– А ведь верно. Натура у него – говённая. Но – упрямец, почище любого осла! Никогда не признает, что был неправ. Сталкивался. Да и посадить его в карцер на всё наше долгое путешествие – только дать ему отоспаться и отожраться, ни …рена не делая.
Так что Пауэлл очень расчётливо поступил, оставив его на свободе. Хоть и…
Подло!
– Ага! А похищать усыплённую беспомощную женщину, стегать её кнутом, словно рабыню на хлопковых плантациях, и насиловать привязанную – не подло?!
– Подло. Но не столь расчётливо. Чем он думал, когда пытался этот идиотский план…
– Членом он думал! И я очень даже счастлива, что он оказался таким идиотом! И сразу показал, каких ген желательно дальше, будущим поколениям, не передавать!
И если он сбежит с корабля… Хотя бы, к примеру, на одной из спасательных капсул, вот уж – плакать не буду!
– Я, собственно говоря, тоже. Блинн…
– Чего теперь?
– Да вот, подумал: если эта тварь и правда – смоется, весь участок его работы перегрузят на меня! А мне дел и так хватает!
– Не парься. Он ещё не сбежал. А и сбежит – я что-нибудь придумаю. В смысле – как тебе облегчить… Участь. Например, скажу, что ты мне – очень нужен.
– А я тебе… нужен? – во взгляде Ходжеса отражалось всё: и робкая надежда, и обожание, и боязнь сделать ей больно…
– Понятное дело! Ну-ка, хватит мне зубы заговаривать: дуй за койкой!
Капитан Пауэлл не без интереса прослушал разговор в каюте Наили.
А хорошо она соображает, даже выпоротая от души.
Ну, или это как раз адреналин и эмоции заставляют её женский изощрённый мозг так отлично работать. И пусть он этот «коварный» план ещё не продумал полностью, их подопечная права в одном пункте. Главном.
Что нельзя гены такого «производителя» передавать дальше!
Значит, Шмутц должен…
Их покинуть! А поскольку жертвовать посадочными модулями Пауэлл не собирается, нужно отдать кое-какие распоряжения заранее. На всякий пожарный случай.
А вообще-то вариант с «дедовщиной» и остракизмом проверен и практиковался ещё в учебном. И кадетском. Так что Пауэлл отлично представляет, насколько действенны «опосредованные» методы воздействия на психику.
Хотя…
Земной суд мог бы запросто поставить экипажу во главе с ним, в вину – «доведение до самоубийства». Поскольку вынуждение виновного удрать с корабля на Землю без шансов выжить там, по-другому и не назовёшь…
И пусть это и правда – и гнусно, и подло, но он готов взять на себя этот грех.
И Бог ему судья.
Вздохнув, Пауэлл пощёлкал тумблерами на пульте перед собой. Теперь его голос будет слышен везде, кроме кают уважаемой Наили и… Малькольма Шмутца!
В их распоряжении есть четыре часа, пока эта мразь будет пытаться отлежаться, или даже, может быть, заснёт.
– Внимание в отсеках! Чрезвычайная ситуация. Всем свободным от вахты, даже тем, кто отдыхает, собраться через десять минут в библиотеке.
У капитана есть важное сообщение для всего экипажа!
Походная запасная койка в сложенном виде напоминала банальную старинную раскладушку. Единственное отличие – была в разобранном виде в два раза больше, и куда крепче. А вот матрац полагался к ней стандартный – то есть, толстый и мягкий. Пружинный. Сверхнадёжный и крепкий.
Однако захватить со склада и его за одну ходку Ходжес не смог: не хватало рук.
Когда занёс каркас в каюту Наили, пришлось пока прислонить конструкцию к одной из стен, и сходить за чёртовым матрацем отдельно. Удивило, что хоть он и пыхтел, как паровоз, от женщины не последовало комментариев или традиционных подколок.
Осторожно выглянув из зала в спальню через открытую настежь дверь, Ходжес обнаружил, что его «охраняемая» мирно спит, распластавшись на животе, и даже выкинув на коврик на палубе подушку, чтоб лежать было удобней и ровней.
Носик Наили мило морщился – похоже, что-то она видела во сне. Приятное: женщина умиротворённо сопела. Лицо казалось непривычно молодым и расслабленным.
Ходжес в очередной раз убедился, что вовсе не так уж и независима и горда их дама, как хочет показать. В те моменты, когда её воля и разум не контролирует мимику и эмоции, она – всего лишь, вот именно, слабая и беззащитная женщина. Ну, собственно, она, наплевав на спесь и гонор, как это дело иногда называли его коллеги и соратники, и сама об этом сказала.
Подойдя на цыпочках поближе, он опустился перед милым личиком на колени.
Чёрт. Какая она красивая! До дрожи!..
Если б уже не был «по уши» – сейчас бы точно!..
Такая, зар-раза… Женственная!
Сопение прервалось, на Ходжеса воззрился хитро прищуренный глаз:
– Ага, вот и поймала пошляка и циника старшего техника на проявлении слабости. В виде любования «расслабившимся» кумиром!
Ходжес понял, что лицо стало красным, как помидор.
– Ладно, я пошутила. Принёс? – он кивнул, – Ну тогда – хватит.
Нет, я имею в виду – хватит с обожанием любоваться мной, будто я и правда – «хрустальная ваза»! Доктор отлично меня всю обколол, и я горю желанием. Начать.
