– Конфетки? – удивилась медсестра.
– У него было что-то еще на уме, а не только недостаток братской любви ближнего. А теперь смотрите, моя милая, – сказал он своей блондинке, – мы на Хатауэй-драйв. Где тот дом, который нам нужен?
– Белый, в колониальном стиле.
– Может быть, яд здесь? – предположила Розмари.
Мистер Гибсон был щепкой в подхватившем его потоке воды и вышел из машины вместе с остальными.
Они остановились за стеной в том месте, где подъездная аллея поворачивала и расширялась перед входом в дом с колоннами. Перед ними раскинулся идеально белый фасад, а изысканные складки изящных штор на окнах свидетельствовали о том, что порядок здесь поддерживают деньги и наемные руки.
Теперь компанию возглавила Вирджиния: позвонила, и ей открыла служанка.
– Миссис Ботрайт дома? Нам надо срочно ее увидеть. По очень важному делу. – Лаконичное, веское обращение медсестры произвело впечатление.
– Пожалуйста, проходите, – пригласила служанка, изо всех сил стараясь скрыть удивление. И оставила их стоять на восточном ковре в просторной прихожей. Слева располагалась огромная комната. С валика серо-желтого дивана свисали ботинки для верховой езды и болтались взад и вперед, поскольку вмещали в себя пару юных ножек. Девчушка лежала на спине и разговаривала. Рядом никого не было, следовательно, она общалась по телефону.
По широкой лестнице вприпрыжку спустился парень лет шестнадцати.
– Привет! – произнес он и юркнул направо, где находилась еще одна комната со множеством книг и пианино. Мальчишка схватил рожок, и сразу раздались заунывные звуки.
Затем явилась миссис Уолтер Ботрайт собственной персоной – выплыла из белой двери под лестницей. Это была полная женщина, ростом пять с половиной футов. Под бежевым с белыми кружевами платьем угадывалось крепкое, упругое тело. Короткие, светлые волосы изящно вились, свежее, цветущее лицо венчал тонкий нос. В голубых глазах (хотя и не таких ярких, как у Розмари) сквозил интерес.
– Ко мне? Ах, это вы, мисс Северсон. Здравствуйте.
Вирджиния попросила называть себя по имени, но на этом вступление закончилось.
– Я видела вас сегодня в автобусе, мэм…
– Прошу прощения… – Миссис Ботрайт произносила нужные слова, но во взгляде по-прежнему стояло выжидательное любопытство. – Если бы я вас заметила…
Медсестра, прервав ее, перешла сразу к делу:
– Вы по ошибке не взяли в салоне маленький бумажный зеленый пакет?
– Не думаю. – Не слишком обходительную торопливость гостьи она восприняла как необходимость, и выражение ее лица ничуть не изменилось. – Сейчас проверим. – Она повернулась и двинулась с неожиданным для ее комплекции изяществом. – Мона!
Моной оказалась служанка.
– Спросите Жеральдину, не приносила ли я сегодня маленький зеленый бумажный пакет.
– Слушаюсь, миссис Ботрайт.
– Что было в том пакете? – поинтересовалась хозяйка дома у гостей.
Вирджиния объяснила. Миссис Ботрайт поджала губы.
– Это серьезно. Делл! – позвала она.
Девчонка пружинисто поднялась с дивана и сказала в трубку:
– Подожди, Кристи. Что такое, ма?
– Освободи телефон. Он нам нужен. Скажи Тому, чтобы он тщательно проверил свою машину – нет ли в ней зеленого бумажного пакета с маленькой бутылкой.
– Хорошо, ма. Кристи, я тебе перезвоню. Пока!
– Сын встретил меня на остановке автобуса, – объяснила миссис Ботрайт, подплывая к телефону.
Делл, которой было лет восемнадцать, прошла мимо них танцующей походкой. Глаза любопытные и улыбающиеся.
Из белой двери появилась женщина в форме.
– Ничего, мэм. Зеленого бумажного пакета на кухне нет.
– Спасибо, Жеральдина, – поблагодарила хозяйка и сказала в трубку: – Будьте добры, полицию. – А затем обратилась к гостям: – Кто из вас мистер Гибсон?
У Гибсона появилось чувство, будто на него со всех сторон показывают пальцами. Он стоял, как во сне, не то чтобы жалкий, а виновато зачарованный.
– Полиция? – спросила миссис Ботрайт. – Яд в бутылке из-под оливкового масла еще не обнаружен? Нет? – Она положила трубку и, не тратя слов, объявила. – Еще нет. – А затем продолжила: – Да, вы ехали со мной в автобусе. Чем могу вам помочь?
Розмари разрывалась между разочарованием и надеждой.
– Возникла цепочка воспоминаний. Водитель автобуса запомнил Вирджинию, а она – запомнила вас.
– А я, – сказала миссис Ботрайт (которая еще ни разу не произнесла: «О боже!» или «Как ужасно!»), – запомнила Тео Марша. – Кивком, словно невидимым молотком председательствующего, она призвала гостей к порядку. – Но сначала давайте убедимся насчет машины.
– В машине ничего нет, ма, – сообщил вернувшийся Том. Он с любопытством посмотрел на людей, но вопросов задавать не стал.
– Кто?
– Марш?
– Где?
Миссис Ботрайт жестом призвала к молчанию.
– Единственный способ достать Тео Марша – поехать к нему. Телефона в студии у него нет. Когда он работает, то отгораживается от всех. – Заметив непонимание, она добавила: – Тео Марш – художник.
– Где его студия? – спросил Ли Коффи и добавил: – Мадам.
