Если бы он сам не видел, какое выражение лица было у Лесли, когда Эбби объявила им, что не едет, он мог бы поклясться, что эти женщины были заодно и вдвоем все подстроили. Ох уж эти женщины! Он даже не подозревал, что они знакомы. Но Эбби? Неужели она что-то затеяла? Нет, не может быть. Лесли же… Да, кажется, вчера она твердо решила заманить его в ловушку. Ждала его в той узкой коротенькой ночной сорочке. Выглядела просто восхитительно, напоминая ему о том, о чем следует забыть.
Он тряхнул головой: «Не сметь думать о ней».
— Вот крохотная рыбка, — говорил Хью, продолжая насаживать ее на крючок. — В этом как раз и заключается весь фокус. Крупная рыба клюет на маленькую рыбку и сама оказывается пойманной. — Хью сумел сказать это так, как если бы он был крайне раздражен, но ему не удалось скрыть добродушную улыбку. Как и следовало ожидать, сегодня половить рыбу у него не вышло, тем не менее, как ни странно, удовольствие он получил сполна. Присутствие Лесли всегда так на него действовало.
Поэтому его и тянуло к ней: она обладала поразительной способностью видеть в жизни исключительно хорошее. Сам он наслаждаться жизнью не умел. Когда он был еще совсем мальчишкой, отец бросил их, и с тех пор ему постоянно приходилось много работать. За себя, ибо он единственный ребенок в семье, и за маму. Только сила воли и непрерывный тяжкий труд позволили ему учиться в колледже и чего-то добиться в жизни, а потому работа всегда стояла на первом месте: это стало его второй натурой.
Лесли не разделяла его отношения к работе. После того как ее отец умер от сердечного приступа в самом расцвете лет, она стала придерживаться теории, что жизнь дана для того, чтобы просто жить. Нет, она, конечно, работала, и работала хорошо, но для нее истинная прелесть жизни заключалась в возможности наслаждаться ею.
Хью понимал причины такого ее поведения: хотя Лесли и лишилась отца, трастовый фонд, пусть и скромный, позволил ей получить образование и, в отличие от него, ни в чем не нуждаться, тогда как он жил с матерью на грани бедности. Но ему очень не хватало ее бьющей через край жизнерадостности, он скучал по тому, как они вместе смеялись. Понадобился ее отъезд, чтобы он понял, насколько сильно ему недостает ее.
Прошло часа два. За это время Лесли успешно покормила всех рыб, которые приближались к ее удочке, не поймав ни одной. Хью был настолько занят, насаживая ей на крючок все новых рыбешек, что и сам остался без улова.
— Ой, у меня снова сорвалась наживка. — Она взмахнула удочкой, направив в его сторону конец с голым крючком.
— Осторожно. А то можно пораниться, — предупредил он, вовремя увернувшись. — Ты уверена, что нарочно не отпускаешь с крючка этих маленьких рыбок?
Лесли засмеялась. Сегодня роскошный день, как раз для прогулки по озеру: с воды постоянно дует приятный ветерок, а потому зной совсем не чувствуется. Надувная лодка Хью тоже оказалась на удивление симпатичной. Она-то думала, что у него какая-нибудь плоскодонка с парой весел или, в лучшем случае, моторная лодка, но уж никак не такое огромное судно, в котором с легкостью разместится человек восемь, не меньше. Палуба плоская и гладкая, удобнее, чем койка, если бы у них с Хью дело дошло до… Она тут же постаралась отогнать от себя эту картину. «Держи себя в руках, — предостерегал ее внутренний голос, — ты начинаешь терять свое преимущество».
— Эта лодка, — она перегнулась через борт, чтобы прочитать ее название, — эта «Без Грейс» принадлежит тебе?
— Я купил ее у Фила, и мне почему-то не захотелось менять ее название. Кроме того, «Без Лесли» имело бы несколько иное звучание.
Хью говорил спокойно, но в его голосе Лесли все равно послышался скрытый упрек. Он что, всю жизнь теперь будет пользоваться случаем, чтобы упрекать ее? Ей это стало надоедать. Однако нет смысла снова заводить об этом речь. Если уж ей раньше не удалось заставить Хью понять ее мотивы, то с какой стати ожидать подобного прозрения с его стороны сейчас?
Он выключил двигатель, и они принялись дружно поедать все, что заготовила Эбби: твердую итальянскую салями, крекеры, фрукты, оливки, бутерброды с ореховой пастой, — и пили душистый чай со льдом. Потом Лесли отдыхала, откинувшись на спинку скамьи и вытянув ноги. Хью сидел у руля, опершись на него локтем и сжимая в руке гроздь сочного красного винограда.
Если бы сейчас была ночь, они могли бы лечь рядом, рассматривать звезды, а Хью отправлял бы в рот одну виноградинку за другой. Волны бы мягко бились о борт, и лодка покачивалась бы, словно гигантская кровать на водной подушке, и… Нет, ей надо сосредоточиться на чем-то другом, подобные мысли могут завести ее слишком далеко. К тому же у нее прошел весь запал: ей больше не хотелось мстить Хью.
— Расскажи мне о своей работе, — попросила она, решив, что затронула вполне безобидную тему.
— Что еще тебя интересует?
— Это фирма широкого профиля, как и «ТГТ»?
— В общем, да. Только дела я веду гораздо более скромные: штрафы, мошенничество с кредитными картами, составление завещаний, изредка попадаются контракты.
