– Что нам делать? – сказала Мод.
Она сидела на камне, в том месте, где Реджи Бинг размышлял о своей любви к Алисе Фарадэй. Джорджу, который стоял возле Мод, не было видно ее лица.
– Я не знаю, – сказал он.
Он, действительно, не знал. Подобно леди Каролине, лорду Бельфер и дворецкому Кэггсу, он был совершенно ошеломлен драматическим заявлением лорда Маршмортона. События обрушились без всякого предупреждения, и он не знал, как справиться с ними. Рыдающий звук внезапно раздался с той стороны, где находилась Мод. В тишине он прозвучал очень громко. Он резнул расстроенные нервы Джорджа.
– Не надо!
– Я ничего не могу поделать.
– Не о чем плакать, право. Если мы хорошо подумаем, мы найдем какой-нибудь выход. Пожалуйста, не плачьте.
– Я не плачу. – Рыдающий звук превратился в несомненный звук смеха. Это так абсурдно. Бедный папа, который делает такое выступление против всех. Вы заметили лицо тети Каролины?
– Оно до сих пор меня преследует, – сказал Джордж. – Я никогда его не забуду. Ваш брат тоже не казался слишком довольным.
Мод перестала смеяться. – Это ужасное положение, – серьезно сказала она.
Оповещение будет напечатано в «Морнинг-пост» послезавтра. Тогда начнут сыпаться поздравления. А после того – подарки. Я не вижу, каким способом убедить их, что это была просто ошибка.
Тут ее поразила другая точка зрения на это дело.
– Это так тяжело вам, – сказала она.
– Не думайте обо мне, сказал Джордж. Бог свидетель, что я бы отдал весь мир за то, чтобы это оказалось правдою. Но зачем обсуждать невозможное? Он понизил голос.
– Нечего говорить о том, что я буду переживать неприятное время. Но что пользы говорить об этом? Это была моя собственная ошибка. Я ворвался в вашу жизнь по своему собственному желанию и что бы ни случилось, оно окупается тем, что я узнал вас и старался быть вам полезным.
– Вы лучший друг, которого я когда-либо имела.
– Я рад, что вы так думаете.
– Самый лучший и самый милый друг, которого какая-либо девушка когда-либо имела. Я бы хотела… Она остановилась. О если бы!..
Наступило молчание. В замке кто-то начал играть на рояле. Затем мужской голос начал петь.
– Это Эдвин Плюммер, – сказала Мод. – Как плохо он поет.
Джордж рассмеялся. Как бы то ни было, вторжение Плюммера ослабило напряжение. Плюммер пел «Прощай» Тости. Он придавал и без того не очень веселой музыке оттенок собственной меланхолии. Собака на конюшне начала выть, и этот звук странным образом успокоил нервы Джорджа. Может быть, он после будет чувствовать, что у него разбито сердце, но в этот момент, при этом двойном аккомпанементе, обладая чувством юмора, было невозможно предаваться глубокой скорби. Плюммер и его собачий аккомпаниатор свели его на землю. Он чувствовал себя хладнокровным и практичным.
– Давайте, обсудим все это спокойно, – сказал он. – Безусловно, имеется какой-нибудь выход. В худшем случае, вы всегда можете пойти к лорду Маршмортону и сказать ему, что он говорил без достаточного знания дела.
– Я могла бы, – сказала Мод, но чувствую, что в настоящее время мне легче было бы сделать любую другую вещь на свете. Вы не отдаете себе отчет, чего должно было стоить моему отцу бросить такой открытый вызов тете Каролине. С тех пор, как я настолько выросла, чтобы замечать что-либо, я всегда видела, как она командовала им. Это именно тетя Каролина вызвала все эти волнения. Если бы дело касалось только моего отца, я могла бы уговорить его разрешить мне выйти замуж за кого бы я хотела. Я бы хотела, если только возможно – придумать какой-нибудь другой выход.
– Я не имел случая сообщить вам, – сказал Джордж, – что я был на Балграв-Скваре, как вы просили меня. Я отправился туда немедленно после того, как увидел, как Реджи Бинг благополучно женился.
– Разве вы видели его женатым?
– Я был его свидетелем.
– Реджи! Я надеюсь, что он будет счастлив!
– Он будет, не беспокойтесь об этом. Словом, как я сказал, я был на Белграв-Сквере и нашел дом запертым. Я не мог дозвониться, хотя подолгу не отрывал пальца от звонка. Я думаю, что они опять уехали за границу.
– Нет, это не так. Я сегодня утром имела письмо от Джоффрея. Его дядя умер от удара, когда они были по делам в Манчестере. Она сделала паузу. – Он оставил все свое состояние Джоффрею.
Молчание казалось длящимся до бесконечности. Музыка в замке прекратилась. Тишина летней ночи ничем не нарушалась. Джорджу эта тишина казалась зловещей. С содроганием он понял, что даже теперь он позволял себе надеяться, как ни тщетна казалась надежда. Мод сказала ему, что любит другого человека. Это должно было быть концом, и все же что-то в его подсознании отказывалось признать это концом. Но эта новость клала конец всему. Единственное препятствие, которое разъединяло Мод и этого человека, было устранено. Не было причины, которая могла бы помешать им пожениться. Джордж чувствовал страшную подавленность. Последняя прядь веревки оборвалась, и его уносило в океан отчаяния.
