— Как слетал?
— Сносно, — выдыхаю я в трубку телефона, рассевшись на стуле. — Тепло там, прошло мероприятие. Все довольны.
— М-м… — мычит отец.
Нет. Мы оба гордых орла. Эту черту я у него перенял. Ну не всем же мне походить на матушку?
— Мы маме звонил?
— Да, как только прилетел.
— Молодец.
Пауза.
Я все равно еще обижен на отца. А он, кажется, никак не может подобрать правильные слова. Но извиняться первым, я не собираюсь.
— Ты где-то снял квартиру?
— Ага. На Чистых прудах, — отвечаю ему с гордостью.
— Губа не дура.
— Вся в тебя.
Пауза.
Надо заканчивать этот разговор. Мне неловко с ним так спокойно говорить, зная, какие слова летели в мою сторону от него тогда.
— На новый год приедешь?
Вопрос прозвучал так, будто бы, он сомневается в своих словах. Ну либо говорить под четким контролем матушки, чтобы хоть как-то наладить со мной отношения. Ну-с. Я даже не знаю, что ему ответить. Внутри полная пустота, и эта заслуга — бати.
— Да, заеду, — говорю ему лишь то, что он хочет слышать. Я всегда могу поменять планы, если передумаю. Они уже привыкли к этому.
— Хорошо. Не забывай про нас.
— Ага.
— Я позвоню позже, на счет твоей постоянной квартиры.
Пауза.
Чего он сказал?
Моей постоянной квартиры?
К чему это бы?
— Ладно, — сухо отвечаю, но внутри меня разбушевалось любопытство. Это что, мне хотят подарить собственную квартиру? Я что, по их мнению, уже заслужил? Ну ничего себе!
— До связи, — говорит батя.
— До связи, — отвечаю я и кладу трубку.
Ну просто очуметь! Моя собственная квартира…вновь станет моей? Ого!
В общем, рассказываю. Мне Батя с матушкой подарили на совершеннолетие свою квартиру. Но так как я бездарь и олух, который лишь кривляется на камеру, Батя забрал ключи и сказал, что я буду перевоспитываться до тех пор, пока не поумнею. С тех пор прошло полгода. Я жил со своей бывшей пару месяцев. Или меньше…после той ситуации, а теперь, естественно, я не могу забиться к Саньку, который меня приютил на одну ночь. К Димону и подавно, у него там своя семья строится. Я ему буду мешать вечно, а этого я не люблю. Поэтому и снял эту квартиру.
Я погряз в своих мыслях минут на пятнадцать, если не больше, а опомнился лишь тогда, когда Соня начала кашлять в своей комнате. Быстро заказав еду и увидев, что ее привезут через минут тридцать, с облегчением вздохнул. Интересно, как там Соня?
Медленно иду в ее комнату. Она уже перевенулась лицо к двери и скрючевшись кашляет. Встаю в проеме и складываю руки на груди.
— Тебе лучше не становится?
Соня импульсивно мотает головой из стороны в сторону.
— Может быть скорую?
— Нет, — хрипит она. — Воды….
— Воды?
Опять жуткий кашель. Сглатываю тягучую слюну и направляюсь в кухню. Наливаю воду из-под крана и отношу стакан Сони. Она берет его в руку и делает глоток, как начинает еще сильней кашлять. Вода расплескивается по полу, от того, что Соню трясет. Да и еще она кашляет, словно вот-вот выплюнет легкие. Я тихо вздыхаю.
— Я уберу, не переживай, — говорю ей, а сам с ма-а-а-аленькой злостью в душе иду за гребанной тряпкой. Найдя ее на кухне и небольшой тазик, иду обратно в комнату. Соня уже села на кровати и обмоталась одеялом. Я прям вижу, как в свете уличного фонаря, отражение которого проникает в комнату, Соню всю трясет.
— Ты температуру мерила?
— Нет, — хрипит она. — Я только проснулась.
Сажусь на колени и вытираю небольшую лужицу.
— Надо беречь себя, — тихо заявляю ей.
— Я знаю.
— Так, почему не бережешь себя?
— А кому я нужна?
Замираю с тряпкой в руках, смотря на темный паркет.
— В плане?
— Моя мать, — начинает говорить она, но я слышу, что каждое слово дается ей с трудом. По всей видимости, у Сони — ангина. Ее голос осип, слышится хрипение их легких. — она решила тащиться на себе мужика, который ей не пара. Она даже не остановила меня, когда я съезжала.
— И когда это было?
— На днях, — говорит девушка. — Перед тем, как ты въехал сюда.
— Ну так… О тебе все равно она беспокоится.
— Ни капельки, — отвечает Соня. — Она слишком беспечна и озабочена своей личной жизнью. А мне хочется провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть этого Максима….
— Это ее ухажер.
— Ага…
— Все равно, не понимаю, почему ты так категорично настроена на то, что никому не нужна? У тебя, по всей видимости, много друзей.
— Одна подруга, — заявляется Соня. — И то…. мы давно с ней не виделись. Ее тоже зовут Соня…
— Забавно, — говорю ей, продолжая вытирать воду и отжимать тряпку в тазик.
— Ничего забавного. Я все время ощущаю себя одна…
— А парень? Ему что, тоже плевать?
Соня молчит. Кажется, я затронул тему, которую не должен был трогать. Вот же дебил!
— Мы расстались, — говорит Соня таким грустным голосом, что мне становится не по себе. — Поэтому, парня у меня нет.
— Почему?
Блин! Да что ж такое! Почему я на автомате задаю вопросы Соне, не подумав?
Соня хрипло вздыхает.
— Просто так бывает, что люди сходятся и расходятся. Это жизнь.
