ибок, как я, в молодости, вопрос выбора жениха нельзя пускать на самотек. Всех потенциальных кандидатов в зятья надо просеять через крупное сито и отобрать того, кто будет ей верным мужем и опорой в старости».
Мать Ларисы, работавшая плановиком на машиностроительном заводе, желала видеть рядом с дочерью красивого молодого человека, умного, перспективного, из приличной семьи. «Приличной» в данном случае означало – «богатой и влиятельной». Когда я узнал, в чем причина предвзятого отношения ко мне, то от изумления едва не лишился дара речи. Хорошо, что в этот момент ее матери не было рядом, а то бы я не удержался и спросил: «Если вам нужен жених из богатой семьи, то какого черта ваша дочь пошла в ПТУ? Отправили бы ее в самый престижный институт города. За пять лет учебы она бы присмотрела паренька из золотой молодежи, познакомилась бы с ним и сочеталась бы законным браком. Только вот одна загвоздочка есть. Как отнесутся родители принца на белом коне к вашей дочери? Внешность у нее средненькая, семья неполная. У мамы в кошельке денег до зарплаты едва хватает. Зачем такая сноха нужна директору завода или заведующему плодоовощной базой? У советской элиты свои требования к избранницам. Пэтэушницу они даже на порог не пустят, чтобы родословную не портить».
«Что делать-то, черт возьми? Рискнуть и поехать к Ларисе? Сейчас почти девять, автобусы ходят через раз. Доехать до нее я, пожалуй, смогу, но как назад добираться? Через весь город пешком топать, воспаление легких зарабатывать? С другой стороны, обидится подруга, разговаривать не будет. Придется подмазываться к ней, прощения просить. Доверюсь-ка я воле богов – кину жребий!»
Я достал трехкопеечную монетку, подбросил. Выпала решка, что означало «надо ехать». Но я был материалистом и прекрасно понимал, что боги могут быть заняты в этот субботний вечер и попытку стоит повторить. Второй раз выпал орел, и я с чистой совестью поехал к себе в общежитие.
По дороге дал знать о себе желудок. От голода меня начало подташнивать, в боку закололо.
«Где бы поесть, а еще важнее выпить? – стал прикидывать я. – Пока доеду до общаги, все магазины будут закрыты. Да и что я куплю в гастрономе? Кусок колбасы по 2 рубля 20 копеек? Ага, так он меня и ждет. Колбасу раскупили к обеду, сейчас мясные прилавки пустые. Кстати, говорят, что у этой колбасы есть название, но его никто не знает. На всех ценниках написано «Колбаса 2 р. 20 коп.» – и все. Есть еще такая же колбаса, но с кусочками жира. Ее никто не любит. В детстве я выковыривал из этой колбасы жир и только тогда ее ел. Глупый был, жизни не знал! Сейчас бы один навернул половину палки, да только где ее взять?»
Скудность моего питания и зависимость от столовых исходила от моего неумения готовить пищу. До поступления в Школу милиции меня кормили родители, потом – государство. Необходимости учиться готовить не было. Начав, во всех отношениях, самостоятельную жизнь, я с некоторым удивлением обнаружил, что мои кулинарные способности ограничиваются яичницей, традиционным блюдом холостяков. Еще я мог сварить пельмени или пожарить нарезанную кусочками колбасу. На этом, пожалуй, все… Нет, есть еще блюдо, которое я смогу приготовить – суп из пакетов. Еда – так себе, несытная и безвкусная, но после голодного дня сошла бы и она, если бы не одна проблема: у меня не было ни супа в пакетах, ни кастрюли, где бы его можно было сварить. Сковородка есть, а кастрюли нет. Холодильника тоже не было, хотя я давно запланировал начать откладывать деньги на его покупку.
«На заводе голодным не останусь, – решил я, – надо только точно высчитать время, когда вторая смена соберется на перекус. Плохо, что остальные цеха днем не работали. «Комната отдыха» слесарей наверняка будет закрыта, так что с халявным спиртным я пролетаю. Или нет? Иногда слесари, обслуживающие хлебопекарный цех, заносят в подсобку литр-другой вина, чтобы выпить после смены. Чего гадать! Пока не попаду на завод, не узнаю».
Желание выпить усиливается на голодный желудок. Если на выходе из райотдела мне хотелось просто выпить, то теперь это желание стало нестерпимым.
«К черту Горбаша, морг и Вьюгина! Я что, не человек, что ли? После суматошной недели имею право выпить кружечку-другую, тем более что с Ларисой так нехорошо получилось. Стресс нельзя накапливать, его надо сбрасывать в хорошей компании. Сколько я уже к спиртному не притрагивался? Недели две, не меньше. Сегодня надо выпить и привести нервную систему в порядок».
Разжиться спиртным можно было не только на заводе, но и в общежитии. Тут все зависело от синусоиды настроения жильцов. Если она была в нижней точке, то общага словно вымирала: все прятались по комнатам, не шумели, не врубали магнитофоны на всю мощь. Если синусоида шла вверх, то в какой-нибудь комнате обязательно пьянствовали. Движение синусоиды зависело от суммы накопленной тоски. Молодежи в общаге заняться нечем, наступает скука, синусоида движется вниз. Как только она достигает дна, кто-нибудь предлагает соседям по комнате выпить. Дальше развитие событий зависит от множества факторов, главный из которых – девушки. Тоска по зря потраченной девичьей молодости и отсутствие «нормальных» парней (женихов) в общежитии сжимается в невидимый сгусток, достигает критической массы и взрывается, как начиненная плутонием атомная бомба.
