Ответ Мод был таким, какого Джордж или другой мужчина могли менее всего ожидать. После секундного молчания, она разразилась припадком смеха. Это был смех слишком сильного напряжения нервов, но в ушах Джорджа этот смех звучал, как подлинная веселость.
– Я рад, что вы находите мою историю занимательной, – сказал он сухо. Он был уверен теперь, что ненавидит эту девушку и что единственное его желание, это – чтобы она навсегда ушла из его жизни. – Позже, несомненно, я почувствую смешную сторону этого, но в настоящее время чувство юмора спит во мне.
Мод слегка вскрикнула.
– Я огорчена. Я так огорчена, мистер Бэван! Это не то, не то, совсем не то. Я так огорчена! Я не знаю, почему смеялась. Во всяком случае, не потому, что нашла это забавным. Это трагично. Тут произошло ужасное недоразумение.
– Я замечаю это, – сказал Джордж с горечью.
Темнота начала действовать на его нервы. – Как бы я хотел, чтобы стало немножко светлее…
Свет карманного фонаря осветил его.
– Я принесла его с собой, чтобы осветить себе обратный путь. В поле так темно. Я до сих пор не зажигала его, потому что боялась, что кто-нибудь увидит меня. – Она подошла к нему, держа фонарь над головой. Луч осветил ее лицо, взволнованное и симпатичное, и при виде его негодование покинуло Джорджа. Во всем этом было много непонятного, но в одном он был уверен: эту девушку нельзя было осуждать. Она была чиста, как кристалл.
– Я пришла сюда, чтобы сказать вам все, – сказала она. – Я теперь сделаю это. Только, только теперь это не так легко, мистер Бэван. Есть человек, которого отец и Реджи Бинг, по ошибке, приняли за… Они думали… Видите ли, они знали, что это я была с вами в автомобиле в тот день, и, естественно, они думали, когда вы поселились здесь, что вы были тем человеком, на свидание с которым я пошла в тот день, – человеком, которого я… я…
– Человек, которого вы любите?
– Да, сказала Мод тихим голосом, и снова наступило молчание.
Джордж мог чувствовать только симпатию. Она господствовала над всеми его чувствами, даже над разочарованием. Он мог чувствовать все, что чувствовала она.
– Скажите мне все, – сказал он.
– Я встретила его в Уэллсе, в прошлом году. Голос Мод превратился в шёпот. – Семья узнала об этом, и я была поспешно привезена сюда и с тех пор непрерывно находилась здесь. В тот день, когда я встретила вас, я пыталась ускользнуть из дому. Я узнала, что он в Лондоне и хотела повидать его. Увидев Перси, я вскочила в ваш автомобиль. Все это было ужасным недоразумением. Простите меня.
– Я понимаю, – сказал Джордж задумчиво, я понимаю.
Его сердце болело, как открытая рана. Она сказала так мало. Он мог угадать так много. Этот неизвестный человек, который восторжествовал, казалось, смеялся над ним из темноты.
– Я так огорчена, – сказала Мод.
– Не надо, – сказал он. – Как я могу помочь вам. В этом главный вопрос. Что бы вы хотели, чтобы я сделал?
– Но я не могу просить вас теперь.
– Конечно, можете. Почему нет?
– Почему? О, я не могу!
Джордж сделал попытку рассмеяться. Это был смех, который не казался убедительным даже ему самому.
– Вы нуждаетесь в помощи, – сказал он, – и я могу оказать ее вам. Человек не должен быть лишен навсегда возможности оказать вам услугу только потому, что ему случилось полюбить вас. Представьте себе, что вы бы тонули, а м-р Плюммер был бы единственным человеком, которого вы могли бы позвать на помощь. Разве вы не дали бы ему возможность спасти вас?
– М-р Плюммер? Что вы хотите этим сказать?
– Вы, вероятно, не забыли, что я невольно подслушал его недавнее предложение руки и сердца.
Мод издала восклицание.
– Я ни разу не спросила! Как это нехорошо с моей стороны. Вы были сильно ранены?
– Ранен? – Джордж не понимал ее.
– В ту ночь, когда вы были на балконе и…
– О! Джордж понял. – O, вовсе не сильно. Несколько царапин.
– Это было удивительно сделано, сказала Мод, чувствуя восхищение к человеку, который мог так легко говорить о таком прыжке. У нее всегда была мысль, что лорд Леонард, после того, как совершил свой прыжок, хвастался этим всю остальную жизнь.
– Нет, нет, ничего, – сказал Джордж.
– Это было великолепно!
Джордж покраснел.
– Мы уклонились от главной темы. Мне многого стоило прийти сюда, чтоб помочь вам. Как могу я это сделать?
Мод колебалась.
– Я боюсь, что вы можете обидеться, если я попрошу вас об этом.
– Вы не должны так думать.
– Видите ли в чем дело. Все затруднение в том, что я не могу вступить в сношения с Джоффреем. Он в Лондоне, а я здесь. Всякая возможность, которую я имела, чтобы попасть в Лондон, исчезла в тот день, когда я встретила вас и когда Перси увидал меня на Пикадилли.
– Каким образом ваши узнали, что это были вы?
– Очень просто. Они спросили меня.
– И вы признались?
– Я не могла иначе. Я не могла солгать.
Джордж вздрогнул. И в этой девушке он сомневался!
