Двери во всех учреждениях полиции всегда открывались беззвучно, если того требовала необходимость.
Незримой тенью проскользнул в допросную, обстановка в которой накалилась до предела. Не надо обладать повышенным интеллектом, чтобы услышать угрозы, произносимые сторонами конфликта.
Голос птички звенел от напряжения. Запах ее страха ударил в нос, стоило оказаться на пороге.
Что здесь произошло за относительно небольшой промежуток времени? Почему офицера буквально выворачивает наизнанку от злости? Я желал немедленно о том узнать.
- Занятная у вас беседа.
Со стороны вряд заметно, что готов убивать. Только окружающие все равно ощущали угрозу.
- Господин генерал, - офицер, проводящий допрос, стоило увидеть меня, побледнел. Не забыв вытянуться по стойке смирно.
- Доложите о происходящем, - смотрел на офицера, краем глаза следя за птичкой.
И чего она так испугалась?
До этого хоть и боялась, но вела себя как орлица, защищающая собственное гнездо.
Теперь же язык тела говорил совершенно о другом. Закрылась. Обхватила себя руками. Будь у нее возможность забилась бы в дальний угол камеры. Я отчетливо представил эту ситуацию.
Что же ее так напугало?
- Провожу работу с подозреваемой в организации заговора, имеющего целью свержение императора и уничтожению членов его семьи. Так же фигурантка нанесла увечья гражданскому лицу, намереваясь устроить побег из мобиля перевозящего задержанных. Для чего применила запрещенное магическое воздействие. Соответствующий рапорт имеется, Ваше Превосходительство.
Все интереснее и интереснее.
Уж не притаился ли под перьями птички матерый волк?
- Это все ложь! - воскликнула птичка. - Все совсем не так, как он говорит. Какой заговор? Какой побег? Ничего такого не было.
Ого, а у девочки голосок прорезался. С такой стороны я ее еще не видел.
- И чем же ваша версия событий отличается от изложенной? - спросил вроде бы мягко, вовсе не громко, как обычно говорил на работе.
Только почему-то услышав мой голос офицер еще больше вытянулся в струнку, а девушка побледнела.
- У нас была мирная демонстрация, целью которой являлось привлечение внимания к интересам незащищенных слоев населения, - выпалила она. Всем своим видом показывая солидарность с демонстрантами.
- И в какой именно момент она была мирной? В тот, когда протестующим предложили разойтись по домам, а они не послушались? Или в тот когда в сторону полицейских летели бутылки с зажигательной смесью, которая при попадании на защитное обмундирование входит с ним в реакцию, и способно за несколько минут спалить человека дотла? Или может быть тогда, когда исподтишка вонзали под ребра нож полицейскому выполняющему свои функции по организации порядка? А может она приобрела мирный характер, когда булыжник в руках мирного демонстранта крошил защитный шлем полицейского?
Вопросы из меня сыпались один за другим.
И чем больше их произносилось, тем явственнее округлялись глаза птички.
- Я не знала. Я не виновата, - она поднесла кулачок ко рту в неосознанном жесте.
Или же осознанном? Может ли птичка быть первоклассной актрисой, чье мастерство превосходит даже матерых профессионалок своего дела.
- Хорошо, - произнес вкрадчиво. - Если не вы, то кто?
- Я не знаю, - она собиралась расплакаться.
Слезы на глазах птички, последнее что желал видеть мой внутренний демон.
- Офицер, вы свободны. Я сам закончу допрос, - разговаривать с девушкой в присутствии постороннего казалось кощунством. Как будто наша беседа интимна, и чужое присутствие совершенно лишнее.
- Да, Ваше Превосходительство, - с облегчением произнес мужчина. - Слушаюсь.
Его словно ветром сдуло.
Моим подчиненным, которыми по сути являлись все военнослужащие империи, не нравилось находиться со мной в одном помещении. Когда-то давно кто-то пустил сплетню, что я высасываю энергию у окружающих. С тех пор она обросла дополнительными подробностями.
Сложно бороться с людским невежеством. Впрочем, частенько это мне было на руку. Офицер удалился. И мы с птичкой остались одни.
- Что вы со мной будете делать?- услышал испуганное со стороны Тельмы.
Еще пытается храбриться, но ведет себя совершенно иначе, нежели в присутствии офицера.
- Я же сказал — допрашивать. Или ты считаешь, что на ужин я питаюсь маленькими птичками, типа тебя? - спросил иронично.
Страх, промелькнувший в глазах девушки, доказывал лишь одно, что она мне поверила. Пусть и не до конца. Демон недовольно заурчал. Никто не знал, что ему нравятся совершенно иные эмоции. Страсть и удовольствие ему ближе. Но доставались, в основном, страх, испуг и паника.
Птичка сидела на стуле. На достаточном расстоянии от стола. На который, я и примостился, подойдя ближе.
Такая поза очень понравилась демону.
Девушке, чтобы смотреть в лицо, приходилось задирать свою хорошенькую головку. Эта поза, взгляд снизу вверх демоном одобрялись. А еще ему нравилось небольшое расстояние между нами. Так он мог чувствовать куколку.
- А может не надо... допрашивать? - ее голосок дрогнул.
На самом деле боится или играет?