— Умные слова, — заявляю я, вытерев тряпкой пол. Поднимаю свои глаза и вижу, что Соня вся трясется. — Ты голодна?
— Нет, — отвечает она. — ничего не хочу.
— Ну ладно, — говорю ей, а сам понимаю, что этой «нехочухе» нужно выпить лекарство. Поэтому молча иду на кухню за стаканом теплой воды и таблеткой. Возможно, она стала кашлять, потому что я-дурак, дал ей холодную воду. Немного подогреваю чайник и несу ей градусник в комнату.
— На, померяй, — протягиваю ей его. Дрожащей рукой Соня берет его у меня, и ничего не сказав, сует под мышку. Не обращая на нее внимание, по крайней мере, я пытаюсь делать такой вид, иду обратно на кухню. Делаю ей терафлю, медленно помешивая ложкой в кружке. Аромат, я скажу вам, не очень. Даже меня уже тошнит от лаймового привкуса терафлю, а Соню, походу, и подавно. Вновь возвращаюсь к ней в комнату и усаживаюсь на край кровати с кружкой в руках.
— Ну, что там?
Соня медленно вытаскивает градусник из-под мышки, прикрывая едва ли оголенную грудь. Я отвожу взгляд, чтобы не смущать ее. Соня кладет рядом со мной градусник, а я передаю ей кружку с терафлю. И как только я его беру в руки, то…
Тридцать десять и восемь.
Смотрю на Соню.
Потом на градусник.
Потом вновь на Соню.
— Ты уверена, что не нужно вызывать скорую?
— Угу, — мычит та, через не хочу выпивая терафлю.
— Градусник говорит, что тебе не хватает двадцать градусов до хлоропрена.
Соня смотрит на меня, а мне кажется, что перед глаза у нее все плывет. Или кипит, если ссылаться на показатели градусника.
— Очень смешно.
— У тебя, практически, сорок температура. Я хоть как-то пытаюсь тебя развеселить.
Соня делает еще один глоток лекарства. Ее пучок на голове изрядно растрепался. Ночная пижама из атласа немного перекошена и… завлекает мужской взгляд именно туда. Но я как истинный джентльмен не должен пялиться. Это некрасиво…
Я ж… не кабель какой то?
Но Соня, даже не смотря на то, что чувствует себя плохо, выглядит очень мило. Во мне рождается нездоровый интерес к ней, как к человеку. И как к девушке. И опять, это скорее всего под настиком разрыва с Юлией. Мотаю головой из стороны в сторону, чтобы хоть как-то отогнать ненужные мысли прочь.
— Нормально, — хрипит та. — Сейчас высплюсь и буду как огурчик.
— Маринованный…
— Что?
Соня все прекрасно слышала, просто не подает виду и косит под дурочку. Боже. Женщины! Вы даже при такой высокой температуре умудряетесь язвить и острить. Сколько же в вас сил то? Продолжаю сидеть и пялиться на Соню, как дурак. Да что со мной такое? Кто она вообще мне? Обычная, чужая девушка…
Ну да, ну да. Лев… Отговаривайся сколько хочешь, но она тебе приглянулась (если что, это мой внутренний голос в голосе, такое у всех мужчин, ага). Соня допивает терафлю и поморщившись, отдает мне обратно кружку.
— Спасибо…
— Я, все-таки, вызову скорую. Мне не нравится, что температура у тебя не спадает.
Соня лишь машет рукой и укрывается одеялом. Вот и весь разговор. Ладно. Если через час у нее температура не снизится, то я точно вызову скорую. А пока… Где там моя пицца?
Через какое-то время приехал курьер и позвонил в дверь. Я вскочил со своей кровати и пулей полетел в коридор. Забрав ароматную пиццу, иду на кухню и укладываю ее на стол. Запас стоит — невероятный! Аж желудок сворачивается в тугой узел. Прошло около сорока минут, поэтому, еще рано будить Соню. Если, правда, ее не разбудил курьер. Поэтому, на всякий случай, ставлю кипятится чайник. Вдруг она все-же захочет покушать? Принявшись за ужин, я с жадностью кусаю мягкий кусок пиццы, запивая все это газировкой. А моя соседка все не выходит. Наверное, все-таки, провалилась в сон. Ну да лано. Оставив ей по два кусочка с каждой пиццей, я допиваю свою бутылочку кока-колы и вытерев рот рукавом, направляюсь в ее комнату. Открыв дверь, вижу, что Соня свернулась калачиком и… ее трясет. Сильней, чем сорок минут назад. Я подхожу к ней и кладу ладонь на лоб.
Кипяток.
Облизываю свои губы, все не решаясь дотронуться ими до ее лба. Нет. Нужно все-таки проверить это старым способом! Поэтому аккуратно, дотрагиваюсь губами до ее лба.
Кипяток.
Соня что-то бормочет во сне. Кажется, у нее какая-то горячка. Боже мой! Еще откинется у меня под новый год! Нет. Нет. Нет! Срочно вызываю скорую! Сую ей градусник подмышку, а Соня даже не реагирует. Быстро набираю номер скорой и вишу на линии. Долго. Мне говорят, что все операторы заняты и ответят в ближайшие двадцать минут.
Черт! Что там стряслось? Но трубку не вешаю. Продолжаю слушать тупую мелодию.
Проходит минут пять, как мне говорит голосовой помощник. Я вытаскиваю градусник и вижу, что температура у Сони — ровно сорок градусом. Дело дрянь. Я не знаю, что при такой температуре делать. Я в полном отчаяние. Будить? ИЛи положить холодное полотенце на лоб? Думай, Лев, думай!