Все это снимает проворная телегруппа, снующая от одного прохожего к другому с вопросом:
– Чего вы ожидаете от визита?
Ответы не отличаются разнообразием:
– Многого!
На здании мэрии появляется огромный плакат с лозунгом:
«Ваше Величество! Чувствуйте себя, как дома!»
Звуки волынки, доносящиеся из квартиры Арчибальда, уже не раздражают горожан и местных цикад. Да и внешний вид идущего по городу Коннорчука не притягивает к себе былого внимания. Как верно подмечает один алкаш:
– Таких лордов теперь хоть жопой ешь!
Накануне знаменательного дня городское начальство лично объезжает все «объекты» и, оставшись удовлетворенным, разъезжается по домам.
Город затихает в ожидании дня Невиданной Монаршей Щедрости!
Судный день
В эту ночь Арчибальд не ложится.
Он очень серьезен и сосредоточен.
Копию постановления о выделении земельного участка для мемориального кладбища на месте боевых действий он аккуратно складывает вчетверо и присоединяет к письму, только что написанному Ее Величеству.
Письмо получается очень коротким:
«Ваше Величество! Примите мои извинения за молчание – отсутствовал по причине легкого недомогания. Мое письмо, очевидно, настигнет Вас уже по дороге в наш маленький городок.
Заранее прошу прощения за то, что покажется Вам странным и недостойным Вашего Величества. Многие горожане действительно будут Вам искренне рады! Милости просим!
Всегда Ваш верный слуга, лорд Арчибальд!»
Письмо вылетает в темнеющее за окном небо.
Арчибальд аккуратно выглаживает белую рубашку, килт, чистит туфли и натирает до блеска подсолнечным маслом трость.
Бреется он медленно и тщательно.
Когда одетый и причесанный Арчибальд садится на краешек кровати, за окном только начинает светать.
Этого дня он ждал давно!
Может, всю свою жизнь!
Центральная площадь городка огорожена и устлана красного цвета дорожками. На ней располагается все городское руководство и местный бомонд во главе с мэром, держащим на вытянутых руках громадный каравай.
Стайка детей с букетами в руках очень волнуется и поминутно просится в туалет.
Брандмейстер заносит руки над головой, готовый подать сигнал музыкантам, да так и замирает.
Горожане стоят вдалеке – дамы в шляпках, мужчины в юбках.
И, как это обычно бывает, – зевают самое главное!
Машины въезжают на площадь плавно, в полной тишине.
Застывший брандмейстер так и не взмахивает дирижерской палочкой, а оркестр не вступает.
Из переднего автомобиля выскакивают люди в черном.
Один из них проворно распахивает дверцу второго автомобиля.
На площади становится еще тише.
И тут кто-то догадывается крикнуть:
– Привет королеве!
Горожане подхватывают, и над площадью прокатывается троекратное:
– Ура! Ура! Ура!
И тут «ударяет» оркестр.
Но из раскрытой дверцы машины появляется вовсе не королева, а высокого роста господин, одетый в красивую военную форму, явно иностранную. Он на секунду замирает и идет торжественным шагом к руководству. Поравнявшись с мэром, военный отдает честь и спрашивает на ломаном русском:
– Вы Арчибальд Васильевич Коннорчук?
Мэр отрицательно мотает головой.
Мэр. Нет! Но городская общественность…
Он не договаривает, ибо читает на лице военного недоумение.
Мэра спасает зам, который прямо-таки выталкивает на площадь смущенного Арчибальда.
Увидев появившегося перед ним Коннорчука, гость широко улыбается.Гость. Уважаемый сэр Арчибальд! Примите искренние извинения Ее Величества за невозможность присутствовать на сегодняшней встрече. Неотложные дела! Визит будет перенесен на другую удобную для вас и Ее Величества дату… А теперь, дорогой сэр Арчибальд, позвольте мне исполнить почетное поручение Ее Величества и передать вам то, о чем вы просили в своих письмах!
Площадь стоит, затаив дыхание.
И тут все замечают в руках человека, стоящего позади военного господина, плоскую коробку темно-коричневого цвета.
Военный берет коробку и торжественно передает Арчибальду.
Арчибальд, в свою очередь, очень бережно принимает драгоценный дар.
Ничего не говоря, он поворачивается и медленно идет к своему дому.
Позади чеканным шагом идет военный, далее следуют сопровождающие лица, а за ними цепочкой, как заколдованные, идут руководство и общественность.
Горожане молча расступаются перед колонной идущих и автоматически пристраиваются к процессии, образовывая бесконечный хвост.
Арчибальд поднимается на свой этаж, входит в квартиру, открывает дверь маленькой кладовой, откуда по вечерам и утрам слышался голос волынки, и, остановившись на мгновение, перешагивает порог.
Он стоит перед стеной, на которой размещаются экспонаты его маленького «музея» – старые погнутые пулями пуговицы от мундиров, пряжки от истлевших офицерских поясов, прошитые осколками кокарды военных фуражек, обгоревшие страницы неотправленных солдатских писем и многое другое, что когда-то принадлежало тем, кто нашел свой последний приют в Малаклавской долине.