Работу над продолжением человеческого Рода!
Работе «над продолжением» Наиля предавалась, надо сказать, добросовестно и самозабвенно! И иногда Ходжес думал, какова же она – в «здоровом» состоянии!
А ещё ему теперь не казалось, что «помощь» со стороны остальных членов команды окажется лишней – после третьего раза он уже не двигался, а, скорее, ползал по их теперь двуспальной койке-кровати! Но Наилю уже было не унять – словно дикая валькирия, она не успокаивалась и над, и под ним, и жаркие и жадные стоны и вскрики, и хватка сильных пальцев, оставлявших на его предплечьях синяки, так действовали на Иезекию, что он ощущал себя каким-то секс-титаном, способным делать это ещё и ещё!..
Но после четвёртого раза женщина всё же попросила пощады:
– Остановись, паршивец ты ненасытный! Пощади стодесятилетнюю женщину! – впрочем, её глаза говорили как раз об обратном, но Ходжес счёл нужным и правда – обуздать свою животную страсть, и отстраниться от женщины:
– Прости меня, пожалуйста! Я – точно: настоящая скотина. Похотливая. Сексуально озабоченная. Думаю только о себе, да о себе… Совсем забыл, что ты ведь – травмирована! И наверняка устала, и выдохлась от… Волнений.
Если хочешь, я прилягу вот так, и обниму тебя сзади. А ты – попробуешь поспать?
– Ф-фу-у… – Наиля откинув со лба налипшие мокрые волосы, растянулась на спине, – А я уж думала, ты не предложишь! – Шучу-шучу! – она поспешила утихомирить вскинувшегося было Ходжеса, – Ты прав, наверное. Поспать…
Когда-то нужно и это делать!
Не только же нам лечить и лечить моё истерзанное тело и мятущуюся душу!..
– Когда ты так говоришь, у меня снова всё…
– Ну-ка, хватит! Неуёмный ты мой. Расслабься. Это – приказ. Чтоб уж в следующую нашу встречу ты снова показал мне – где раки зимуют!
– Да, показал бы… – лицо Ходжеса снова вытянулось, – Вот уж чего мне, если совсем честно, не хотелось бы, так это…
– Знаю-знаю. Делить меня с остальными похотливыми и сейчас вожделённо облизывающимися кобелями нашей посудины! Понимаю твои чувства. Но!
Долг есть долг!
И пусть ты и качественный и выносливый мужчина в лучшем смысле этого слова, я теперь – не Женщина.
Я теперь – праматерь всех будущих людей.
А для этого мне нужны гены всех, кто имеется тут, на «Пронзающем».
Мы же не хотим плодить мутантов и уродов?
Значит, вот и нужно задействовать весь генофонд!
Малькольм пережил первые две недели полёта с большим трудом: боль, если честно, казалась временами непереносимой. Так что он и выл, и матерился, и все кулаки отбил о равнодушные и прочные стальные стены крошечной капсулы два на два на пять…
А ещё сильней его жгло сознание того, как его унизили и подставили все эти твари! А ведь он с ними в одной жестяной коробке находился все эти проклятые двадцать лет! Горбатился на них, ночами иногда не спал – всё ремонтировал, да поддерживал в рабочем виде весь этот чёртов бардак!.. А они!..
Предали и продали его за… Гадкую шлюху. Хитро…опую и расчётливую.
Он был уверен, что уже и Пауэлл пляшет под её дудку! И план был – точно её.
План по техничному и чисто по-женски коварному изгнанию его.
С «Пронзающего».
Ну ничего. Сейчас, когда спустя пять недель он вышел на низкую орбиту над Землёй, и практически здоров, он готов ко всему. Даже к тому, что их любимый капитан дал маху! Потому что, Шмутц готов был поспорить – после обнаружения титанических букв, этот узколобый идиот в погонах даже не взял на себя труд проверить все остальные континенты! На те же – «послания»! Целиком доверился компьютерному сканированию и анализу остальной поверхности!
А компьютер у них на «Пронзающем» – как раз с элементами самосознания. То есть – себе на уме. И отлично понимает, что если в корабле больше не будет нужды – его… Утилизируют! А кому хочется умирать?!
Так что чёртова электронная железяка запросто могла и кое-чего… Утаить!
Из того, что без особых усилий нашёл он.
Потому, что искал!
И вот – с низкой орбиты даже в примитивную оптику капсулы отлично видны белые буквы, выложенные перед огромной горой в практически лысой пустыне Мохаве: «Yes!». И пусть кое-чего Малькольм не помнит про эту самую пустыню, но уж про то, что здесь был полигон ВВС, и что под одной из гор – самое глубокое и обширное бомбоубежище мира – отлично! Понятное дело – со всеми положенными запасами!!!
И поскольку после двух суток обращения буквы никуда не делись, можно смело спускать капсулу с орбиты: благо, горючего хватает с избытком на любые манёвры!
Да и в любом случае, где-то садиться надо. Потому что запасы еды и воды в капсуле не вечны. Осталось всего на три недели. А вот кислорода – на два месяца. Он же здесь – один…
Поёрзав в кресле первого пилота (Ёрзалось нормально: всё зажило, как на кошке!), вздохнув, и сплюнув через плечо, он дал команду автопилоту: