— Досталась по случаю. — Юрий Павлович почему-то руку сразу же отдернул и, пресекая все вопросы в корне, тяжело вздохнул: — Грустные воспоминания, даже говорить не хочется.
— Не хочется, Миша, так и не надо. — Доктор наук с пониманием посмотрел ликвидатору в глаза, щелкнул суставами и повернулся к подчиненной: — У тебя, Катюша, «антиполицая» не найдется?
Глава двадцатая
Действительно, веселье пора было заканчивать. От избытка волнительных впечатлений, а также съеденного и выпитого, юбилярше сделалось тошно. Кое-кому из гостей при взгляде на нее тоже поплохело. Заглотив с целью нейтрализации алкогольного выхлопа полпакета «антиполицая», первым отчалил на своем «волгешнике» доктор наук Чох — всем остающимся физкультпривет.
Менее склонная к авантюрам Катя решила приключений на свою хорошенькую попку не искать и пошла другим путем. По телефону экстренно был вызван экипаж из фирмы «Лежачего не бить» и один из оперативно прибывших на «опеле» молодцов без приключений довел «пятерку» до стоянки, получив востребованную сумму, пожелал удачи и на катившейся следом иномарке исчез в ночи.
После уютного тепла салона северный ветер пробирал до костей, хрустели под ногами покрывшиеся ледяной корочкой лужи. Быстро трезвея, Катя покрепче ухватилась за локоть Юрия Павловича:
— Холодно-то как.
— А что же это тебя любовь к родине не греет? — Выпито было изрядно, и, рассмеявшись слишком уж весело, Савельев зябко повел широким плечом. — Мужик этот, Игорь Васильевич, интересный, и чувствуется, что с яйцами.
— Странный он. — Расставаясь с хмелем, Катя широко зевнула. — Первая жена, говорят, от него сбежала, не вынесла всех чудачеств. А случилось это, когда, занимаясь биоэнергетикой, он чуть не умер от функционального расстройства органов пищеварения — не совладал со своей внутренней энергией «Ци», как говорят китайцы.
— А ты-то его хорошо знаешь? — Юрий Павлович распахнул дверь парадной и, узнав, что Катя трудится в музее не так давно, внезапно громко топнул ногой на нахальную веселую крысу, замершую «сусликом» на люке мусоропровода: — Кыш, хвостатая!
Дома их ждал неприятный сюрприз: усатый стервец Кризис совместно с молодцами из ГЗ, группы захвата то есть, умело подложил своим хозяевам свинью. Случилось так, что, выражая недовольство отсутствием внимания к своей персоне, хвостатый хулиган продрал когтями оклейку сигнализации и, подняв этим ментов на ноги, с невинным видом расположился в кресле. Те долго ходили кругом, потом приволокли ключи и, обшмонав квартиру, оставили повсюду на паркете следы сапог, а на столе бумагу, что ничего не взято. При этом, конечно, дверь в кухню не закрыли, как полагалось, на крючок, и коварный котяра, когтистой лапой с легкостью ее открыв, ворвался внутрь и вспрыгнул на холодильник, где находился давнишний предмет его мечтаний — горшок с лохмато-экзотическим папирусом.
Все оставшееся время до прихода хозяев Кризис провел с максимально возможной пользой для здоровья, предаваясь многократной процедуре очистки своего желудка. Когда Катя с Савельевым вошли в квартиру, представитель африканской флоры был уже обглодан начисто, весь пол на кухне покрыт кошачьей блевотиной, а сам виновник всего этого безобразия, пребывая наверху холодильника, громко издавал характерные звуки, живо напомнившие вновь прибывшим о страдалице юбилярше.
Увидав Савельева, кот, зашипев, выгнулся дугой, шерсть на нем встала дыбом, и, исполнив смертельный номер в воздухе, он стремительно кинулся в прихожую под вешалку.
— Странно, — Катя кончиками наманикюренных пальцев намотала половую тряпку на швабру и принялась наводить порядок, — раньше Кризис у тебя с колен не слезал.
— Ну а теперь это ему надоело. — Юрий Павлович неожиданно почувствовал бешеное желание шваркнуть хозяйского питомца башкой обо что-нибудь бетонное и удивился: всегда он братьев меньших в отличие от ближних своих любил.
«С годами точно характер портится». — Юрий Павлович быстро пошел под душ, употребил в дело свою личную зубную щетку и, не дожидаясь в кровати Катю, постыдно заснул.
Сразу же он почувствовал на своем лице дуновение, которое даже среди зноя пустыни показалось ему обжигающим. С каждым мгновением становилось все жарче, и одновременно Савельев увидел, как в небе с удивительной быстротой поднималась темная полоса.
— Что это, учитель? — Он оглянулся на белобородого гиганта, который из-под руки, прищурившись, смотрел на стремительно становившееся кроваво-красным солнце. — Я ощущаю на себе дыхание Нефтиды.
Между тем на землю опустилась тьма, по небу с бешеной скоростью неслись тучи песка, и каждая песчинка обжигала, как раскаленная искра.
— Ты был чуть не прав, — белобородый внезапно улыбнулся, — это дыхание ее супруга, злобного Сета, зовущееся Тифоном. — Достав из складок одежды небольшой сосуд из серпентина, он повелительным жестом поднес его к губам Юрия Павловича: — Пей, Гернухор, это радость богов.
