[408]. Вот из чего мы сделаны, Лала, ты и я. Таковы уж мы. Любим словно ненавидим. Так было и так будет, в прошлом, настоящем и будущем. Всеми нашими сердцами и душами, и tripas [409]тоже.
– И это хорошо?
– Это ни хорошо ни плохо, просто так оно есть. Послушай, если ты не умеешь управлять своими чувствами, то твои чувства управляют тобой. Вот почему столько pobres оказываются на обложках ¡Alarma! Что же касается меня, то я направила свой гнев куда следует. На то, чтобы обеспечить жизнь себе и Антониете Арасели. Ты поосторожней с любовью, Лалита. Любовь – ужасная, удивительная вещь. Удовольствие напоминает тебе: я жива! Но боль напоминает о том же: Ay! Я жива. Ты слишком молода для того, чтобы понять, о чем я говорю, но однажды ты скажешь: «Моя Бледнолицая Тетушка, она знала, что такое жизнь».
– И ты никогда больше не искала его, Тетушка? Никогда?
– А зачем? Женщине не нужен мужчина, который способен убить ее ревностью. Поверь, лучше оставаться одной, чем так ревновать. Одиночество – это нормально. Я все знаю про одиночество. Но los celos[410], Лалита, от нее нет никаких лекарств.
Но слушай, скажу тебе по секрету, Лала, после всего, после всех этих лет унижений, после всего, всего, всего, всего я все еще люблю его. Мне стыдно признаваться в этом, но я все еще люблю его… Ну да ладно, теперь все кончено.
А теперь, моя королева, пора идти mimi.
– Спать? Но как так, Тетушка? Ты же собиралась рассказать мне о… о нем.
– В другой раз, твоя Тетушка устала рассказывать истории. Подойди и поцелуй меня, мое сокровище… Лалита. Ты должна понимать, что эту историю я поведала только тебе, потому что ты la gordita de la perra[411], тетушкина любимица, а теперь еще и una señorita. Но никому ни о чем не рассказывай, а не то их чувства будут задеты, обещаешь? Ну а теперь баиньки с пухленькими ангелочками. Помни, только ты слышала это историю, небо мое. Sólo tú.
*Чудесное кафе «Такуба» на Такубе, 28, работает до сих пор, там подают традиционную мексиканскую еду, в том числе десерты, какие трудно найти где-либо еще в столице, я же всегда заказываю там одно и то же – tamales и горячий шоколад. Сеньор Хесус Санчес, прославленный Оскаром Льюисом, некогда работал там помощником официанта.
56Мужчина с Марса
За несколько километров до границы Бабуля наконец засыпает с откинутой назад головой и открытым ртом. Папа молча ведет машину. Слишком жарко, чтобы разговаривать. Так бывает всегда, когда мы приближаемся к границе, никому не хочется даже шевелиться. Тото, Мемо и Лоло, убаюканные ходом фургона, наконец затыкаются и дают нам передышку. Мама, как и всегда, когда с нами Бабуля, спасается тем, что погружается в свои мысли.
Пока в окна дует хоть слабый ветерок, у нас еще есть силы сопротивляться. Становится хуже, когда мы останавливаемся. В Нуэво Ларедо пыльно и не хватает воздуха, и у нас кружится голова. Ребенок с покрытыми корками глазами пытается продать нам жевательную резинку «чиклетс», и Бабуля шугает его: Váyase, chango apestoso[412]. Она в ужасном настроении. Когда мы наконец минуем таможню, она высказывает служащим все, что о них думает. И потому они заставляют нас выйти из машины и досматривают все наши вещи, в том числе и ореховый шкаф, спящий в прицепе!
Бабуля, пересекая границу, становится печальной и плаксивой, она бормочет национальный гимн или же читает детское стихотворение «Зеленый, белый и красный». Как там? Verde, blanco, y colorado, la bandera del soldado… [413]Она, в конце-то концов, покидает свою родину.
Несколько недель тому назад Бабуля, всегда утверждавшая, что мексиканцы – самая burro из всех наций, внезапно превращается в националистку. Она то и дело затягивает México lindo y querido[414]. Но от всей этой жары и суеты, когда мы наконец добираемся до границы, она забывает, что патриотка, и, пересекая ее, честит коррумпированных пограничных служащих, правительство США, мексиканское правительство, трех последних мексиканских президентов и их слишком сильно уж накрашенных жен. Что ее огорчает, так это потеря mangos[415]. Она не перестает жаловаться на это и во время всего дальнейшего пути. К тому времени, что мы спустя три с половиной жарких часа останавливаемся на обед в Сан-Антонио, она все еще бубнит об этим самых mangos.
– Я пыталась. Но, ay, провезти манильские mangos куда труднее, чем мексиканцев. Но что такое mangos, господи помилуй? Я знаю женщину, которая практически каждый уик-энд пересекает границу с лифчиком, полным спящих попугаев. Надо просто капнуть им в клювы немного мескаля, и они начинают посапывать, как младенцы, тогда ты засовываешь их под свободное платье, и дело с концом. У тебя появляются деньги на Рождество.
