— Так, стоп! — остановил я мага. — Про энов я слышал от барона, который рассказывал, про свои подвиги с эной.
Клянусь, Карильон покраснел, как мальчишка, и принялся бубнить, что я не так всё понял. Братья Макс и Курт заржали в голос, и даже обычно невозмутимый и сухой Агель немного улыбнулся.
— Барон, вы сумели завоевать любовь эны? — спросил он.
— Ваше магичество, — Прет стушевался ещё больше, — Ну выпил лишку. А была у меня одна дева, которая клялась, что наполовину эна. Ну, я чуть и приукрасил.
Курт уже начал икать, и я серьёзно опасался за его психическое здоровье. Как и за здоровье Прета, у которого краснота, казалось, прорвётся наружу тысячей алых фонтанчиков.
— Ну, дева вас обманула, барон, — развёл руками маг, — Не известно ещё ни одного случая общего потомства энов с людьми. Или со зрожами.
— Не известно, или не было? — вскинулся Прет.
— Не известно, хотя, признаюсь, этим вопросом никто всерьёз не занимался.
— Ну, вот видите, — воспрял духом Карильон. — Может и не врала!
Только отсмеявшийся Курт, услышав последнее заявление, тут же стал ржать снова. Но, глянув на насупившего брови барона, благоразумно отъехал подальше.
— Да кто такие эти эны, Бау вам в задницу?! — уже по-настоящему разозлился я. — Вы можете по порядку рассказать?
— Лучше всех про них как раз могла бы рассказать Бау — чёрная богиня, которую вы сейчас упомянули, барон, — вполне серьёзно ответил мне маг. — Ведь говорят, что эны — её дети. Как, впрочем, и зрожи. Но если эны поклоняются богине Бау, то зрожи поклоняются каким-то камням и веткам. Хотя я вижу, что вам нужно действительно рассказать всё с самого начала.
— Да, хотелось бы, — намекнул я.
— Сейчас у нас 1600 год от Исхода. И, без преувеличения, нового рождения человеческой расы. Раньше люди населяли весь континент, и даже плавали на другие континенты, коих, по преданию, аж четыре. Основное и самое сильное королевство Лесания находилось в центре материка, тех землях, которые сейчас называются Пустошью. Но времена благоденствия закончились внезапно.
— Из-за Нашествия, — прошептал Макс.
— Из-за Нашествия, — кивнул Агель. — Эны и зрожи всегда враждовали друг с другом. Зрожи зелёные и уродливые. Эны — тёмные, как богиня Бау, и такие же прекрасные. Непонятно почему, но эны и зрожи вдруг объединились против людей. И люди к этому оказались не готовы. Объединённые орды волной покатились по королевствам, сметая города и армии. В битвах с энами и зрожами гибли лучшие воины и маги. Остатки людей объединились, чтобы дать нелюдям Последнюю Битву…
— И проиграли её, — прошептал Курт.
— И проиграли её, — опять подтвердил Агель. — остатки людей уходили через Атийское ущелье — единственный проход на север материка, туда, где не было зрожей и энов. А орда преследовала выживших людей по пятам, чтобы полностью уничтожить. В самом узком месте ущелье в ширину было пять километров. И у людей уже не было армии, чтобы поставить заслон на этом промежутке. И тогда Рутсолы, как я уже говорил, встали в начале ущелья и три года сдерживали орду, пока оставшиеся в живых люди строили Великую стену. Через три года Стена полностью перегородила ущелье, и Рутсолы с остатком своих дружин ушли за неё на север материка. А над воротами Стены был выбит герб рода: «Победа или смерть!». Но от могучего рода за три года непрерывных битв остались жалкие остатки. И хотя Рутсолы пользовались заслуженным почётом и уважением, восстановить былое могущество они так и не сумели. Короли четырёх королевств боялись легендарного рода. Наверное, это и стало причиной, по которой род Рутсолов со временем угас совсем. Последний из них умер пятьсот лет назад. И люди больше не слышали ни о ком из этой славной династии.
— Печальная история, — произнёс я, уже прокручивая в голове, как бы обернуть красивую древнюю легенду себе во благо. — А как люди оказались опять в Пустоши?
— Всё просто, — пожал плечами Агель, — Спустя недолгое время зрожи и эны опять разругались. Эны стали жить в лесу, так и прозванном Энийским. Зрожи заняли степи. Четыре королевства разрослись. Люди потихоньку стали заселять Пустошь, отбивая нечастые зрожьи набеги. И пока зрожи не стали применять лестниц, отбивались мы более-менее успешно. Люди отсиживались в городах и вновь отстраивали сёла. В восьмисотом году от Исхода к нам приплыли нергальские торговцы. Оказалось, что юг тоже выжил, и они, как и мы, укрылись за горной грядой — Саудитовыми горами. К сожалению, их потери тоже были огромные. Многие знания утеряны. Особенно, что наиболее печально, магические. Люди давно лелеют планы вернуть весь материк себе, но вот интриги четырёх королевств…
Глава 8
К обеду жара и мерный конский шаг разморили меня в хлам. Остальная компания тоже клевала носом. Хорошо догнал Яг, который тоже теперь красовался на коне, и спросил, не пора ли делать привал. Как раз передний дозор подал знак, что есть хорошее место. Я вяло махнул рукой, разрешая, и с удовольствием пустил коня галопом, решив отдохнуть от дурманящей размеренности. Макс и Курт, гикнув, рванули за мной следом, и лишь Карильон осуждающе крикнул вслед что-то типа «Мальчишки»!