– Надо бы сообщить полиции. – Миссис Ботрайт нахмурилась.
– Давайте лучше поедем, – предложила Розмари. – Мы уже так далеко зашли. Все-таки лучше, чем ждать.
– Получится быстрее, – добавил водитель автобуса.
– И, пожалуй, разумнее, – кивнула хозяйка дома. – Тео Марш может закапризничать, затаиться и не пустить к себе полицейских. А меня он знает. – Все почувствовали, что никто не сумеет затаиться, если это идет вразрез с желанием миссис Ботрайт. – Теперь так! – Она легко повернулась на каблуках. – Оба «кадиллака» в автомастерской, их до шести часов не взять. Уолтеру пришлось воспользоваться машиной Делл. Похоже, нам ничего не остается, как ехать на твоей, Том.
Парень принял такой сконфуженный вид, словно мать предложила ему снять брюки и подарить первому попавшемуся бродяге.
– У нас есть машина, мадам, – сообщил хозяйке дома Ли Коффи, восторженно разглядывая ее из-под соломенных ресниц. – И еще полбака бензина.
– А водитель он превосходный, – добавила Вирджиния.
– Отлично, – кивнула миссис Ботрайт. – Мона, принесите мне, пожалуйста, мой светло-коричневый пиджак и сумку. – Она проворно повернулась. – Том, ты тем временем осмотри дом, нет ли где-нибудь бутылки из-под оливкового масла в зеленом бумажном пакете. Ни в коем случае не прикасайся к содержимому. Это яд! Жеральдина, накройте ужин в половине седьмого. Я могу опоздать. Делл (девушка к этому времени вернулась в комнату), позвони отцу, скажи, что меня вызвали из дома. Если не вернусь к семи, сообщи мистеру Костеру из Комитета по образованию, что меня безнадежно задержали. Еще позвони миссис Петерс, скажи, что до завтрашнего дня у меня не будет для нее списков. Извинись. – Она взяла пиджак из рук служанки, уже выполнившей ее поручение. Махнула своим гостям и выплыла из своего дома. Остальные пятеро последовали за ней.
Ли Коффи устроился за рулем и посадил рядом с собой свою блондинку. Пол Таунсенд занял место справа от нее на переднем сиденье.
Миссис Ботрайт пропустила Розмари вперед на заднее и, обернувшись, крикнула сыну:
– Не позволяй Делл все время висеть на телефоне. Я могу позвонить.
– Черт возьми, ма! Попроси чего-нибудь полегче, – ответил Том.
Мать махнула рукой и забралась в машину. Последним на заднее сиденье плюхнулся мистер Гибсон.
– Куда едем? – уважительно спросил водитель автобуса.
– Выезжайте на бульвар и дальше до конца автобусной линии. Студия Тео Марша за городом. Ее не так-то просто найти, однако надеюсь, что не пропущу поворота. Если пропущу, спросим на перекрестке.
Машина уже двигалась.
– Не могу припомнить никого, кто бы выглядел как художник и сошел на конечной остановке, – сказал Ли Коффи. – У него наружность настоящего художника?
– Если он сошел раньше, нам все равно не узнать, куда он направился, – заметила миссис Ботрайт. – Так что нечего об этом рассуждать. Приедем – узнаем.
– Несомненно, – кивнул водитель. – Очень справедливая мысль.
– Эта его студия, такая по-деревенски непритязательная, – продолжала миссис Ботрайт. – Он самый настоящий художник. Вот только боюсь…
– Боитесь? – усталым голосом переспросила Розмари. Теперь, когда между ним и женой сидела миссис Ботрайт, Гибсон ее больше не видел.
– Тео Марш из тех людей, которые, если найдут в автобусе бутылку оливкового масла… Ведь оно импортное?
– Да, – подтвердил мистер Гибсон.
– Сочтут за дар богов. И он или его модель без колебаний добавят в какое-нибудь блюдо. Какая будет потеря! Прекрасный художник. Таких непозволительно терять!
– Сколько времени? – напряженно спросила Розмари.
– Всего четыре… одна минута пятого, – сообщил Пол. – Для ужина рано.
– Увы, Тео Марш ест, когда проголодается. Сомневаюсь, что его перекусы носят какие-либо названия.
– Это далеко? – жалобно спросила Розмари.
– Минут тридцать, – ответил Ли Коффи. – Мне ли не знать бульвара?
Машина набрала скорость и неслась по кривым улочкам.
– Так расскажите, что там с самоубийством? – сурово потребовала миссис Ботрайт.
Гибсон закрыл рукой глаза.
– Все началось с того момента, когда приехала Этель, – с жаром начала Розмари. – Не представляю, что она с ним сделала. Мне хватило того, что она сделала со мной.
– Вы его жена, милочка?
– Да! – У Розмари был такой вид, словно на этот титул претендует еще какая-то женщина.
– Водитель нашей машины тот же, что и автобуса. Так? – Миссис Ботрайт продолжала допрос, невзирая на взрывы эмоций. – А другой джентльмен?
– Я сосед, – ответил Пол. – Моя фамилия Таунсенд.
– И наш друг. – Розмари сказала это подчеркнуто любезно, словно изо всех сил старалась сохранить спокойствие и остаться в рамках приличий.
– Следовательно, мисс Северсон – пассажирка автобуса. Помните сказку о золотом гусе?
– Как же, отлично помню, – кивнул Ли Коффи. – Стоит вытащить из гуся золотое перо, прилипнешь и будешь вечно таскаться вместе со всеми другими. Это прекрасно, миссис Ботрайт.