Арчибальд осторожно раскрывает коробку и вынимает оттуда…
С небольшого портрета на него смотрит его славный предок – сэр Арчибальд Коннори, офицер 17-го уланского полка, шотландский лорд, патриот и отважный солдат!
Но самое поразительное – это сходство двух Арчибальдов, встретившихся через столетие в этой тесной комнатке.
Арчибальд Коннорчук водружает портрет в центр стены, где для него давно приготовлено достойное место.
Посмотрев в глаза Арчибальду Коннори, он берет в руки волынку и хочет сыграть тихую мелодию, но старые меха не выдерживают испытания временем и вместо благородного звука раздается шипение.
Арчибальд от досады даже приседает.
К горлу подступает комок.
Но вдруг он слышит уверенный звук волынки!
Она играет старинную шотландскую поминальную мелодию.
Это другая – молодая волынка.
Арчибальд оборачивается и понимает, что звук идет откуда-то снаружи.
Он приближается к окну и видит на пригорке против своего дома фигуру шотландского волынщика в полном парадном облачении.
Глаза Арчибальда наполняются слезами.Арчибальд. Сынок! Так вот на кого ты стал похож!!! Эпилог
Стоя на скале, человек с орлиным профилем – Исмаил Голобородько, пристально вглядывается вдаль, пытаясь увидеть очертания далекой родины его предка – Паши Исмаил-Бея.
И вообще, если приглядеться, то окажется, что на каждой скале стоит мужчина, пытаясь заглянуть за горизонт и найти там ответ на извечный вопрос:
– Кто мы?… Откуда?… И куда идем?…2008
Возвращение блудного отца (Что-то вроде комедии) В двух действиях
Персонажи:
Татьяна Григорьевна (Т. Г.).
Николай Николаевич (Ник. Ник. – блудный муж).
Отец.
Дочь.
Сын.
Сестра.
Муж сестры.
Лучшая подруга.
Сосед.
Гражданин.
Милиционер.
Действие первое
Картина первая
Квартира Т. Г. – гостиная
Голос: «СССР. Середина 70-х годов».
В квартире Татьяны Григорьевны Мищенко идет застолье по случаю ее же дня рождения. Вечер юбилейный: сорок лет – это не шутка.
За длинным столом сидят самые близкие люди в ее жизни: отец, двое детей – дочь Алена, сын Алеша, родная сестра с мужем, лучшая подруга и сосед, который уже давно ждет, когда же Татьяна Григорьевна захочет проафишировать их более чем дружеские отношения.
Шумно и весело!
В дверь звонят.Сосед. Я открою… (Идет открывать, все остальные вытягивают шеи – кто пришел?)
В комнату входит мужчина небольшого роста с чемоданчиком в руке.
Тихо и печально здоровается с присутствующими.
Не дожидаясь ответа, оглядывает комнату – как бы прикидывая «откуда начать», и, ничего не говоря, раздвигает посуду на столе. Берет один из стульев. Ставит его на стол.
Все присутствующие смотрят, как зачарованные.
Затем сам взбирается на стол, раскрывает чемоданчик, достает толстую бельевую веревку, быстро мастерит петлю, забрасывает другой конец на люстру и… начинает вешаться! Стул под ним качается… Вот-вот он выскочит из-под ног самоубийцы…
По комнате прокатывается дружное: АХ!!!Т. Г. (в тишине). Знакомьтесь! Это Николай Николаевич Мищенко – ваш отец, дети, он же – мой бывший муж, который однажды вышел за хлебом и… отсутствовал семнадцать лет!!!
Голос Аллы Пугачевой, поющей «Арлекино», неожиданно перекрывается откровенным мужским рыданием – рыдает незваный гость – Николай Николаевич Мищенко!
Общими усилиями всех присутствующих удается аккуратно стащить его со стола.
«Отчаянное рыдание» переходит в «тихое всхлипывание».
Внешне невозмутимой остается только Татьяна Григорьевна.
Картина втораяКвартира Т. Г. – комната отца
«Гостя» уводят в комнату тестя и с трудом укладывают на диван.
Картина третья
Квартира Т. Г. – гостиная
Все возвращаются в гостиную и ждут объяснений.
Татьяна Григорьевна подходит к столу, наливает полную рюмку водки и залпом выпивает.
Отец. Татьяна, что ж ты молчишь? Зачем ты впустила этого проходимца?
Сосед. Это я впустил…
Отец. Вы тоже хороши! Впускаете в дом незнакомого человека!
Сосед. Я думал – он гость!
Отец. «Гость»! Этого «заморского» гостя следовало спустить с лестницы!
Муж сестры (тихо) . Почему «заморского»? Он что, был в эмиграции?
Сестра. Да нет! Это у папы, как у бывшего партработника, терминология со времен «холодной войны»!