Оказалось, дозорные решили устроить привал в деревеньке, к счастью, почти полностью сохранившейся после набега зрожей. Лишь пара домов торчала обгорелыми срубами, да выломаны были ворота в частоколе. В деревне оказались и два десятка жителей, пересидевших Нашествие в лесах, и сейчас вернувшихся назад. Пока подходила дружина и обоз, я пообщался с селянами. Успокоил их по поводу зрожей и сообщил, что Барум скоро начнёт отстраиваться. От широты своей души оставил селянам три мешка зерна на посев. Больше не мог — самим тоже нужно. На благодарности лишь махнул рукой, и мы двинулись дальше. Лошадь я привязал к одной из подвод и шёл пешком. Хоть всё детство и проездил в седле — с непривычки днями находится верхом — то ещё удовольствие. Через час монотонной ходьбы, глядя на приунывших дружинников, спросил у Яга:
— А песни в походе вы поёте?
— Песни? — удивился заместитель. — На ходу?
— На ходу, конечно. Для поднятия настроения.
— Не поём. Неудобно же, — пожал плечами Яг.
— Как это неудобно? — удивился я. — Видишь, дружина идёт в ногу. Вот в такт шагам и петь нужно. Помогает с шага не сбиться.
— Как это?
— Сейчас покажу, — ухмыльнулся я.
Вышел я значит, сбоку от сотен, топающих в колонну по пять, и заорал:
— Бойцы! Сейчас с вами будем разучивать строевую песню! Поём в такт шагам. Я пою две строчки. Вторую вы повторяете. Всё понятно?
Бойцы что-то нестройно забубнили в ответ. Я махнул рукой и решил, что по ходу всё поймут. Агель и трое дворян с интересом подъехали ко мне и стали смотреть на устраиваемое мною представление. А я, подстроив свой шаг к шагу первой сотни затянул:
— Как родная меня мааать провожааалааааа! Тут и вся моя родня набежаалаааа!
Бойцы посмотрели на меня, ожидая продолжения.
— Так, бараны тупоголовые! «Тут и вся моя родня набежала» было второй строчкой. Вы должны были так же, в такт шагам, как я пою, пропеть её после меня. Попробуем ещё раз. И кто не подтянет или собьётся — будет драить нужник целый месяц!
Дворяне весело скалились, и заключали пари, смогут ли подпеть дружинники вторую строчку или нет. Наивные чукотские парни! Они не знали, что такое угроза чистить нужники! Такая мотивация заставит не то что подпеть — песню сочинить на ходу. Проверено на собственном опыте на первом году службы. Потому я опять подстроился под шаг дружины и весело запел:
— Как родная меня мать провожааалаа! Тут и вся моя родня набежааалааа!
Когда сотня грянула вторую строчку, лошади моих спутников от испуга рванули в сторону, и Курт еле в седле удержался. А дружинники прям молодцы. С чувством грянули!
— Хвалю, орлы! — заорал я, — Прям, отлично справились! По прибытии в замок каждому по кружке вина! А кто первый запомнит слова и будет эту песню сам запевать — две бутылки вина и сто рупьев обещаю!
Бойцы заулыбались, а я запел дальше:
— Ох, куда ж ты паренёк, ох куда ж тыыииии! Не ходил бы ты родной, во солдатыыы!
— Не ходил бы ты родной во солдааатыыы! — грянул строй.
Я воодушевлялся всё больше. И на ходу импровизировал, переделывая любимую строевую песню нашей роты:
— У барона-то мечи, чай найдуутсяяя! Без тебя в дружине той обойдутся!
— Без тебя в дружине той обойдутся! — ревели дружинники, забывшие и про усталость, и про жару.
— Поневоле ты идёшь, аль с охотыии, ох, сыночек пропадёшь ни за что тыыы!
— Ох, сыночек, пропадёшь ни за что тыыы! — орали улыбающиеся дружинники.
— Мать, страдая по тебе, поседелааа! Эвон в поле и в избе сколько делааа!
— Эвон в поле и в избе сколько делаааа!
Курт с Максом спешились с лошадей. Пошли рядом и тоже радостно стали подхватывать вторую строчку, стараясь перекричать друг-друга.
— Зрожей больше нет в степи и в поминеее! Лучше б ты женился свет на Аринееее!
— Лучше б ты женился свет, на Аринее! — гаркнули бойцы с весёлым смехом.
В это время галопом нашу сотню догнала Эльза, которая с изумлением смотрела на творящееся безобразие. Я ей на всякий случай подмигнул и запел:
— С молодой бы жил женой, не ленииилсяаа! Тут я матери родной поклонился!
— Тут я матери родной поклонилсяаа!
Эльза с весёлым удивлением смотрела на печатающих в такт слов шаг дружинников, а Агель что-то быстро говорил ей на ушко.
— Поклонился всей родне у порооогааа! Не скулите вы по мне, ради богааа!
— Не скулите вы по мне, ради бооогааа! — особенно рьяно грянули дружинники. Да так, что теперь лошадь Эльзы, испуганная, прянула в сторону.
Спереди, видимо, напуганный необычным шумом, скакал один из испуганных дозорных, но Яг лишь пригрозил ему кулаком и махнул рукой — мол, скачи обратно.
— Будь такие все как вы с кислой роожей! Что б осталось от людей из-за зрожей?
— Что б осталось от людей из-за зрожеей!