— Вопрос может показаться глупым, — проигнорировав его недовольство, заговорила я, — но мне придется его задать. В целях конспирации вы никогда не пользовались накладной бородой и усами?
— О господи… Конечно, я проявлял осторожность, но такое мне бы и в голову не пришло. Постойте, а почему вы спросили?
— Соседка видела несколько раз очкарика с бородой и усами, который своим ключом открывал дверь Светланиной квартиры.
— Да этого быть не может. Чушь. Эта квартира… она никого бы туда не пустила, тем более не доверила бы ключи. Это была наша квартира, наше… понимаете?
— Конечно. Только зачем соседке врать?
Никитин задумался, мрачнея на глазах.
— Не могла же она… вы думаете, у нее был кто-то еще? И он, узнав о деньгах, убил ее?
— А потом переслал эти деньги мне, чтобы я нашла его.
— Но что же тогда?
— В этом я и пытаюсь разобраться. Ваша связь длилась почти два года. Правильно? — Он кивнул. — За последние несколько месяцев вы не заметили ничего необычного?
— Необычного? Нет.
— Вы с ней обсуждали какие-то планы? Я не личные планы имею в виду, а то, что касается ваших дел.
— Мы близкие люди, и вполне естественно, что что-то я ей рассказывал. Как любому нормальному человеку мне необходимо высказаться, найти решение каких-то проблем…
— То есть вы с ней все это обсуждали?
— Да.
— Она была в курсе всех ваших дел?
— Да, — кивнул он, немного подумав.
— Были среди этих дел такие, о которых посторонним знать ни к чему?
— О чем вы? — испугался он, голос его дрогнул, а взгляд на мгновение потерял всякое выражение, точно мыслями Никитин унесся далеко отсюда.
— Только то, что спросила, — удивилась я. — Так были или нет?
— Возможно… то есть я хотел сказать… Ольга Сергеевна, вы же понимаете… Постойте, вы ведь не думаете, что я каким-то образом… Вы что, намекаете, что я убил любимую женщину из-за того, что она выдала мои тайны?
— А она их выдала? — еще больше удивилась я.
— Подождите, вы сказали, что в квартире появлялся какой-то тип?
— Это не я сказала, это показания соседки.
— Черт, — пробормотал он тихо, но вполне отчетливо. — Не может быть…
— Было бы здорово, поясни вы мне свою мысль.
— Все это совершенно неожиданно. А если это обычное ограбление и ничего более? В конце концов, соседка могла все выдумать.
— Конечно. Правда, не знаю, зачем ей это понадобилось.
— Черт, — повторил он громко. Теперь в его голосе чувствовалось большое негодование.
— Давайте исходить из того, что это не ограбление. Кто, по-вашему…
— Вы что, с ума сошли? — перебил он. — Да откуда мне знать? Я абсолютно…
— Анатолий Юрьевич, — вздохнула я. — Мы разговариваем с вами в этом уютном кабинете, потому что господин Кондратьев, которого мы с вами очень уважаем, обеспокоен происходящим. Судя по всему, беспокойство имеет под собой основания. Я его помощник по связям с общественностью, и копаться во всем этом не мое дело. Собственно, это дело милиции. Но, как вы сами заметили, шумиха вокруг вас вряд ли положительно скажется на вашей дальнейшей карьере. Именно поэтому я сижу здесь, пью чай и ломаю голову…
— Да. Я понял. То есть я все прекрасно понимаю. Я буду с вами предельно откровенен. Разумеется, то, что я обсуждал с ней, не предназначалось для чужих ушей. Но я был в ней абсолютно уверен. Даже когда узнал про Тагаева.
— Про Тагаева? — повторила я, потому что он замолчал.
— Да, — кивнул он с таким видом, точно очень сожалел, что заговорил об этом.
— Давайте поподробнее, — попросила я.
— Я совершенно случайно увидел их вместе. То есть на самом деле их увидел мой шофер, точнее, даже не их самих… В общем, он увидел «Хаммер» Тагаева. Вам не хуже меня известно, что такой автомобиль один во всем городе. Машина принадлежала Тагаеву, это вне всякого сомнения. И из нее вышла Светлана. Представьте, какое это произвело впечатление на моего шофера? Тагаев фигура одиозная, к тому же… это правда, что он решил заняться политикой? — вдруг спросил он.
— Понятия не имею. Со мной он своими планами не делится.
— Да, конечно, откуда вам знать, — пробормотал он. Прикидывался или правда не в курсе, что народная молва причислила меня к любовницам Тагаева?
У Тимура к женщинам довольно своеобразное отношение, ему бы точно в голову не пришло поверять свои тайны избраннице. Вряд ли он вообще кому-то доверял их. — Хотя последние дни только и разговоров, что он решил заняться политикой.
— У него нет шансов, — покачала я головой. — Деньги у него есть, а вот шансов нет. Он умный парень и, я уверена, прекрасно это понимает.
— Да, конечно, но… Мы с вами далеко не все знаем, могут быть обстоятельства…
— Давайте вернемся к Светлане, — напомнила я.
Политика меня занимала мало, зато очень занимало убийство, хотя, как часто бывало, одно с другим тесно связано.
— Ах да, конечно. Водитель рассказал мне о встрече, и я был в недоумении, точнее, я был потрясен.
— Шофер был в курсе ваших отношений со Светланой?
