К ней подошла ее сокурсница Юлиана Снегирева — особа весьма неприятная и высокомерная. Она отличалась особой пунктуальностью и подхалимством к преподавателям, что вполне компенсировало отсутствие у нее таланта и давало приличные оценки за ее работы и экзамены. Юлиана посмотрела на рисунок Тины.
— Ого! Какой милашка! Такие интересные черты лица и кроткий взгляд. Не думала, Кристина, что тебя тянет на таких мальчиков, ты всегда мне казалась стервой!
Тина бросила взгляд на рисунок Юлианы и отметила:
— Этот мускулистый красавец с гипертрофированными бицепсами мало похож на твоего пятидесятилетнего любовника с отвислым животом и тугим кошельком, которого ты безуспешно охмуряешь второй год.
Глаза Юлианы превратились в узкие щелочки.
— А ты не слышала, что идеал и то, что рядом, не всегда совпадают, так сказал Казимир Натанович? — прошипела она на ухо Тине и продефилировала к учителю.
Тина последовала за ней.
— Так, девицы-красавицы, сдаем работы, — нацепил очки на нос Казимир Натанович и уставился на рисунок Тины.
— Чем вас так снова поразило творчество вашей любимицы или вы ожидали увидеть свой портрет? — прошипела Юлиана, зная порядочность Казимира и уверенная, что это злостное высказывание не снизит ей оценку на экзамене.
— Не переходи границы! — одернула ее Тина.
Казимир Натанович только рукой махнул.
Юлиана смерила Тину презрительным взглядом и удалилась, Тина поплелась следом.
— Кристина, задержитесь, пожалуйста, — попросил Казимир Натанович.
Юлиана демонстративно хохотнула и закрыла за собой дверь в аудиторию.
— Слушаю вас, — сказала Кристина.
— Вы знаете этого мужчину, то есть видели вы его? — спросил Казимир Натанович.
— А… вас заинтересовала моя работа, — усмехнулась Кристина, — нет, это выдуманный персонаж, этот образ, видимо, сидел у меня в подсознании.
— Хорош… — протянул Казимир Натанович, посмотрев на Кристину поверх очков, — я хочу сделать одно предложение.
— Я вся внимание.
— Я уже стар, болен и скоро могу умереть, — не очень весело начал профессор.
— Типун вам на язык! Что за речи? Даже слушать ничего не хочу, — сказала Кристина.
— Детка, выслушайте меня до конца. Меня охватила мания величия или мания неизбежности? — задумался Казимир Натанович, впав в молчание. Тина терпеливо ждала, когда он очнется. — Ну, да… прости… Так вот, хочу, чтобы написали мой портрет, немного нескромно, но я решил позволить себе это маленькое излишество.
— Я считаю, что это нормально, — ответила Кристина, — я бы тоже не отказалась от своего хорошо выполненного портрета.
— Я рад, что ты меня поддерживаешь. Я хочу, чтобы этот портрет написала ты.
— Я? — удивилась Тина.
— Ты, Кристина, именно ты. Ты не против?
— Боже мой, какой почет! Какая честь! Вы серьезно хотите, чтобы я писала ваш портрет? — не верила студентка.
— Я совершенно серьезен, — ответил Казимир Натанович, — я могу доверить эту ответственную миссию только тебе. Когда начнем? — подмигнул он Тине.
— Хоть сегодня! — воскликнула она.
— Тогда жду вас у себя после занятий, — ответил профессор и написал Кристине на бумаге свой адрес и код подъезда, пояснив: — Здесь недалеко, я пешком хожу.
— Пренепременно буду, тьфу! Что это я, Казимир Натанович, стала так странно выражаться? — И, попрощавшись с учителем, Кристина рысью припустила на занятия.
Весь день Тина провела как в тумане, пребывая в предвкушении посещения квартиры Казимира Натановича.
И вот в назначенный час Тина вошла в подъезд красивого дома сталинской постройки в центре Москвы.
Профессор уже открыл для Тины дверь и ждал ее при входе.
Квартира была просторной и уютной, здесь же располагалась и мастерская художника. Больше всего в этой квартире поражали произведения искусства, особенно картины кисти самого хозяина и собранная им коллекция. Пахло старым домом и красками. Тина прошла в мастерскую. Паркет под ногами приятно скрипел, три больших окна пропускали в мастерскую много света. Затаив дыхание, Тина подошла к чистому холсту.
— Да, да, Кристина, все уже готово к работе. Мы должны поторопиться, чтобы портрет был готов через несколько дней, — вошел вслед за ней в мастерскую Казимир Натанович с подносом, уставленным едой, — но сначала я предлагаю вам перекусить. И не отказывайтесь, Тина, я знаю, что вы из института и голодны.
— А кто отказывается? — стрельнула глазами на поднос Кристина и протянула хозяину квартиры пакет с фруктами: — Я тут тоже кое-что купила.
— Не стоило беспокоиться, Кристина.
— Стоило, стоило, — ответила она под его смешок.
Казимир Натанович поставил поднос на стол и, взяв пакет, понес на кухню, вымыть фрукты, принесенные его гостьей.
— Так… что вы мне предлагаете? — присела на явно антикварный стул Кристина, впиваясь голодными глазами в еду на подносе.
Здесь стояли две пиалы с салатом из сыра, ветчины, огурцов и зелени, заправленным майонезом, тонкие фарфоровые тарелки с семгой и гарниром из жареных овощей и две кокотницы с грибами. Казимир Натанович быстро вернулся с вазой с фруктами.
