Наконец мне надоело бессмысленно валяться в постели, и я решил подняться в башню и уже там думать, что делать дальше. Может, хоть Сириус нарисуется, а то слинял в неизвестном направлении, а у меня как раз возникла к нему пара вопросов.
Я заставил себя скинуть одеяло и пошлепал в ванную. Умывальник встретил меня одинокой каплей. Ворк! Я же вчера воды не натаскал! А впрочем… И зачем мне ее таскать? Я встал над трапом, мысленно собрал со всей комнаты мельчайшие капельки воды, слегка разогнал их и позволил пролиться мне на голову. Блаженство! Я понежился под магическим душем, намылился… и тут вода кончилась. Выругавшись, я потянулся мысленно к огороду. Там как раз работала поливная магия, и воздух был влажным. Собрав изрядную тучку, которой вполне могло бы хватить на купание пары драконов или двух десятков учеников звездочета, я позволил себе расслабиться под струями теплой воды. Хорошо быть магом! Вылив на себя почти все содержимое тучки, я оставил немного про запас. Не мешало бы побриться. О! Кстати, и голову заодно побрею, чтобы плешами не сверкать. Сжав лодочкой левую руку, я плеснул в горсть немного раствора мыльного корня, потом взял бритву и придвинулся к зеркалу. И застыл. На меня смотрело не мое лицо. Нет, не то чтобы совсем не мое, а… Не знаю, как это объяснить. Вот если взять признанного красавца, от которого все женщины без ума, вроде у него такие же, как у тебя, глаза, такие же черты лица, такие же волосы, но только он — это он, сражает всех н повал своей внешностью. А ты — ты серая посредственность, и внимание на тебя обращают не раньше, чем споткнутся о твою не вовремя подставленную ногу. Так вот, я всегда знал, что я именно эта самая серая посредственность. В отличие, кстати, от братьев, те оба парни хоть куда. А я вроде и похож на них, а только взгляды на мне не задерживаются. А то, что я видел в зеркале… Нет, это еще не было внешностью, способной стать предметом грез любой девицы, но изменения, определенно, происходили именно в этом направлении. Брови стали чуть прямее, рот — выразительней, глаза… Ресницы, что ли, потемнели? Да и цвет, определенно, более насыщенный, стальной, а не блекло-серый. Ворк! А я, оказывается, ничего!
Завороженный зрелищем своего счастливого преображения, я простоял у зеркала неприлично долго, прежде чем вспомнил, что собирался побриться. Мыльный раствор из ладони давно вытек, я потянулся за бутылочкой, но она своенравно выскользнула из пальцев и, разумеется, разбилась. Пока я пытался ее поймать, рассек пальцы бритвой, которую, конечно же, забыл вовремя отложить. Ругаясь, я все же собрал с пола немного мыла и размазал по физиономии. Пока соскребал щетину, само собой, два раза порезался — руки дрожали. Все же не каждый день с тобой происходят такие метаморфозы. Голову брить не рискнул. Лучше ходить с проплешинами, чем со шрамами, будто меня саблезубый тигр вместо чупа-чупса грыз. Завтра этим займусь, спокойно и обстоятельно.
С ободранной мордой, плешивым затылком, в старых, обтрепанных штанах и пожелтевшей от времени и бесчисленных стирок рубашке я, тем не менее, взлетел в башню, ощущая себя великим магом и красавцем мужчиной в одном флаконе. Как все же мало нужно человеку для счастья!
Кабинет был пуст. Аль еще спал, а Сириус, как свалил вечером куда-то по своим кошачьим делам, так, похоже, и не появлялся. На полу у стола сиротливо лежал кусочек сыра, так и не съеденный мышью. Зато листка, которым я ее накрыл, не было. Я подумал было о том, чтобы попросить Зеркало показать мне леди Киду, но решил, что это подождет. Апгрейды апгрейдами, а теоретическую базу все же подгонять нужно. Так почему бы не заняться этим прямо сейчас, на свежую голову. А потом можно и попророчествовать, раз собрался.
Откинув коврик, я вскрыл свой тайник и обмер. От учебников по заклинаниям и звездочтению остались одни обгрызенные корешки, брошюры о хрустальных шарах не было вовсе, и только монументальный том хиромантии почему-то избежал пожелтевших резцов гурманки-книголюбительницы. Да еще желтый хрустальный шарик сиротливо закатился в дальний угол.
— Мы-ы-ы-ы-ышь! — заорал я дурным голосом.
Ответом стали заполошный писк и цокот маленьких коготков где-то под стеллажом. Глаза застлала алая пелена. В следующее мгновение пол рванулся мне навстречу, ворс ковра вырос и превратился в густые заросли, а под гигантским книжным шкафом топотал зверь размером с вепря. Издав победный вопль, я кинулся за ним. Ноги увязали в ковре, тормозя движение. Из последних сил я преодолел эти заросли. Я уже видел в дальнем углу за ножкой шкафа нору и исчезающий в ней длинный хвост, когда в глазах потемнело, и меня настиг очередной обморок.
Фигура, двигавшаяся по заброшенной дороге, казалась бесформенной из-за широкого плаща цвета пыли и надвинутого на глаза капюшона. В неверном свете звезд было трудно разглядеть, даже какого роста этот путник, не говоря уже о том, какого он пола и к какому племени принадлежит. Пейзаж вокруг походил на сюрреалистческий кошмар. Воронки, ямы и овраги сменялись руинами и остовами каких-то то ли сооружений, то ли чудовищных големов, и все это перемежалось зарослями больных, изуродованных растений.
Я не мог понять, была ли царившая тишина следствием того, что Она еще не появилась, или же в этом жутком мире действительно властвовало безмолвие. Но тут на грани слышимости зашуршал песок под ногами странного пешехода, а в следующее мгновение Ее хрупкая фигурка преградила ему путь. Путник остановился.
— Зачем ты здесь, Этернидад? — прозвучал его спокойный голос, и я вздрогнул, потому что он показался мне знакомым.
— Разве так встречают свою Повелительницу? — презрительно засмеялась Она.
— Ты утратила власть над моим племенем, когда не защитила нас, не помогла нам победить, — усталость и равнодушие закутанного в плащ собеседника не тронули мою богиню.
— Я никогда не утрачу власть над тобой и тебе подобными, — крылья точеного носа гневно раздулись. Одно неуловимое движение — и вот Она уже стоит прямо перед этим существом, а ее волосы, струясь, пробираясь в мельчайшие складки плаща, срывают его, раздирают, разметая лоскутки серым прахом.
Я чуть не закричал. Не узнать это чудовище я не мог. Хас. Наемники Рика называли его так, он был их работодателем. Багрово-черные щупальца взметнулись в защитном жесте, пряди мрака на мгновение коснулись их, и монстр застыл, совсем так, как Рик со Скоттом, когда впервые его встретили.
— Твоя власть — моя власть, — в мелодичной речи не было никаких эмоций, — и если она тебе дорога, найди мне мою руну Эчей, которую твой народ так бездарно потерял в Последней войне. Ты понял меня, Хас" сса Нур" ген?
— Да, Этернидад, — глухо прозвучал ответ, но монстр так и не пошевелился.
— А теперь извини, меня ждут, — насмешливо прозвенел ее голос. — Счастливо оставаться, слуга.
С этими словами Она рассыпалась и в следующую секунду уже обнимала меня за шею.
— Мой спаситель! — прошептали изогнутые луком алые губы, и я потонул в лиловом омуте взора богини, когда они коснулись моих.
— Ася, Ася, Ася, Ася! Встава-уй! Вставай немедленно-у! Ты не пожалеешь, мур-руа! Тут такое-у! Такая-у!
— Сыр! — застонал я, отшвыривая когтистую лапу, выдирающую остатки моих волос. — Ты что творишь, изверг?! Хочешь, чтобы и эти пряди к тебе приросли?! Трехцветности недостаточно?
Кис насупился и бочком отошел в сторону. Потом сел и с полминуты ожесточенно вылизывал воротник. Я за это время успел принять сидячее положение и убедиться, что снова стал нормального размера. Покосился на пояс, обнаружил рядом с затертым сажей глазом вертикальную ось координат, на которой вместо нуля почему-то была человеческая фигурка. Интересно, это я теперь не только уменьшаться, но и увеличиваться могу? Нужно будет проверить как-нибудь. Я поднялся, проковылял к камину, нашел пару крупинок оставшейся со вчерашнего дня сажи и замазал новый символ прорыва. Алю совсем не нужно знать, что я теперь умею.
— Я-у к нему со всею-у душой, с потрясающими-у новостями-у, а он по больному! По больно-уму-у! — обиженно провыл Сириус.
— Ладно, не дуйся, — примирительно ответил я. — Просто, когда меня из обморока вывести нужно, когти в ход пускать совсем не обязательно.
— Так ты-у же не просыпа-улся! — возмутился кот. — А она-у вот-вот здесь будет.
— Кто она? — не понял я.
— Гостья. К тебе-у, — Творожок покосился на меня ехидным глазом. — Красивая-у!
— Красивая? Ко мне? Гостья? — как обычно, проявил блеснул я проницательностью.
Кот ответить не успел. На лестнице послышался торопливый стук каблучков, дверь распахнулась, и в кабинет ворвалось дивное видение. Медно-рыжие волосы аккуратным каре охватывали миленькое личико с распахнутыми изумрудными глазами, маленьким носиком, слегка присыпанным веснушками, пухлыми улыбающимися губками. Форменный сюртучок Академии не скрывал почти прозрачной кружевной батистовой сорочки, с трудом удерживающей изящные округлости, и тонкой талии. Темно-синие джинсы плотно облегали пару точеных ножек.
— Маркиз в" Асилий де Карабас? — поинтересовалось видение, не переставая улыбаться. Я с усилием сглотнул и кивнул. — Уф-ф! Ну у вас тут и лестницы! Ты что, каждый день по ним вверх-вниз бегаешь? — небрежно перешла она на свойский тон.
— Уже нет, — честно ответил я. — Теперь летаю.
— Летаешь?!
— Ну… левитирую, — я вдруг почувствовал, как лицо заливает краска. Действительно, ко мне такая красотка пришла, а я… захотелось спрятаться за спинку кресла, чтобы хоть штанов дранных видно не было. А еще лучше стать невидимым, как в прошлый раз, но мне показалось, что это будет нетактично. Вдолбленные с дтства в мою непутевую голову правила хорошего тона сразу же дали о себе знать. — Э-э-э… да вы присаживайтесь, — развернул я кресло, — отдохните. С кем имею честь?
— Ух ты! — девушка одарила меня еще одной улыбкой, села и закинула ногу на ногу. Я снова нервно сглотнул. О чем с ней говорить я не имел представления. — Баронесса Кисания де Моредо. Можно просто Киса, — представилась она, и мы с котом переглянулись, и Сириус презрительно фыркнул. — Я здесь по поручению старика Шимми.