— А также ведешь дела таких предприятий, как текстильная компания Берта?
— У меня пять-шесть подобных договоров. Это дает возможность оплачивать аренду и платить зарплату Серене.
— Ах да, Серена.
— Почему такой тон?
— Чем бы она ни занималась, оплата ее услуг сверхщедрая.
— Почему ты так говоришь? Ты ведь всего несколько раз пообщалась с ней по телефону.
— Поверь мне, этого вполне достаточно. Твоя секретарша груба и к тому же настоящая собственница. Мнит о себе невесть что. Всякий раз, когда я звоню, чуть не устраивает мне сцену. Как будто жена не имеет права поговорить со своим мужем.
— Жена?
— Ты прекрасно понял, о чем я. — Лесли протянула руку за маслиной, испытывая чувство неловкости оттого, что забылась и наговорила лишнего. — Она что, всех, кто тебе звонит, воспринимает в штыки или делает исключение только для меня? Эта Серена даже не знала, что ты женат. Весьма странно, если учесть, что все остальные твои знакомые считали, будто у меня длительная командировка во Францию.
— Она действительно ничего не знает, потому что я не обсуждаю свою личную жизнь с сотрудниками. А если ты не прекратишь болтать и не начнешь удить, нам никогда не удастся поймать ни одной рыбины.
Лесли послушно взялась за удочку, но замолчать это ее не заставило.
— Кстати, где ты раздобыл такое сокровище?
— Тише, — Хью приложил палец к губам.
Лесли закатила глаза.
— Я мешаю тебе или рыбе?
— И мне, и рыбе.
Наступило довольно продолжительное молчание. Хью смотрел в одну сторону, Лесли в другую. Внезапно леска натянулась.
— Хью! — завопила она. — Кажется, поймала! — Она вскочила на ноги.
— Сядь, пока не свалилась в воду. — Хью уже стоял позади нее, она фактически оказалась в его объятиях: он помогал ей вытащить рыбу. — Аккуратно, не дергай так сильно, просто потихоньку сматывай леску. Мне кажется, ты подцепила большущего окуня, и он так просто не сдастся.
Вдвоем им удалось вытащить рыбу, и Хью с восхищением осматривал извивавшееся серебристое существо.
— Настоящий красавец. Потянет фунтов на пять.
Лесли с ужасом наблюдала за тем, как окунь продолжал отчаянно извиваться, все еще пытаясь освободиться из плена.
— Отпусти его! — закричала она вдруг, когда Хью положил рыбу в садок.
Он искоса взглянул на нее.
— Ты что, с ума сошла? Затратить столько времени, столько усилий…
— Ну и пусть. — У нее на глаза начали наворачиваться слезы. — Отпусти его. Я чувствую себя такой жестокой.
— Что ж. Рыба твоя. — За бортом лодки раздался всплеск: Хью сделал то, о чем она просила.
— Спасибо, — с облегчением прошептала она, глядя, как быстро уплывает окунь.
— Не за что, — ответил он и вдруг рассмеялся. — Знаешь, слава Богу, что не заставила меня тащить его к ветеринару.
— Я сказала «спасибо». Не порть свою репутацию хорошего парня глупыми шутками.
— Буду стараться изо всех сил. — Он взглянул на пустой садок и, видимо смирившись с неизбежным, предложил: — Раз уж мы не выловили ничего себе на ужин, то, может, хотя бы прокатимся по озеру?
Лесли с облегчением кивнула, радуясь, что Хью не стал отчитывать ее за дурацкий каприз. Почему-то раньше она никогда не связывала слова «поехать на рыбалку» с необходимостью убивать живое существо.
Пока Хью рулил, Лесли украдкой наблюдала за ним. Иногда он перехватывал ее взгляды и улыбался в ответ — дружески, но не без некоторой опаски. Мда, ее первоначальный замысел с треском провалился. Ну и Бог с ним! Ей так хорошо, что даже думать об этом не хочется. Интересно, а что чувствует Хью?
Уже смеркалось, когда они пришвартовались у причала. Хью заявил, что голоден, и по предложению Лесли они зашли в местный рыбный ресторанчик. Обстановка была очень простая: толстые стекла окон облеплены афишами, оповещающими о предстоящем родео и концерте кантри-музыки; на столах лежали красные пластиковые салфетки; вокруг столов, тесно прижавшихся друг к другу, стояли стулья с плетеными сиденьями.
— Как тебе здесь? Ничего? — спросил Хью, отпив глоток пива из бутылки.
— Тебе ведь очень хотелось отведать рыбы, а я все испортила. Старик на причале сказал, что здесь подают лучшую в округе зубатку.
— Знаешь, может статься, рыба, которую здесь готовят, выловлена в том самом озере, куда мы выпустили нашего окуня.
— Правда? — Она внимательно смотрела на блюда, которые ставили перед ними на стол: филе из зубатки, зажаренной в кукурузной муке, с аппетитной золотистой корочкой, с картофельной стружкой, обжаренной в масле; салат из сырой капусты, моркови и лука; горячий хлеб из кислого теста.
— Не-ет, я просто пошутил. Этих купили на ферме или у оптовика. Или в гастрономе на углу.
— Так-то лучше.
Хью рассмеялся.
— Похоже, твое сердце быстро черствеет, стоит только проголодаться?
— Это точно.
— Ах ты, маленькая лицемерка, — проворчал он.