— Конечно. Еще когда она жила в Москве. Но он абсолютно надежен.
— Не сомневаюсь. Итак, вы были потрясены…
— Да… Мы встретились, и я спросил у Светланы, как такое возможно. Она очень удивилась, что я придаю значение сущей ерунде, как она выразилась. Оказалось, с Тагаевым она знакома давно. Я ведь мало что о ней знал. Конечно, что-то она рассказывала, но… В общем, до отъезда в Москву она довольно долго жила в нашем городе и тогда же познакомилась с Тагаевым. Рассказала, что на днях случайно встретилась с ним, они посидели в кафе, выпили кофе, вспомнили молодость. Она говорила о нем совершенно спокойно, и я грешным делом подумал: может, она не в курсе его… биографии, одним словом. Ну я и сказал: «Дорогая, Тагаев человек с криминальным прошлым», а она засмеялась: «Мне-то что до этого». Я подумал, что, возможно, в прошлом их связывало нечто больше…
— Любовь? — нахмурилась я, впрочем, отчего бы и нет?
— Да, — замялся Никитин. — Хотя… как бы это выразиться… он ведь мог ее использовать. Неизвестно, что их связывало. Может, он ее даже шантажировал. Я боялся за любимую женщину и поэтому обратился к своему московскому товарищу с просьбой разузнать кое-какие подробности из жизни Светланы.
«За свою шкуру ты боялся», — мысленно прокомментировала я, а вслух спросила:
— И что?
— Он заверил меня, что Светлане можно доверять.
«Довольно странная формулировка», — опять же мысленно отметила я.
— Их встреча действительно была случайной, по крайней мере, у меня не было повода думать иначе. Он не звонил ей…
— Откуда вам это известно?
Никитин кашлянул и вроде бы даже растерялся.
— Видите ли, оказалось, что я очень ревнив… я… я…
— Вы устроили за ней слежку, — подсказала я, сообразив, что невнятно мычать он будет еще долго.
— Мне очень стыдно, но так оно и было. Ее мобильный я тоже проверял. Знаете, сообщения, звонки… Я уже сказал, мне очень стыдно…
— Как долго вы за ней следили?
— Месяц, нет, полтора. Потом стало ясно, что все это… ужасно некрасиво, не правильно… Я подарил ей прекрасное кольцо с изумрудом и постарался забыть про этот неприятный инцидент.
— Кто за ней следил? Ваши люди или вы обращались в агентство?
— Что вы… как я мог… никакого агентства. И мои люди… мало ли что, пойдут слухи…
— Ну так к кому вы обратились?
— К Игорю Николаевичу. В такой ситуации это выло вполне естественно.
— А кому конкретно поручил это Игорь Николаевич, вы, конечно, не в курсе?
— Конечно, нет.
— О результатах вам сообщал Игорь Николаевич? — не поверила я.
— Что вы… я разговаривал с Ларионовым, начальником его охраны.
Признаться, услышанное повергло меня в состояние глубокой задумчивости, если не сказать шока. Дед, старый змей, не удосужился поведать мне о просьбе Никитина, что, впрочем, неудивительно, хотя и над этим следовало поразмышлять, но главное, конечно, Ларионов. Лично я считала его сволочью и мнения своего никогда не скрывала. То, что Дед поручил ему проверить благонадежность Светланы, весьма настораживало в плане открывающихся перспектив. Очень может быть, что увиденное отличалось от того, о чем сообщили Никитину. Правду знает только Дед, а возможно, и он знает далеко не всю правду. Хотя вряд ли. Ларионов против Деда не попрет, трусоват. К тому же у Деда он на таком крючке, что дергаться — себе дороже. Значит, все-таки Дед… Ох ты господи, а если что-то в поведении девчонки им не понравилось, а накануне выборов показалось просто неприемлемым, и они решили не усложнять себе жизнь? То есть Дед решил, оттого и не пришел в восторг, когда я ввязалась в расследование. Но «добро» он все же дал, хотя знает мою дотошность и большое желание докопаться до истины. Не буду себя хвалить, но обычно мне это удается, правда, далеко не всегда радует. Порой истина такого сорта, что хоть волком вой, хоть веревку намыливай, хоть просто в запой срывайся, тут уж дело вкуса. Я обычно вою, пытаясь делать это высокохудожественно, подражая Сашке. Правда, мой пес от этого в восторг не приходит.
Итак, убийство может быть делом рук определенной группы людей, которые близко к сердцу принимали предстоящие выборы. Это я так витиевато формулировала, потому что дай я себе труд сказать проще, и настроение мгновенно испортится, хотя и без того хуже некуда. А если так, то Деду прекрасно известно, где следует искать убийцу, точнее, искать его вовсе не следует. Но он меня на это дело благословил. Впрочем, что ему еще оставалось? Однако в деле есть кое-какие неясности, кто-то о чем-то пытался нас предупредить. Так что где-то в чем-то у них произошел сбой, и ситуация вышла из-под контроля, а Дед пустил меня по следу, чтобы прояснить ее и вовремя принять меры. Вот сукин сын, отец родной. Ладно, с этим разберемся.
— Можете вспомнить, что конкретно вам сказал Ларионов? — спросила я.
— Если это так важно, вам лучше поговорить с ним.
— Непременно, но сейчас я слушаю вас.