Запомнив их положение, он спроектировал увиденную картину на схематическую карту Москвы и вынырнул из операционного поля в реальный мир. Прикинул координаты аур обнаруженных люди. Как и предполагалось, Марина всё ещё находилась в Бескудникове и чувствовала себя достаточно хорошо, судя по свечению ауры, хотя в нём и преобладали печальные тона. А вот Максим Разин в данный момент «светился» в районе метро «Войковская», и его аура сильно не понравилась Арсению Васильевичу. Она была оранжево-красная, с лиловыми и сиреневыми полосами, что указывало на какой-то инфекционный процесс, идущий внутри организма майора. Впечатление складывалось такое, будто он заболел и не в состоянии мыслить здраво.
Арсений Васильевич передёрнул плечами, ощутив тоскливую обречённость, поселившуюся в душе Максима. Решение созрело само собой: сначала попытаться освободить друга дочери, а потом вместе с ним - её саму.
Он вышел из ванной, накинул джинсовую безрукавку, найденную в гардеробе Ларисы.
– Стеша, побудешь одна, не побоишься?
– Ты куда собрался, дед? - удивилась девочка, оторвавшись от телевизора. - Поздно уже.
– Я скоро вернусь. Никому не открывай и на звонки не отвечай, хорошо?
– А если мама позвонит?
– Не позвонит, она… далеко.
– Хорошо, дедуля.
Арсений Васильевич поцеловал Стешу в щёку, закрыл за собой дверь, задержался на секунду, услышав, как в замке дважды повернулся ключ, и, успокоенный, шагнул к лифту.
На часах было около девяти часов вечера, когда он вышел из метро «Войковская» и направился к посёлку телеакадемиков, располагавшемуся недалеко от рынка, на территории старого парка. Состояние сатори-«антенны» поддерживать было нетрудно. Организм сам, без участия сознания, находил нужные полевые резонансы, анализировал поступающую информацию и выдавал в мозг готовые выводы и рекомендации. По Москве в данный момент шагал не человек Арсений Васильевич Гольцов пятидесяти пяти лет от роду, бывший завлаб и бывший экзор, а «биолокатор и магический оператор» - если употребить терминологию учёных, исследующих феномены экстрасенсорики, и оператор этот способен был «видеть невидимое» - в инфракрасном и ультрафиолетовом диапазонах электромагнитного спектра, «слышать неслышимое» - от ультразвука до звуковых колебаний сверхнизкой частоты, и намного расширять свои физические возможности.
Было интересно глазеть по сторонам, отмечая особенности городских строений, о которых раньше просто не задумывался, наблюдать сквозь стены жизнь учреждений и жилых домов, видеть сквозь одежду (Боже мой, как же одежда может скрывать физические недостатки и даже уродство!), слышать доносящиеся со всех сторон шумы, голоса, вибрации, складывающиеся в непрерывный клокочущий гул, и в то же время - улавливать звуки избирательно, отсекая ненужные, или вовсе блокировать улавливаемый ушами и всем телом шум и идти в полной тишине.
Заглядевшись на сцену в кафе (он свободно видел сквозь зеркальные стёкла) - там кто-то кого-то материл, Арсений Васильевич едва не столкнулся с прохожим и заставил себя сосредоточиться на деле.
Выйдя на улицу Познера, он двинулся по ней, разглядывая особняки за высокими заборами, утопающие в зелени. Некоторые ещё строились, но большинство коттеджей являло собой торжество архитектурного авангарда, реализованного в соответствии со вкусами и эстетическими склонностями владельцев. У одного такого шедевра Арсений Васильевич задержался. Возникло чувство узнавания, подчёркнутое поднявшимся в душе беспокойством.