Но мне не повезло с mangos. Они были такие большие, клянусь тебе. И тяжелые. Сладкие, сладкие, сладкие, сейчас же самый сезон. Жалко, что их присвоили таможенники. Если бы только ты положила их под грязную одежду, как я тебе и говорила, ленивая ты девчонка! Спорим, эти desgraciados [416]с удовольствием съели наши манго на обед. Ведь манильские mangos самые сладкие. Вот почему их не увидишь в Штатах. Эти чиновники понимают в том, что хорошо.
Ay, вместо манильских mango мне придется дать вам лимон и chile. Сама я предпочитаю манильские mango, похожие по форме на рыбу, что продаются в el Petacón, а круглые mango с расцветкой как у попугаев можно купить здесь, в Штатах, правда ведь? Но, ay, манильские mango – только в Мексике, стране, где сладкое слаще, разве не так? Перед отъездом я ела манильские mango днем и ночью, чтобы наесться ими. И разве мне стало плохо? Вовсе нет. Представьте только, завидев уличных торговцев с пирамидами оранжевых mangos, когда мы уезжали… Изобилие mangos, переполняющих кузовы грузовиков, словно золото Кортеса… Я сказала внучке: «Посмотри, mangos», а она в ответ просто пожала плечами, словно невоспитанная девчонка, какой она и является. В день моего прощального ужина я съела два mangos до обеда в доме соседки, хотя было неприлично с моей стороны попросить их до того, как мне их предложили. Еще одно манго я съела у своей comadre[417], вдовы Маркес, оно было последним в доме, и, возможно, она припасла его для своего сына, но оно лежало в красивой корзиночке на холодильнике и так сладко пахло, словно говорило: «Подойди и съешь меня, я готово к этому».
Она обращается с этими словами к папиному другу со времен войны, мужчине по имени Марс – это сокращенно от Марселино Ордонес. Он слегка напоминает петуха, на нем темные очки, и у него глубокий хриплый голос и большие белые зубы, какими можно выдирать из стены гвозди. На загорелых руках татуировки. На одной – Бетти Буп и Дева Гваделупская – на другой. Марс – хозяин taquería на Саут-Ногалитос-стрит, где мы останавливаемся на обед.
– Между прочим, я начинал с одного этого ресторана… – говорит Марс.
Мама вздыхает и бросает в пространство:
– Мне скучно…
– Но сейчас владею всем, отсюда и до пожарной части, – хвастается Марс, показывая на ряд одноэтажных магазинчиков, выкрашенных в такой белый цвет, что ты невольно прищуриваешься.
– ¡A poco![418] – говорит Бабуля, впечатленная так, будто видит перед собой Тадж-Махал, а не цепочку трухлявых фасадов.
Я не понимаю, что в этом такого особенного. Предмет его гордости – угловая кафешка, где мы сейчас сидим, и тут совершенно нечем бахвалиться. Горстка самых обычных липких столиков и хромированные кухонные стулья, несколько пластиковых кабинок, которые не помешало бы заново обить искусственной кожей, запах жареного мяса и «пайн-соля», как и в миллионе других забегаловок. ТАКОС ОТ МАРСА С ВАМИ. Огромная вывеска, смотрящая на Ногалитос-стрит, старое шоссе № 90, которым мы пользовались до того, как построили новую автостраду. Может, Марс думал, что к нему будут заезжать те, кто следует мимо, и, может, так в прежние времена оно и было. Но трасса № 35 проходит где-то за пределами видимости и лишь сотрясает вывеску.
– Название – моя идея, – объясняет Марс. – Я придумал это вместо «Такос с собой». Ведь до такого может додуматься каждый засранец, верно? Мне хотелось чего-то немного более привлекающего внимание, немного более шикарного. Чего-то, что обещает заботу о покупателе. Вот я и назвал это место «Такос от Марса с вами». Клево, правда?
Мама закатывает глаза и вздыхает.
– Хотите знать, в чем заключается секрет успеха в здешних местах? В недвижимости! – продолжает Марс. – Hijo ‘esú[419], знали бы вы, какого рода выгодные сделки можно заключить в Сан-Антонио. Это тщательно охраняемый секрет. Вот, возьмите газету, сами увидите, – говорит Марс, всучивая нам еженедельник.
Мама оживляется. Даже Бабуля заинтересовалась.
– Вам, мальчикам, нужно приехать в Сан-Антонио, – говорит Марс, обращаясь к моим братьям, которые обращают больше внимания на тарелки с enchiladas[420], чем на консультацию по вопросам инвестирования. – Скупайте недвижимость, – продолжает Марс. – Я не шучу. Я научу вас, котят, как стать миллионерами, не достигнув тридцати лет. Купите какую-нибудь развалюху, приведите ее в порядок и живите на ренту.