ся полушёпотом. Мы очень удивились, что нашёлся тот, кто посмеет на вас прыгнуть.
— Кхм, — закашлялся я. Вот это новость. У меня тут погоняло уже появилось. Да ещё и какое — Каратель! Хоть не палач, и то спасибо. — Ладно, я не против, присоединяйтесь. Но позвольте и мне небольшой вопрос.
— Конечно, господин барон, — ответили враз повеселевшие гномы.
— А что это вы делали перед тем, как я вышел?
Гномы переглянулись между собой:
— Это мы, ваша милость, ку-ри-ли. То есть, глотали дым и выпускали его, — говорит Стамп.
— Это старинная гномья традиция, — вторит ему Суркул.
— Есть такие приспособления, называются трубки, — говорит опять Стамп.
— Заткнитесь, и скажите, вам можно продавать трубку людям?
Глава 4
— Вынуждены напомнить господину барону — табак очень крепкая вещь, — говорит Стамп.
— И он не предназначен для людей, — вторит ему Суркул.
— Гномы не сразу привыкают к нему, — предупреждает Стамп.
— Но мы привыкли к горнам и чаду, — объясняет Суркул.
— Просто заткнитесь, — расслаблено говорю я, грея в турке кофе.
Рядом с нами во дворе обеспокоенно стоят Эльза и Яг. Они тоже пытались отговорить меня от курения. И рассказывали, что человеческий организм совсем не то, что гномий. И от вдыхаемого дыма люди, как правило, умирают. Потому на пожаре, даже если не обгорел — всё равно не выживает тот, кто остался в доме. Даже маг Агель присоединился к отговаривающим. Но я спокойно набил трубку, подаренную гномами табаком, подаренным ими же. И сейчас в турке варил кофе, готовясь выпить кофейку если уж не с сигареткой, то хотя бы с трубкой. Рузер, спасённый мною в Тироле, входил в десятку моей охраны, и заодно выполнял роль денщика. Потому я окликнул его и приказал принести молоко, три чашки (для меня, Эльзы и Агеля, потому как Яг кофе пить отказывался наотрез), и с туркой отправился в беседку, стоящую за трактиром. Гномы и мои сподвижники потопали следом. В беседке, разлив волшебный напиток в три чашки, я добавил кофе и сахар, подвинул чашки магу и Эльзе, а сам раскурил трубку, затянулся, и сделал первый глоток кофе! Все боги этого мира! Как же это прекрасно! Я, закатив глаза, курил и отхлёбывал кофе, и вдруг посмотрел на гномов и людей. Они сидели напротив меня и, не отрывая глаз, смотрели на то, как я курю.
— Чего уставились? — спросил я, — Рога, что ли, выросли?
Агель ухмыльнулся. Яг махнул рукой. Эльза пожала плечами, а гномы яростно замотали головами.
— Отличный табачок, господа гномы! — похвалил я коротышек, — Давно я такого не курил! Да что там? Я вообще давно не курил!
— Так вы и раньше курили? — удивились гномы.
— Приходилось, — улыбнулся я.
А Агель с интересом присматривался, и, кажется, даже принюхивался.
***
На рассвете мы тронулись в путь. И я, памятуя о баронах Тенебрисах, двоих дружинников отправил ехать сзади. Ещё двоих выслал вперёд. Но наш отряд меньше от этого не стал. Шевалье Элеган, Флоу, Салия и Эмильда, плюс два гнома восполнили потерю количественно как своими тушками, так и своей болтовнёй. Ах, если бы вы знали, как способны болтать три девушки из деревни, считающие себя высшим светом, встретив подругу, то есть Эльзу, также причисленную ими к этому свету. Да ещё два гнома — ураган информации, не нужной, но беспощадной. От цен на соль в позапрошлом годе до качества стали, делаемого родом таким-то, и до искусства резьбы ещё какого-то рода.
К обеду, когда мы въехали в лес, у меня уже дико болела голова. Яг дважды намекал на привал, но я стоически терпел, хотя и понимал, что остановиться придётся. Но только я принял решение, как сзади послышался приближающийся стук копыт, и двое моих дружинников галопом догнали нашу колонну:
— Вашество, за нами вскачь отряд всадников!
— Сколько их?
— Человек пятьдесят!
Лесная дорога была узкой — метра четыре в длину. Встретить конный отряд — лучше не придумаешь. Правда, времени оставалось совсем немного. Я приказал Ягу отозвать передних дозорных. Мои бойцы быстро спешились, сноровисто привязали лошадей к деревьям, и стали деловито выстраиваться в две шеренги. Как раз стена из пяти щитов полностью перегородила лесную дорогу.
— А если они не убивать? — встревоженно спросил Агель. — Напасть первыми…
— Выясним, ваше магичество, — улыбнулся я, и шарахнул огнём в основание дерева. Научился у Эльзы основам бытовой магии. Подойдя к накренившемуся стволу, навалился на него руками и толкнул наискось дороги. Чтобы не повисло в кронах других деревьев. Подрубленный мною дуб (для меня всё, что не сосна и не берёза — то дуб) завис на полпути, всё же зацепившись ветками за деревья с противоположной стороны дороги. Хорошо Эльза поняла мою задумку, и своей магией быстро обрубила лишние ветви, и дерево рухнуло поперёк дороги, перегородив конным тропу. И как раз вовремя! Только дерево упало, мы услышали стук копыт, и из-за поворота выметнулись всадники. Я отошёл к строю и спокойно встал, скрестив руки на груди.