– О! – сказал он и был поражен, что его голос звучал, как обычно. Ему было так тяжело говорить, что ему казалось странным, что голос не показывал признаков напряжения.
– Это меняет все, не правда ли?
– Он пишет, что хотел бы встретиться со мною в Лондоне, чтобы переговорить обо всем.
– Теперь ничто не может помешать вам поехать. – Я хочу сказать, что теперь, когда ваш отец сделал это оповещение, вы можете свободно отправиться куда хотите!
– Да, я думаю то же самое.
Наступило новое молчание.
– Все так трудно, – сказала Мод.
– В каком смысле?
– О, я не знаю.
– Если вы думаете обо мне, сказал Джордж, то, пожалуйста, не надо. Я вполне понимаю, что вы думаете. Вы не хотите ранить моих чувств. Я бы хотел, чтобы вы смотрели на меня, как если бы я не имел никаких чувств. Все, чего я хочу, это – чтобы вы были счастливы. Как я только что сказал вам, для меня достаточно знать, что я помог вам… Будьте разумны. То обстоятельство, что наша помолвка была официально оповещена, не делает никакой разницы в наших отношениях. Поскольку дело касается нас обоих, мы находимся в том же положении, как когда встретились в прошлый раз. Оно не хуже для меня теперь, чем тогда, когда я узнал, что я не тот человек, которого вы любите, и что есть другой, которого вы любили прежде, чем узнали о моем существовании. Совершенно понятно, что такая девушка, как вы, должна привыкнуть слышать от мужчин, что они ее любят, и в ответ говорить им, что она не любит их.
– Но вы совершенно другой.
– Ничего подобного, я только один из толпы.
– Я никогда не знала никого такого, как вы.
– Да, но вы никогда, несомненно, не видали точно такого, как Плюммер. А мысли о его страданиях не трогали вашего сердца.
– Я знала миллион людей совершенно таких, как Плюммер, сказала Мод возбужденно. Все мужчины, которых я знала, были похожи на него. Такие же славные и приятные. И такие же отталкивающие. Я никогда не задумывалась, отказывая им. Я знала, что они будут слегка уязвлены в течение недели-двух, а затем успокоятся и влюбятся в другую. Но вы совсем другое дело.
– В этом мы и расходимся. Я считаю, что там, где замешано ваше счастье, со мною не надо считаться.
Мод сидела, опустив подбородок на руки, и смотрела в бархатную темноту.
– Вам надо было быть моим братом вместо Перси, – сказала она, наконец. А какими мы были бы тогда друзьями, и как бы все упростилось тогда.
– Смотрите на меня, как на брата. Это упростит все.
– Легко говорить таким образом, но это не так. Это ужасно тяжело. Я знаю, как вам тяжело говорить так, как сейчас. Стараться успокоить меня, изображая, что все затруднения – только пустяк… Это странно… Мы виделись только несколько раз, и то по несколько минут, а три недели назад я даже не знала, что существует такой человек, как вы. Но мне почему-то кажется, что я знаю каждую вашу мысль. Я никогда не чувствовала ничего подобного в отношении кого бы то ни было. Даже Джоффрей… он всегда смущал меня… Она остановилась. – Я бы хотела знать, что мне делать, сказала она сдавленным голосом. – Я скажу вам в двух словах, что делать. Все дело до абсурдности просто. Вы любите этого человека и он любит вас. И разделяло вас раньше то, что он не был в состоянии жениться на вас. Но теперь, когда он богат, не существует никаких препятствий. Я не могу позволить вам смотреть на меня и на мои чувства, как на препятствия. Отбросьте меня. Ошибка вашего отца сделала положение несколько более сложным, чем оно должно было быть, но это можно исправить. Последуйте блестящему примеру Реджи Бинга. Он был в положении, когда было затруднительно объявить о том, что он собирался сделать. И он очень разумно, спокойно удалился и поставил всех пред свершившимся фактом. Должен сказать, что я никогда не смотрел на Реджи, как на большую умницу, но когда дело дошло до того, чтобы найти выход из затруднительного положения, он поступил правильно. Сделайте то, что он сделал.
Мод вздрогнула. Она полуподнялась с каменного сидения. Джордж мог слышать ее быстрое дыхание.
– Вы думаете, бегство?
– Совершенно верно. Бегство.
Автомобиль обогнул замок со стороны гаража и остановился. Когда двери отворились, вырвался целый поток света и послышался шум голосов. Мод поднялась.
– Гости расходятся, – сказала она. Я не думала, что так поздно. – Она стояла в нерешительности. – Я думаю, мне следует пойти и попрощаться. Но кажется, я не смогу.
– Оставайтесь здесь, никто вас не увидит.
Прибыли автомобили. Тишина ночи разбилась шумом их моторов. Мод снова села.
– Мне кажется, они подумают, что нехорошо с моей стороны скрываться.
– Не обращайте внимания на то, что говорят люди.
Ноги Мод чертили круги по сухому дерну.
– Что за восхитительная ночь! – сказала она. – Здесь совсем нет росы.
Автомобили фыркали, трубили и проносились мимо. Их шум замер в отдалении, оставив снова ночь мирной и волшебной. Двери замка захлопнулись с громким шумом.