– В смысле?
– Мы все носим маски. Вот я, например, в школе одна, в театре другая, с тобой сейчас – третья. Эта барышня надела маску ворчливой жены. Она не очень ей нравится, но мужу, кажется, наплевать.
Мы продолжили игру. Около памятника Есенина я обнаружила Бабулю, Само Совершенство. Этакая Мэри Поппинс в зеленой шляпе. Потом Ирина нашла молодого человека, Страдающего Вертера. Понятия не имею, кто это, надо погуглить. Я парировала Дамой, Которая Знает Все На Свете. Ирина ответила мне достойно. Нашла в парке мужика, Считающего Себя Собакой. Он ходил и словно метил кругом территорию своим присутствием. Еще пробежали мимо две фифы-блондинки, играющие в спорт, и прошли хохочущие студенты, которые носили маски клоунов.
– Итак, подводим итог, – отсмеявшись всласть, сказала моя училка. – Когда будешь просить прощения, представь, что ты играешь в спектакле под названием «Искреннее раскаяние». Ты – актриса, тебе не обязательно на самом деле чувствовать себя виноватой. Тебе нужно сосредоточиться и сыграть раскаяние. И как только ты почувствуешь, что получается и окружающие тебе поверили, ты испытаешь от этого настоящий кайф. И даже можешь словить настоящее раскаяние. Я точно тебе говорю.
– То есть вы сейчас учите меня врать и притворяться?
– Именно так, – просто сказала Ирина и засмеялась. – В мире взрослых это называется – социальная коммуникация.
Она проводила меня до дома, и напоследок я спросила:
– Ирина, а можно один личный вопрос?
– Конечно.
– Почему маленькая девочка расхотела умирать? Ну, тогда, в больнице.
Ирина на секунду остановилась и пристально посмотрела мне в глаза, словно сомневалась, говорить правду или нет. Потом прислонилась к двери подъезда и закурила. Ее глаза затянуло дымом-печалью, будто небо закрыло легким облачком в ясный день.
– Знаешь, я же почти все время спала тогда, была без сознания. Врачи говорили тетке – смирись, шансов, что девочка твоя выживет, почти нет. Я уже не двигалась месяц, не ела, даже в туалет ходила под себя. Но один раз ночью словно что-то заставило меня приоткрыть глаза и осмотреться. Около моей кровати на коленях стояла моя тетка, совсем еще молодая и очень красивая. Она горячо молилась Пресвятой Богородице – шептала слова молитвы и падала головой мне в ноги. На секунду она подняла лицо вверх, и я увидела ее огромные синие глаза, полные слез, а вокруг ее головы будто ореол сиял. И знаешь, Элоиза, именно тогда она стала моим якорем. Я была нужна ей, она не хотела меня отпускать. Она из последних сил держала за тонкую веревочку жизнь маленькой девочки, не давая ей оборваться. Тетка злилась на свою сестру, мою мать, которая бросила нас в момент полного отчаяния, плакала от бессилия, оттого что мои пальцы с каждым днем становились все тоньше и тоньше, будто вот-вот исчезнут с лица земли. Орала на врачей, которые ничего не могли поделать. Но – не сдавалась, держала эту нить мертвой хваткой. Понимаешь, о чем я? Вот так я и вернулась обратно.
Блин, Лео, как точно она подметила. Конечно, я знала свой якорь. Сто раз глядя в темную бездну ночи за окном, я мечтала улететь вслед за тобой, Лео. Но тут же перед глазами вставал хрупкий одинокий воин со слюнявыми завязками на груди и зареванными глазами, и черный космос отступал прочь. Я шла в детскую, гладила брателло по голове и ложилась рядом. А в груди начинало нестерпимо жечь от жалости и колючей нежности. Похоже, я и правда старею, долбаный якорь повис у меня на шее стопудовой гирей.
Короче, прикиньте, рецепт Ирины сработал. Мне даже не пришлось извиняться перед той дурой-психологом, Лось сам ее уволил. Вот думаю теперь, может, на пару с Ириной в актрисы податься? Я парилась вначале, жутко нервничала, а потом представила, как свет лампы осветил меня, стоящую в середине комнаты, как настоящую актрису на сцене. Досчитав до трех, я стала говорить вслух, что ужасно не права, что была не в себе из-за их свадьбы, потому что очень люблю Лео и мне казалось нечестно так быстро его забыть. Что я переживаю за брата и не хочу отдавать его ни в какие интернаты.
