Когда они подошли к «Мерседесу», Гурген, вместо того чтобы сесть в салон, открыл багажник и достал из него алюминиевую емкость с крышкой.
— Что это у тебя такое? — без особого любопытства спросил Андрей, устраиваясь на сиденье.
— Прах твоей жены.
— Чего, чего?
— Прах твоей жены, — повторил Гурген. — Я забрал ее тело из морга, нашел крематорий… — Он посмотрел вдаль, где на фоне голубого неба высились снежные пики. — Она же всегда мечтала, чтобы ее прах развеяли над горами…
Андрей выпрыгнул из машины, подошел к брату, заглянул тому в лицо.
— Ты сделал то, что должен был сделать я, — медленно проговорил он. — Почему?
— Я тоже любил ее, Андрей, — после паузы ответил Гурген. И, спрятав глаза, добавил: — Я так надеялся, что ты ее бросишь. Как бросал всех остальных… Тогда бы у меня появился шанс…
— Ты никогда не говорил об этом.
— Зачем? Сначала она была твоей женой, потом исчезла, а теперь умерла… — Он постоял немного, переминаясь с ноги на ногу, затем решительно тряхнул головой и протянул урну с прахом Андрею. — Бери. И поедем. Надо исполнить волю Кары.
Андрей взял урну из его рук, прижал к груди. И не выпускал все дорогу, пока машина ехала по узкому серпантину. Мимо перевала, горной речки, заброшенной пасеки вверх. Когда вдали показались очертания особняка, Гурген сказал:
— Не сильно удивляйся, когда подъедем. Дом претерпел некоторые изменения…
Андрей недоуменно посмотрел на брата и пробормотал:
— Я же сам тебе говорил, что его Кара отреставрировала…
— А теперь посмотри, что с ним стало.
Андрей пригляделся к громаде особняка. Вроде бы все, как и раньше. Высокое крыльцо, башенка, галерея, полукруглые окна… Стоп! В окнах нет стекол! Они пусты, а вместо белоснежных рам их обрамляют неровные разводы черноты. А что случилось с крышей? Еще неделю назад покрытая отличной черепицей, она обвалилась, а на тех участках, где уцелела, покрыта копотью…
— Что тут произошло? — поразился Андрей. — Такое ощущение, что дом взорвали…
— Так и есть.
— Но кому это понадобилось?
— Взорвался газовый баллон. Шланг был плохо подсоединен, и электропроводку сделали отвратительно. Что-то там замкнуло. Искра попала на баллон с газом. Рвануло так, что во всех домах Веселого поселка окна задрожали!
— Смотри, а барсы целы, — с улыбкой сказал Андрей. — Ничего им не сделалось…
— И башня не пострадала. До нее взрывная волна не дошла.
— Давай заберемся на нее. Оттуда удивительный вид на горы. Каре он всегда нравился…
Они вошли в дом, преодолели изуродованный взрывом холл, миновали коридор, ступили на территории башни. Раньше все домашние заходили в нее со второго этажа, там была специальная дверка, но теперь безопаснее было подниматься снизу, по винтовой лестнице.
Покрепче обхватив урну с прахом, Андрей взялся свободной рукой за перила и начал подъем. Гурген, тяжко вздохнув, поплелся следом.
Когда все ступеньки оказались позади, братья вышли на открытую площадку башни. Тут же в лицо ударил порыв ветра, потянуло горной прохладой. Гурген, всю жизнь боявшийся высоты, схватился за поручень и замер, а Андрей бесстрашно подошел к краю и с восторгом стал рассматривать знакомый пейзаж.
— Гроза собирается, — сказал он, налюбовавшись на заснеженные пики. — Небо потемнело, и пахнет дождем…
— Приступай, а? У меня голова кружится…
Андрей кивнул и начал откручивать крышку.
— Встань с подветренной стороны, — посоветовал Гурген, когда урна была открыта. — А то все нам в физиономии полетит! Я сомневаюсь, что Каре после смерти хотелось бы осесть на моих усах…
Выбрав нужное место, Андрей встал у края балкона. Перевернул урну. И начал медленно, небольшими порциями, высыпать прах. Ветер тут же подхватывал легкий серый порошок, кружил, баюкал его и уносил прочь. Минуты не прошло, как то, что было когда-то Карой, растворилось в горном воздухе.
Когда Андрей закончил, Гурген незаметно вытер слезы волосатой рукой и сделал робкий шаг к краю. Он хотел видеть место, над которым его Кара (про себя он всегда называл ее «Моя Кара»!) нашла свой последний приют.
— Странно, — подал голос Андрей. — А гроза как будто прошла стороной. Смотри, тучи ушли и сыростью уже не пахнет…
Гурген тоже заметил это. Пахло не дождем, а диким жасмином, зацветшим в мае.
Аккорд третий Лето 200… г. Адлер. Каролина
Каролина припарковала «Опель» у ворот своего дома. Вышла из машины и устало побрела к калитке. Весь день она моталась по городу, пытаясь найти Андрея, но безрезультатно. Сначала она побывала в «Готике», но там ни его, ни Гургена не оказалось (даже «Мерседеса» на стоянке не было), потом на всякий случай сгоняла в «Форточку», съездила в аэропорт, покрутилась возле особняка Хана. После этого она просто каталась по Адлеру в надежде наткнуться на Андрея, и звонила, звонила ему на мобильный, слыша каждый раз одно и то же: «Абонент не отвечает или временно недоступен!»