— Позвольте, я поухаживаю. — Он быстро накрыл стол скатертью, разложил приборы и поставил еду. — Извините, что сразу все принес, это чтобы облегчить себе задачу и не бегать на кухню.
— О чем вы говорите, Казимир Натанович? Я так тронута вашим вниманием и вообще тем, что вы мне предложили. Выглядит все очень аппетитно, а на вкус… — Тина попробовала салат, — и на вкус изумительно. Сами готовили?
— Сам, — признался профессор.
— Да вы — гурман!
— Есть немного, — согласился Казимир Натанович и хитро улыбнулся, — может, вина?
— Не боитесь, что портрет получится несколько косым и размытым? — ответила Тина, улыбаясь. Настроение ее улучшалось с каждой минутой.
— Французского, урожая девяносто шестого года?
— От французского отказаться не могу, — вздохнула Тина.
Так они мило обедали, Казимир Натанович ухаживал за Кристиной, наливал ей вина… Французское вино оказалось действительно отменным, и они в приподнятом настроении принялись за работу.
Тина снова потеряла счет времени. Она работала не за деньги, вкладывала в этот портрет всю свою душу…
Профессор сам прервал творческий процесс и сказал, что она продолжит завтра. Тина только сейчас подумала о солидном возрасте учителя, ему наверняка тяжело долго позировать, сидя на одном месте.
Последующие несколько дней Кристина приходила к своему преподавателю и продолжала работать, мило беседуя о жизни. Казимир Натанович был очень интересным собеседником. Каждый раз он, несмотря на протесты Кристины, встречал ее вкусной едой. За эти дни Тина привязалась к Казимиру Натановичу как к родному. Портрет был уже фактически закончен, когда Кристине позвонила подруга, находившаяся в отчаянном положении. Кристина извинилась перед преподавателем и, сославшись на срочные дела, помчалась к Кате. Впереди были суббота и воскресенье, а вот в понедельник Тина пообещала снова прийти после занятий.
Когда Тина на своем старом «Фольксвагене» зеленого цвета приехала к Кате, та уже была на грани истерики.
— Когда меня посадят в тюрьму, ты останешься с моим сыном. Я только тебе его могу доверить! — рыдала она на ее плече.
— Я ничего не понимаю. Объясни мне все толком, что случилось?
Кристина усадила подругу на диван.
— Рассказывай.
Катя собралась с мыслями и рассказала Кристине обо всем, что с ней произошло. Тина, выслушав это невероятное повествование, присвистнула.
— Ну ты даешь! Рассказал бы кто другой, не поверила бы, что такая нелепая случайность — возможна. Вот не занималась ты никогда подработками и не надо было тебе начинать.
— Я и так столько лет сижу на твоей шее.
— Ни на чем ты не сидишь! Ты для меня как самый близкий родственник, а какие счеты могут быть между родственниками? — ответила Тина, лихорадочно думая, чем она может помочь подруге.
— Возомнила о себе и вот… — закрыла лицо руками Катя, — ноль без палочки.
Тина покосилась на нее.
— Не смей так говорить! Если бы ты была ноль без палочки, ты бы сейчас лежала в кровати или в лучшем случае сидела бы в инвалидном кресле. А ты выучилась и работаешь. И еще как работаешь! Я же знаю, что твои пациенты от тебя без ума, и это не из-за твоих красивых глаз, а из-за того, что ты — толковый врач! Вот уж не знаю, что тебе ответить насчет умения подрабатывать — взяток ты никогда не научишься брать, — но вот характер у тебя всегда был! Не смей раскисать. Ты что? Взбодрись! Что это на тебе за тряпка надета?
— Халат…
— Это уже не халат, а тряпка, которой моют пол. Он потерял цвет и фасон, то есть свою форму! Быстро надень что-нибудь приличное и возьми себя в руки!
— И то верно, — посмотрела на подругу Катя заплаканными глазами, — сейчас милиция за мной приедет, а я в таком виде.
— Успокойся, Катя, какая милиция?! Это был несчастный случай, а не разбойное нападение, и потом, как я поняла, этот парень не собирается на тебя заявлять. Так что не бери в голову, отделаешься легким испугом. Но вообще, конечно, дед дает, ходить с таким оружием, пенсию, что ли, оберегает? А ты не поняла, что взяла чужую трость?
— Я была в жутком состоянии, схватила и побежала.
— Да, — вдруг рассмеялась Тина, чтобы немного разрядить обстановку, — обвинить тебя, самого порядочного и честного человека, не взявшего за всю жизнь ни крупицы чужого, в том, что ты аферистка и хочешь присвоить чужую квартиру! Это же абсурд!
— Тебе смешно… — надулась Катя, — а я уже успела привязаться к Ивану Федоровичу, и вдруг такое… Я — плохой врач, если не поняла сразу, что он невротик и настолько внушаемый. Просто списывала его ворчание на возраст.
— Твоя директриса опытная мошенница, умеет убеждать стариков и присваивать их квартиры, — сказала Тина.
— Знаешь, а я ведь тоже об этом подумала и даже намекнула ей… наверное, нельзя было так огульно…
— Сказала, и баста! Тебе тоже много чего сказали, что не соответствует действительности. Забудь! — решительно тряхнула головой Кристина.