Перед поваленным деревом кони заплясали, и отряд остановился. Увидев наш строй, часть всадников спешилась. Один из них заорал:
— Кто из вас собака-Белогор?
— А что за падаль спрашивает? — вернул я любезность хаму.
— Это ты падаль, — взревел будущий покойник, — А я барон Тенебрис!
— Слюной не подавись, барон, — захохотал я. И тут же тихо скомандовал своим: — Арбалеты к бою!
Времени я потянул достаточно, Яг и Рузер уже должны были зайти в тыл баронским людям, и проследить, чтобы никто не ушёл. Как раз в это время практически все люди баронов спешились, и стали перелазить через поваленное дерево. Я отошёл в сторону и скомандовал:
— Огонь!
Первая шеренга моментально встала на колени, и десять арбалетных болтов ушли в сторону противника. Расстояние было всего-то метров двадцать. И болты выкосили сразу человек восемь.
Тенебрис были хоть и подлецами, но не трусами, и не дураками. Увидев, какие опустошения в их рядах оставил залп, они сразу стали подгонять своих бойцов. И хлынули толпой через бревно.
— Щиты сомкнуть! Гранаты — пли!
Пять гранат из заднего ряда улетели вперёд, прямо в толпу баронских прихвостней. Пять взрывов прозвучали почти слитно, и из сорока баронских людей, рванувших к нашей шеренге, на ногах не осталось никого. Больше половины выкосило осколками и огнём, те, кто был впереди, и уже подбегал к щитам, получили каменные осколки в спину. Пусть это были мелкие, и не смертельные раны, но взрывная волна сбила их с ног, осколки ранили и дезориентировали, и мои бойцы, сомкнув щиты, как на учениях, слитно шагали в ногу, копьями добивая уцелевших. Вдалеке за деревом я услышал ещё два разрыва, и понял, что кто-то выжил и пытался уйти. И похвалил себя за предусмотрительность, заставившую послать в обход Яга и Рузера. Вскоре явились и они, рассказав, что трое оставшихся всадников больше никогда никуда не прискачут. Я объявил привал, и мои люди стали собирать трофеи и лошадей. Девушки, испуганные развернувшимся практически на их глазах побоищем, бледные сидели на полянке и отказывались от обеда, которым их тщетно пытался накормить шевалье Элеган. А вот гномы оказались в восторге от развернувшегося сражения. И радостно собирали трофеи вместе с моими людьми, вызвавшись бескорыстно помочь в этом нелёгком деле. Впрочем, я видел, что коротышки тоже готовились к бою, и крепко сжимали своими ручищами короткие и широкие мечи, больше похожие на мачете.
А я уже привычно стал подсчитывать трофеи. Из целых лошадей осталось тридцать восемь штук. Остальных убило осколками или болтами. Доспехи в количестве десяти штук мы навьючили на трофейных лошадей. Денег у догнавших нас мстителей оказалось не густо — всего две с небольшим тысячи рупьев, и я щедро поделил их между всеми участниками, в том числе пусть и не повоевавшими, но готовившимися гномами и шевалье Элеганом. Как раз на каждого вышло по двести рупьев. Гномы настолько расчувствовались, что подарили мне ещё одну трубку и увесистый мешочек табака. Собрав трофеи, запаковав их на лошадей, мы двинулись дальше. И, слава Богу, девушки перестали трещать. А гномы, сдружившись с дружинниками, перенесли своё красноречие на них. Чему я был рад…
Глава 5
— За торговый караван положена пошлина! — пробубнил стражник на воротах славного города Боробея. Городок этот, по размерам чуть больше Барума или Лерена, находился аккурат в половине пути до столицы Лесании. Тут я и решил продать трофеи, чтобы не тащить их ещё тысячу лье до столицы. А то целый табун, честно говоря, доставлял немало неудобств. Но тут перед нами встала преграда в виде усатого стражника, ставшего на входе, и бубнившего, что с нас положена пошлина. Причём Ягу, который успел пообщаться с ним первым, он заломил такую цену, что тот, чуть было, не зарубил ретивого дуролома. И помчался ко мне докладывать.
— А где вы торговый караван видите, служивые? — обратился я к стражнику и двум его подельникам.
— Всё, что более пяти лошадей по уставу славного города Боробея является торговым караваном, — опять забубнил стражник.
На необычное зрелище с той стороны стены уже стали подтягиваться зеваки. Да и с этой стороны небольшая пробка организовалась.
— Кто у тебя старший, служивый?
— Это к делу не относится! — отрезал усатый, — Либо платите пошлину, как за торговый караван, либо, проезжайте мимо нашего славного города!
Вот всегда подозревал, что усы у человека мозг высасывают. Я спешился и подозвал Яга:
— Этих троих идиотов — обезоружить! Не убивать, — кинул повод Рузеру, помог спешиться Эльзе и вошёл с ней в городские ворота.
За спиной послышалась возня и глухой стук тел. Обернувшись, я увидел, как мои дружинники ласково укладывают на брусчатку три усатых тела, находящихся в состоянии лёгкого нокдауна. Три алебарды и три коротких меча, забранные у стражников, Яг уже увязывал на одну из лошадей. А Рузер, наклонившись к служивым, объяснял, что оружие пока побудет у них, чтобы, не дай боги, дяди не порезались опасными игрушками.