В такой день синусоида может стартовать вертикально вверх, и тогда вся общага «стоит на ушах», ни одного трезвого в коридоре не встретишь. Высчитать, в какой день все общежитие уйдет в загул – невозможно. На моей памяти как-то в четверг синусоида достигла пика, и в пятницу на работу жильцы общежития вышли чуть живые.
Приехав домой, я прошелся по общаге. Так и есть, сегодня постный день, все по норам сидят! Даже на кухне – ни одного человека. Девушки уже приготовили еду и разбрелись тосковать по комнатам. А, бывало, идешь мимо кухни – кто-нибудь из девчонок позовет к себе картошки жареной поесть.
У двери Татьяны Маркиной я сбавил ход, пошел чуть ли не крадучись, благо никого в коридоре не было. Из комнаты донесся вынужденный, даже вымученный женский смех. Татьяна всегда смеялась так, когда к ней на выходные приезжал любовник. Видно, по части шуток он был туповат.
«В кои веки я бы зашел к Татьяне в гости и остался бы у нее хоть до утра, хоть на всю жизнь, – с какой-то необъяснимой злостью подумал я. – Но нет! Этот хряк-дальнобойщик уже на месте. Еще ни одного выходного не пропустил. Спрашивается, если он хочет на ней жениться, то зачем резину тянет? Переселился бы к ней, и делу конец».
Поняв, что в общежитии ловить нечего, я не стал дожидаться перерыва в работе второй смены и пошел на завод. Чтобы пройти через вахтершу, надо было соблюсти определенные приличия. Просто так поздним вечером на территорию хлебокомбината я попасть не мог, а вот в душ – пожалуйста, в любое время дня и ночи. Символом того, что я направился принимать водные процедуры, было накинутое на шею полотенце.
В подсобном помещении хлебопекарного цеха было пусто: вся смена находилась на рабочих местах. На плитке стояла сковорода, прикрытая алюминиевой крышкой. Я заглянул внутрь и тут же ощутил спазмы желудка – до того мне захотелось немедленно, никого не дожидаясь, поесть.
«Желудок дороже всего! – решил я. – Съем чужую яичницу – не обеднеют, новую пожарят».
Я взял ложку и прямо со сковороды все съел, кусочком хлеба промокнул расплывшийся желток, очистил сковороду от масла. Теперь можно и домой идти! Чай я и у себя попью. О, нет, а завтрак? Я отрезал толстый ломоть хлеба, густо посолил его, сунул сырое яйцо в карман и только тогда пошел домой.
В комнате я еще раз прислушался к общежитию. Тишина, словно все легли спать после просмотра телепередачи «Спокойной ночи, малыши!».
«На той неделе рванет, – подумал я. – Тоска в общаге ощущается просто физически. Сегодня, наверное, синусоида достигла дна».
Заняться мне было абсолютно нечем. Все свои книги я перечитал не один раз, новых достать пока не смог. Телевизора или магнитофона у меня не было, в гости сходить было не к кому. Покурив перед сном, я лег спать и быстро уснул.
Ночью мне приснился сон, вернее, в спящем состоянии я увидел реконструкцию реальных событий.
Август. Мы с братом стоим у входа на завод. Юрий в тот день помог мне перевезти от родителей часть вещей. Распахнулась дверь, из проходной вышел Горбаш, увидев нас, на секунду замер и повернул назад. Тогда я не очень-то обратил внимание на его странное поведение, а во сне словно разбил на кадры движения главного инженера и отчетливо понял, что Горбаш чего-то испугался, столкнувшись с нами у проходной.
«До этой встречи я Горбаша никогда не видел, – подумал я во сне. – Юра? Вряд ли. Он даже не знал, где хлебозавод находится. Горбаш определенно испугался нас, но быстро взял себя в руки, а потом… Во время нашего единственного разговора в его кабинете Горбаш держался надменно, даже презрительно. Успел успокоиться и продумать линию поведения? Версия хорошая, только бестолковая. Между мной и главным инженером ничего не было, и до встречи на проходной он вряд ли знал о моем существовании. Так чего он испугался в тот жаркий августовский день?»
Глава 9
В воскресенье под утро пошел легкий снежок, предательски замаскировавший лед на дорогах. Идти по городу стало так же опасно, как по минному полю. В любой момент можно было поскользнуться и переломать руки-ноги. Сибирский экстрим! Хочешь пройти из пункта А в пункт Б – научись ходить как паралитик, подволакивая ноги, выверяя каждый шаг.
До морга я добрался без приключений. Эксперт Иван Романов ждал меня в своем кабинете. На вид ему было лет сорок, так что его отцу будет никак не меньше шестидесяти пяти.
Романов-младший не был настроен на долгий разговор. Он поминутно посматривал на часы, давая понять, что в выходной день у него есть более важные мероприятия, чем беседа с сотрудником милиции.
– Мой отец, – начал эксперт, – по большому счету не практикующий медик, а кабинетный ученый. Сейчас он почти отошел от дел, но, чтобы не потерять квалификацию, приходит иногда в морг, вскрывает бесхозные трупы. Еще он преподает в мединституте, но это к делу не относится. Итак, что у нас по существу? В начале октября отец пришел после обеда, выбрал труп старика-бомжа, вскрыл его и так увлекся, что я еле выпроводил его из прозекторской в конце рабочего дня. Через три дня пришли результаты образцов тканей и органов бомжа. Отец вызвал меня на разговор и сказал, что бездомный бродяга умер от воздействия вещества с условным наименованием «Старичок».