И вот же, блин-трамплин, в какой-то момент, когда зрители уже аплодировали и рыдали, рыдали и аплодировали, я даже сама пустила слезу. Мы обнялись с Мамзелью, Лось пожал мне руку, и мы договорились о мире во всем мире. Спасибо Ирине, мастеру сцены взрослого вранья, все круто сработало. Настолько круто, что я сама была в шоке. После моего шоу наш отчим, дядя Валера Лось, и Мамзель оставили нас одних с Васьком жить за городом и укатили в Египет на медовый месяц. Лось, на самом деле, просто поддался эмоциям. Конечно, он не хотел нас оставлять одних. «Марина, мы же вернемся в руины, ты с ума сошла!» – слышала я шепот с кухни. Но Мамзель уверила его, что со мной Васек как за каменной стеной, и новый папа, скрепя сердце, оставил на меня свою фазенду (не знаю, что это такое, но звучит прикольно). Уезжая, Мамзель магнитиком прикрепила мне записку на холодильнике с каким-то бредом типа полить огород и выполоть сорняки. Совсем офигевшие, честное слово! Листочек тут же оказался в мусорке. У отчима в деревне Лебяжье было целое хозяйство – огромный участок с баней, надувным бассейном, дизайнерскими клумбами и цветниками. Портил красивый вид только сгоревший недавно гостевой домик, но дядя Лось обещал, что этим летом его вывезет, и строго-настрого запретил приближаться к черному скелету. Там висела балка, утыканная гвоздями, которая собиралась вот-вот рухнуть кому-нибудь на голову. Отчим просил меня особенно тщательно следить, чтобы Васек не совал туда свой нос. Говорил, это была гостевая избушка, в которой вспыхнула старая проводка. К счастью, никто не пострадал. Пятак, где стоял «погорелец», выделялся из общего ландшафтного гламура, как колтун на голове принцессы. Вокруг черного от сажи домика росли неухоженные яблони и колосилась некошеная трава. После той жуткой ночи, когда мы с братом увидели из окна призрак, черный дом не давал мне покоя. Я знала, что еще встречусь с той женщиной, ее лицо преследовало меня во снах.
И вдруг, как назло, вечером Васек разбил на веранде окно. Он играл во дворе в футбол и засандалил со всей дури мячом по стеклу. Пришлось заклеивать дыру парниковой пленкой, хотя спать ночью без окна было, конечно, палевенько до жути. Особенно когда рядом гуляет привидение из капсулы. Хотя, что там окно! За неделю свободной жизни братишка разбил два фонаря, пробил бассейн, набросав туда камней (уверял, что по камням ходить полезно), изуродовал пушистого рыжего кота, любимца отчима. Обкорнал ему ножницами бок и, рыдая в углу, уверял, что Рыжик кишмя кишел клещами.
– Я спас его! Клещи пили его кровь. Через месяц одна шкурка бы осталась.
Сожрал, мелкий гаденыш, всю клубнику на грядке у соседей. Чуть не помер от чесотки – аллергия разукрасила его как индейца. Я думала, соседи нас прибьют. Вечером одна из них, тетя Лена, постучалась к нам в забор, и я, конечно, уши прижала. Ну, думаю, сейчас получим трюнделей по полной, а отчим потом еще добавит по приезде. Стою, глазами хлопаю, чуть в ноги к ней не падаю. Говорю – вы простите нас, ради бога. Васек у нас немного умственно отсталый, не понимает, что делает. Давайте я вам яблок вместо клубники дам. А она улыбается и протягивает мне целую корзину отборной клубники. Я просто обалдела! Можете себе представить? Маленький паразит ей всю грядку вытоптал, а она ему еще угощения принесла. У бабки Райки он бы уже в петле болтался за такие дела. Правда, когда тетя Лена увидела Васькину красную прыщавую морду, клубнику велела мне самой съесть, а брата быстро потащила к себе. В ягодах оказалось слишком много витамина С, и теперь бедняга малыш был весь в волдырях и плакал от боли. Оказалось, наша соседка – детский врач. Тетя Лена дала Ваську какие-то таблетки от аллергии, помазала лицо и спину, и он тут же вырубился у нее на диване. Я уже говорила, что врачей ненавижу, но она была прямо добрый доктор Айболит.
На даче у соседки было уютно, даже уходить не хотелось. Верандочка совсем крохотная, как в кукольном домике. Зато тут чувствовалась душа – смешные тарелки на стене, прихватки в виде кошек, незаконченное вязанье в корзинке. Теплое место.
– А с чего ты взяла, что Васенька умственно отсталый? Или с испугу ляпнула, когда меня увидела?
– Врачи так говорят. Не то чтобы совсем дебил, но с нарушениями какими-то. Дефицит внимания. Знаете такую штуку?
– Знаю, как же не знать. Сейчас вешают на всех такой ярлык. Хотя с возрастом это проходит и в принципе болезнью не считается.
– Моя мать так не думает. Она хочет отдать его в школу для дебилов.
– Глупости! Я поговорю с ней, когда они вернутся. Более того, часто именно такие дети потом становятся гениями. Вот увидишь, он вас еще удивит своими талантами.
– Ох, дожить бы.
Тетя Лена расхохоталась. Потом опять стала серьезной и спросила:
– Любишь брата?
– Я как-то об этом не думала. Просто больше некому о нем заботиться. Вот и вся любовь.
– А любовь – это и есть забота. Ты – хороший человечек.
– Вы плохо меня знаете. Я – исчадье сатаны, порождение сатаны.
– Я видела детей сатаны ближе, чем тебя сейчас. Когда работала в детской исправительной колонии. И все равно это были обычные дети, которым просто не повезло и они родились у сатаны. В остальном же они ничем не отличаются от нас с тобой.
Я погрызла печенье и все-таки решила кое-что спросить. Чем черт не шутит. Уж больно любопытно было.
– Скажите, а что это за горелый дом у дяди Валеры на участке? Тот, что прямо у вашего забора?
Ее реакция только подтвердила мои опасения. Соседка сразу встала, отвернулась и начала что-то нервно переставлять на подоконнике. Взрослые часто так делают, когда им нужно подумать перед тем, как соврать.
– Элизочка, я, честно говоря, не знаю про пожар. Меня тут не было, когда домик сгорел.
– Там кто-то умер, да?
– Что за ужасы ты говоришь на ночь глядя! Никто там не умер, замкнуло проводку, старая была, вот и сгорел. Так часто бывает. Пожарные приехали, но слишком поздно, все к тому моменту выгорело дотла.