– С тех пор стало еще хуже, – сказала Мод. – Я не могла писать Джоффрею, так как рисковала, что письмо будет перехвачено. Я хотела, у меня была мысль, как только я узнала, что вы приехали сюда… Вы хотели, чтобы я взял письмо и передал его ему? А затем он мог бы ответить на мой адрес, и ответ я мог бы передать тайком вам?
– Это как раз то, чего я хотела. Но я не решилась просить.
– Почему же? Я буду счастлив сделать это.
– Я вам так благодарна!
– О, не за что. Я думал, что вы попросите меня заглянуть к вашему брату и проломить ему вторую шляпу.
– Мод радостно рассмеялась. Вся напряженность положения была облегчена. Джордж все больше и больше нравился ей. Однако, в глубине души, с угрызением совести, она чувствовала, что для него положение не облегчилось. Она была огорчена за него.
По отношению ко всем Плюммерам на свете она без капли сожаления готова была сделать то, что, по их словам, будет для них вечной мукой. Но по отношению к Джорджу дело обстояло иначе.
– Бедный Перси, – сказала она. – Я не думаю, чтобы он когда-нибудь оправился от этого. Он будет иметь другие шляпы, но все же это будет не то. Она вернулась к предмету, более близкому ее сердцу.
– М-р Бэван, не сделаете ли вы еще кое-что для меня?
– Если это не преступление! Даже, если это так!
– Не можете ли вы повидать Джоффрея и рассказать ему все обо мне и, вернувшись обратно, сказать мне, как он выглядит, что он говорил, и так далее…
– Конечно. Как его зовут, и где мне найти его?
– Я ни разу не говорила вам. Как это глупо с моей стороны. Его имя Джоффрей, и он живет со своим дядей, м-ром Вильбуром Раймондом, в д. № 11 в Белграв-Скваре.
– Я пойду к нему завтра.
– Очень и очень благодарна вам.
Джордж встал. Это движение, казалось, поставило его в связь с внешним миром. Он заметил, что дождь прекратился и что звезды сияли в вырезе двери. У него было ощущение, будто он пробыл в сарае очень долго. Он старался не слишком анализировать свои чувства, опасаясь, что скоро будет слишком страдать.
– Я думаю, вам лучше было бы вернуться, сказал он. – Уже очень поздно. Они могут хватиться вас.
Мод весело рассмеялась.
– Я теперь не беспокоюсь о том, что они делают, но я думаю, что, во всяком случае, надо переодеться к обеду.
Они двинулись к дверям.
– Какая хорошая ночь, несмотря ни на что. Я никогда не думала, что дождь вообще прекратится. Это похоже на то, когда вы несчастливы и думаете, что это навсегда.
– Да, – сказал Джордж.
Мод протянула руку.
– Спокойной ночи, м-р Бэван.
– Спокойной ночи.
Он ждал, не будет ли какого-нибудь намека на первые события их свидания. Но Мод принадлежала к тем людям, воспитанность которых сводится, главным образом, в привычке деликатно игнорировать щекотливые обстоятельства.
– Итак, значит, вы повидаете Джоффрея?
– Завтра.
– Бесконечно благодарна вам.
– Не за что.
Джордж восхищался ею. Небольшой налет церемонности, который она сумела привнести в разговор, придал ему как раз подходящий тон и создал атмосферу, позволившую расстаться без горечи.
– Вы действительно друг, м-р Бэван.
– Дайте мне доказать это.
– Ну, я должна бежать. Спокойной ночи!
– Спокойной ночи!
Она поспешно пошла через поле. Темнота скрыла ее. Вдали вновь начала выть собака. По-видимому, у нее были свои заботы.
Глава XX
Джордж проснулся на следующее утро с тяжелым сердцем. Солнце светило, птицы весело распевали, но это не развлекало его. Природа всегда бесчувственна по отношению к человеческим желаниям; она смеется, когда мы плачем. Вскоре явился Реджи Бинг. Судьба не могла более тонко насмеяться над Джорджем. Терновый венец страданий заставляет особенно вспоминать счастливые времена, и вид Реджи Бинга в этой комнате напомнил ему, что в последний раз, когда они беседовали за этим столом, он, Джордж, был счастлив, как дурак, в то время, как Реджи был подавлен заботою. В это утро Реджи был яснее солнечного света и веселее поющей птицы.
– Хэлло. Прекрасное утро, не правда ли, – заметил Реджи. – Солнечный свет, птицы! Так сказать, все в лучшем виде, и так далее, если вы понимаете, что я хочу сказать. Я чувствую себя двухлетним ребенком.
Джордж, чувствовавший себя старше лет на девяносто содрогнулся в душе. Это было больше, чем человек мог вынести.
– Я хочу сказать, – продолжал Реджи, рассеянно беря ломтик хлеба и намазывая его вареньем, – это дело с женитьбой, и тому подобная ерунда… Скажите, как обстоит дело? Недурная идея заняться этим вплотную. Или вы другого мнения?
Джордж скорчился, как будто у него в ране повернули нож. С него уже достаточно было видеть счастливого человека, уплетающего хлеб с вареньем, но слушать, как он говорит о женитьбе…
– Ну ладно, будь что будет, – сказал Реджи, весело жуя и разговаривая грубым, веселым голосом. – Я сегодня женюсь, и очень счастлив.
– Что?