- Может и не надо, - протянул. Я следил за каждым жестом, каждым движением.
Да что там говорить? Я нависал над птичкой, подавляя.
- И что для этого нужно сделать? - птичка посмотрела на меня своими чистыми, прозрачными глазами.
Ну какое сердце сможет выдержать столь откровенную мольбу?
Тельма. Непристойное предложение
- Сделать мне предложение, от которого не смогу отказаться, - вкрадчиво, обволакивая своим чарующим голосом, от которого по спине побежали мурашки, а все волоски на теле вставали дыбом, произнес генерал Хард.
Стоило ему появиться в допросной, как меня будто током прошибло. С ног до головы.
Встретив генерала возле храма, я поразилась его внутренней мощи, бешеной харизме и всеподавляющему влиянию.
Увидев же в закрытом помещении, поняла, что впервые в жизни совершила ошибку, сделав неправильный выбор. В том ресторане. Засунула голову в пасть к хищнику, который ее откусит, проглотит и не поморщится.
Чего говорить обо мне? Даже офицер побледнел, словно увидел нечто ужасное. А как он обрадовался, когда генерал отослал его прочь?! Воспринял, как чудо.
Мне повезло не настолько. Отповедь мужчины выбила из колеи. Впервые в жизни оказалось нечем крыть. Первые жертвы возникли по вине демонстрантов. Это с нашей стороны пошли в атаку на полицейских. Спровоцировали. Как такое могло случится? У меня просто не укладывалось в голове. Ведь все так хорошо начиналось. Моя курсовая работа требовала несколько примеров из жизни. Участие в митинге казалось отличным выходом из положения.
- И в чем оно заключается? - спросила осторожно, ожидая ответа.
- Сделать мне приятное,- внутри все замирает. Мысли мечутся, наскакивают одна на другую. Как же плохо он думает обо мне.
- А конкретнее? - уточняю. Хочу перевести дух. Обдумать. Правильно ли я его поняла? Сердце бешено скачет, ударяясь о ребра.
- Поцеловать,- по губам скользит едва заметная улыбка. Она словно пощечина.
- И все? - мне удается по-прежнему держать лицо.
Мама, как же я тебя люблю. Спасибо за отличную школу.
- Нет. Это только начало, - я вижу улыбку в глазах. Он надо мной смеется. Думает, что готова на все. Даже на то, чтобы лечь с ним в постель. Или куда там генералы укладывают покорных арестанток?
- Хорошо,- воркую, копируя маму, когда ей нужно что-то добиться от папы.
- Хорошо?! - слышу удивление в голосе генерала.
- Хорошо, - подтверждаю. - Я могу встать?
- Конечно. Тебя никто не держит,- он следит за мной, как хищник следит за добычей.
Я медленно поднимаюсь со стула. Не отрываясь смотрю в глаза. Генерал уже сделал выводы обо мне. И они ужасны.
А посему маленькая месть не сделает меня хуже, чем я есть на самом деле. Ведьма я или кто?
Генерал по-прежнему сидит на столе. Его ноги чуть расставлены. Но не настолько, чтобы я отважилась влезть между ними. А вот поставить одну места хватит.
Запоздало понимаю, что делаю только хуже, фактически оседлав бедро мужчины. Однако поздно что-то менять. Я тянусь к губам.
Пожалуй, в другой ситуации, они, действительно, меня заворожили бы. Крупные. Четко очерченные. Манящие.
Низ живота наливается тяжестью. Не обращаю внимание. У меня другая цель.
Я вижу трепет ноздрей. Слышу его дыхание. Его губы... Они порочны в своей красоте. Даже прячущая в уголках ухмылка не портит привлекательный образ.
В ушах слышу грохот собственного сердца.
Рикардо Хард ждет моего поцелуя. Между нашими губами остается несколько миллиметров. Еще чуть-чуть и.
- Нет. Мне столько не выпить, - в последний миг отворачиваюсь, скривившись. Вспомнив плесень на яблоке.
В комнате леденеет все, даже воздух.
Я слышу непонятный треск. Делаю шаг назад. И вижу, как от рук мужчины, опирающихся о стол по обе стороны тела, ползут трещины.
При этом сам генерал невозмутим. Его лицо не выражает ничего.
Оно застыло. Безэмоциональная маска, а не лицо.
Он застыл каменным изваянием. Одни лишь глаза живые. Но и они ничего не выражают. Два провала.
Треск повторяется.
Генерал перехватывает мой взгляд. Отслеживает. Смотрит на свои руки. И трещины исчезают. Стол приобретает свое первоначальное состояние. Как будто ничего и не было. Мне все показалось.
С замиранием жду расплаты. И она непременно наступит. Ведь, никого сильнее, выше по званию в участке нет. Да что там говорить? Могущественнее Харда только император.
Генерал оглядывает меня. С ног до головы. Я не могу понять выражение его глаз, сколько не стараюсь. Они нечитаемы.
Делаю шажок назад. Другой. Медленно пячусь, семеня. Едва не путаюсь в своем балахоне из простыни. Понимая, что сейчас произойдет взрыв. Должен произойти.
Запоздало доходит какое оскорбление нанесла мужчине. Однако дело сделано. Время расплаты.