Недоступен! Для нее этот абонент скоро будет недоступен не временно, а постоянно!
Андрей уезжает! Со дня на день. Конкретной даты Каролина не знала… К сожалению. Иначе подкараулила бы его в аэропорту и сказала все, что хотела.
Да, она решилась! Решилась признаться в любви… Дурной пример Татьяны Лариной и собственный неудачный опыт ничему ее не научили. Она не могла больше сдерживаться — ей казалось, что еще день, и она лопнет от невысказанной любви. Ей необходимо было излить ее на Андрея. Поделиться с ним своим огромным, слишком большим для одного человека чувством…
— А к тебе тут приходили! — услышала Каролина громкий голос Мишки Ашкаряна. — Тот высокий парень в белом…
— В белом? — тупо переспросила Каро.
— Ну да… Тот, что у тебя как-то ночевал…
— Когда он приходил?
— Часов в пять. Или чуть позже…
Каролина бросила взгляд на часы — десять минут девятого. Выходит, прошло три часа. И все эти часы она, как дура, утюжила улицу Ленина (ту улицу, где впервые ЕГО увидела!), высматривая в толпе прохожих знакомый силуэт, вместо того чтобы мчаться домой, где у чуть покосившихся синих ворот ждал ее Андрей…
— Он подергал ворота, — объяснял Мишка. — Постучал. Покричал. Я вышел и сказал ему, что ты с самого утра уехала и наверняка скоро будешь… Я даже пригласил его к нам, чтобы он подождал…
— А он?
— Отказался. Сказал, спешит…
— Че-е-рт, — простонала Каролина. — Как же так?
— Но ты не волнуйся, он тебе письмо оставил…
— Письмо?
— Ага. В конвертике.
— Ну так давай скорее! — Каро от нетерпения затопала ногой. — Что ты как неживой!
— Даю, — обиженно буркнул Мишка и передал через забор конверт.
Каролина рванула край. Заглянула внутрь. В конверте лежала записка и небольшой (размером с аудиокассету, только у€же) бумажный сверток. Первым делом Каролина достала записку. В ней было написано следующее:
«Приходил попрощаться, но не застал тебя. Очень жаль. Хотелось многое сказать…
В конверте ты найдешь пластиковую карту и бумагу с шифром. Деньги, лежащие на счете, твои. Это тебе от сестры. Каким-то образом Даша умудрилась передать карту Марианне, она мне, а я тебе.
Ну вот и все. Прощай, Каролина… Или нет, до свидания! Если захочешь сказать мне пару напутственных слов, приезжай в аэропорт. Самолет в 20.15. Еще раз до свидания! Надеюсь, скорого… Часа через три.
Целую, Андрей».
— Целую, Андрей! — вслух прочитала Каролина, еще раз пробежав глазами по последней строчке. — Он меня целует! Целует… Боже ты мой!
Несколько секунд она видела только это — «Целую, Андрей», но тут взгляд ее переместился на предпоследний абзац, и она прочла: «Самолет в 20.15».
Ого, да это скоро! Очень скоро…
Каролина поднесла руку с часами к глазам. На электронном табло горели цифры «20.15».
Каро выронила конверт. Он упал, и из него на землю вывалилась завернутая в бумагу пластиковая карта. Каролина этого не заметила — она стояла с запрокинутой головой и побелевшими от слез глазами смотрела на пролетающий над городом самолет.
Эпилог Адлер. Весна 200… г. Андрей
Знакомый забор он увидел издали. Только теперь тот был не синим, а зеленым, под цвет новой черепицы. Андрей подошел к нему, стукнул кулаком по железной поверхности, но тут заметил, что калитка не заперта, и вошел.
Тот же двор с душевой кабинкой, летней кухней, столом под навесом и двумя пальмочками, охраняющими тумбу с телевизором. Только абрикосовое дерево, росшее у гаража, сейчас было посыпано не желтыми плодами, а белыми цветами, и запах от них шел такой, что кружилась голова.
Андрей прошел по дорожке к дому. И только тут заметил, что там, где раньше стояла времянка, появился бассейн. Небольшой, но глубокий. Его дно было выложено красивой мозаикой, а борта плитами под мрамор.
— Тебе нравится мой бассейн? — донеслось до Андрея откуда-то сверху.
Он задрал голову и увидел в окне второго этажа Каролину. Она изменилась за те восемь месяцев, что он ее не видел. Немного округлилось лицо, она отрастила волосы, перестала истязать кожу загаром и теперь была бело-розовой, щекастой, очень женственной.
— Бассейн отличный, — ответил Андрей с улыбкой. — Только зря ты потратилась на него…
— Почему?
— Мы переезжаем отсюда. В Абхазию. Я купил там дом…
— Мы?
— Ты, я и… Кого ты ждешь: мальчика или девочку?
— Откуда ты знаешь, что…?
— Гурген видел тебя месяц назад. Сказал, что ты похожа на шар… — Андрей, приподняв темные очки на лоб, подмигнул Каролине: — Покажись…
Она встала со стула, на котором сидела, повернулась боком и продемонстрировала свой круглый живот.
— Он не соврал… — хмыкнул Андрей. — Ты действительно похожа на шар.
— Я еще немного раздуюсь… Мне еще месяц ходить…
— Надеюсь, будет девочка?
Каролина подтвердила его догадку кивком головы.
— Ты придумала имя?
— Пока нет… — Она перестала улыбаться и серьезно спросила: — Хочешь, чтобы я назвала ее Карой?