Задержав дыхание, Савельев сделал глоток и внезапно ощутил, как на него стремительно надвинулась невообразимая прозрачная стена, за которой разливался яркий свет ласкового полуденного солнышка, и, увидев рядом с собой учителя, спросил:
— Где мы, Триждывеликий?
— В Царстве истины. — Гигант снова улыбнулся и протянул свою руку, украшенную на указательном пальце скромным кольцом с неброским красным камнем: — Смотри.
Сквозь прозрачную перегородку Юрий Павлович увидел, что Тифон начал дуть с чудовищной силой. Когда же на мгновение ветер ослабевал и непроницаемая песчаная пелена разрывалась, на небе появлялось кроваво-красное солнце, бросавшее на землю зловещий свет. Еще он увидел свое неподвижное тело, лежавшее в расщелине у подножия скалы, и, заметив серебряную нить, выходящую из него, внезапно понял, что это единственное, что теперь связывало его с привычным миром.
— Если будет угодно богам и Тифон пощадит твое тело, — Триждывеликий опустился в густую высокую траву и жестом руки приказал Савельеву сделать то же самое, — ты ступишь на тропу, ведущую к могуществу.
— Да, учитель. — Савельев уселся рядом и неподвижно замер, потому что для живущих в Черной стране слово гиганта было законом.
Никто не знал, кем белобородый был по крови, но ему подчинялись люди, болезни и разливы Нила. С его приходом в древней Фиваиде навсегда исчез голод. Давно умерли те, кто помнил, сколько раз звезда Сотис всходила с той поры, но знание, посеянное Триждывеликим, дало всходы, и как вечный символ касты жреческой возникла на Месте силы статуя Сфинкса.
— Ты знаешь уже, Гернухор, — голос белобородого был тих и раздавался, казалось, в самой голове Савельева, — человек триедин, он есть слияние духа, души и тела, а потому живет в трех мирах, являясь чудом Вселенной. Известно это даже низшим из посвященных. Теперь представь, что захотел ты что-то совершить при помощи того, кто обитает в двух ипостасях или сразу в трех, а полагаешься при этом лишь на собственную волю.
Пронзительно зеленые глаза уставились в зрачки Савельева, и он мгновенно понял, что в составе магического действия должны присутствовать три элемента: ментальный — идея с волевым усилием, астральный — несущий форму, а также физический — определяющий опору в мире материальном. Тут же в голове его возникли особым образом начертанные восходящий треугольник, шестиконечная звезда, а также круг, с заключенным в нем квадратом, и голос Триждывеликого произнес:
— Ты видишь тайну максимального могущества, доступного живущим. Единство ментального начала, астрального вращения и действия физического названо Великим арканом магии.
Между тем за прозрачной стеной знойный удушливый вихрь поднимался все выше, клубы пыли становились непроницаемо густыми, а в раскаленном воздухе разливался чудовищный грохот разбушевавшейся стихии.
С трудом Савельев оторвал взгляд от расползавшегося во весь горизонт мрачного багрового зарева и, встретившись глазами с белобородым, услышал его тихий голос:
— Чтобы понять все до конца, послушай, Гернухор, сказание о жившем в древности царе Даипу. Как-то он повстречал Сфинкса, загадавшего ему загадку о воплощении Великого аркана, гуляющего утром на четвереньках, в поддень на двух ногах, а вечером на трех. Что же сделал Даипу? Он ответил Сфинксу: разгадка — человеческое тело, гуляющее в детстве на четвереньках, довольствующееся в зрелом возрасте двумя ногами, а в старости присовокупляющее к ним палку для опоры. Вдумайся, Гернухор, что есть Сфинкс? Это синтез четырех священных созданий: лицо у него как у человека, когти льва, крылья орла, бедра и хвост бычьи. Своими качествами они приоткрывают путь в астральный план, сквозь элементы, связанные с ними. Сфинкс — это астраль. Он сторожит Пирамиду, в основании которой лежит квадрат элементов, но боковые грани подобны духовным треугольникам, сходящимся в вершине единства. Ментальный план охраняется астральным. Ясно теперь, что Даипу разгадал только физическую часть аркана и тем самым приобрел власть лишь над телом Сфинкса, которое и уничтожил, возомнив себя после этого победителем. Что же произошло дальше?
Белобородый на секунду замолчал и посмотрел сквозь стену, как клубившийся в вышине песок начал оседать, тут же небо сделалось ржаво-коричневым, затем пепельным и наконец прояснилось.
— Астральный вихрь показал Даипу, что эту часть аркана он не одолел, и вверг царя в кошмар отцеубийства. Живущий пребывает в триединстве, и это забывать нельзя. Даипу же в астральную часть тайны посвятило страдание, а успокоил его лишь ментальный план при помощи любви вселенской в лице богоугодной царской дочери-жены Тигохенсут.
Негромкий голос белобородого начал удаляться куда-то вверх, тут же яркий свет, окружавший Савельева со всех сторон, померк, и, вздохнув, Юрий Павлович открыл глаза. Распухший язык лежал у него во рту сухим шершавым бревном. Пить хотелось неудержимо. Сразу же вспомнился ему летний тренировочный лагерь спецназа под Кировоградом, где мучила его такая же вот жажда, и осторожно, чтобы не разбудить спавшую «лягушкой», на животе, Катю, он направился на кухню.