А вот корвет, стоявший рядом с эсминцем подобной плавучестью похвастаться не мог, ему хватило одного попадания в борт и детонации чего-то взрывоопасного внутри, чтобы спустя десять минут из воды торчала только корма сторожевого катера.
Сейчас танковая пушка продолжала стрелять по эсминцу, дырявя его борта, но уже заметно выше ватерлинии; возможно Петрович пытался нащупать боевой арсенал корабля, чтобы тот сдетонировал и похоронил наконец живучего турка. В ответ турки стреляли из всего чего только могли, но достать танки им было тяжело. Во-первых, позиция Хохла располагалась с обратной стороны гавани и туркам мешал их же эсминец, стоящий вдоль причальной стенки, а во-вторых, носовое орудие военного корабля — скорострельная пушка, прикрытая бронеколпаком была разнесена следующей, сразу же после попадания в капитанскую рубку. Видимо проектировщики эсминца никак не могли предположить, что по кораблю будут стрелять практически в упор из танковых пушек бронебойными подкалиберными снарядами. А зря…
По моим расчетам боекомплект в танках должен был уже закончится, там полная укладка — чуть меньше тридцати снарядов, а на сколько я помню оба «Леопарда» были с неполным БК.
— Керчь, ну что, ты готов? — шепотом спросил я, глядя на приближающуюся по улице кавалькаду автомобилей.
В нашу сторону двигалась шумная колонна разнообразной техники: несколько автобусов, забитых вооруженными людьми, столько же грузовиков, целая вереница пикапов и внедорожников, наполненных военными, промелькнуло три бронеавтомобиля с пулеметными установками на крышах прикрытых бронещитками. Ну, вот дождались, это турки пожаловали на «стрелку». Что-то их слишком до хрена. Я думал будет намного меньше. Изначально мы должны были торчать на площади, возле минарета и держать её. Позиция там была удобная, как раз вершина холма и наступающему врагу будет трудно подниматься вверх. Но после тех кренделей, что выкинул Ванек, я понял, что турки будут переть на нас вполне осознанно и они тоже не дураки, понимают какую позицию мы выберем, а значит подготовятся и загодя спешатся, рассредоточатся и полезут на нас небольшими группами и со всех сторон. А значит, чтобы хоть как-то помешать их планам и уровнять шансы, нам надо сменить дислокацию и выдвинувшись вперед. Мы с Ваньком спустились вниз по улице и заняли позицию на верхнем этаже заброшенного дома. Миха и Александр остались выше по улице, там была очень удобная стрелковая позиция, как раз для крупнокалиберного и единого пулеметов.
— Угу, — кивнул в ответ Болтун.
— Красный автобус твой, огонь! — приказал я, высовываясь с гранатометом из дверного проема ведущего на балкон.
Керчанин с трубой РПГ осторожно высунулся из оконного проема мгновенно прицелился и выстрелил. Струя пороховых газов шарахнула из тыльного раструба гранатомета, и «рыбина» реактивной гранаты понеслась к цели. Тело гранаты было щедро облеплено стальными шайбами, ящик которых мы нашли в разграбленном магазине на первом этаже трехэтажного здания. Собственно говоря, только из-за этой находки я и повелся на горячие уговоры керчанина «немного доработать» гранатометные выстрелы.
Наши гранатометы выстрелили практически одновременно. Я целился в бронеавтомобиль, который двигался четвертым по счету в колонне. Ракета Ванька прочертила воздух дымных следом, клюнула панорамное лобовое стекло автобуса и пройдя его как раскаленный нож сливочное масло взорвалась внутри.
Если бы это был стандартный выстрел, то кумулятивная струя могла бы прожечь салон автобуса поразив только тех, кто попал непосредственно под неё, ну еще бы пострадали те, кого поразили осколки от корпуса гранаты. Если граната попадает в корпус танка, БМП или БТРа, короче бронированной коробочки без окон и дверей, то основные потери личный состав «брони» несет от динамического эффекта ударной волны, который многократной усиливается в замкнутом пространстве тесной машины. Именно для того, чтобы минимизировать этот самый эффект, водители-механики держат люки в боевых машинах открытыми, правда при попадании в бронемашину кумулятивной гранаты, им это мало помогает. В общем, если бы Ванек засадил в автобус стандартным выстрелом ПГ-7В, то автобус вряд ли разлетелся бы на части, как будто в него угодили фугасным сто пятидесятимиллиметровым снарядом. Ну, вылетело бы пару закрытых окон, да и все. А тут так знатно бабахнуло, что от автобуса остались только рожки да ножки: корпус разорвало на несколько частей, крыша взлетела вверх, окна вылетели все и сразу, а клуб дыма и огня был настолько большой, что сразу стало понятно — Ванек не ограничился тем, что нацепил на корпус гранаты полсотни гаек.
— Ты, что опять пластид прицепил к гранате? — спросил я на бегу, спускаясь по лестнице вниз.
— Совсем чуть-чуть, пол шашечки, — явно соврал Керчь, — зато видел, как эпично рвануло?!
— Бляха-муха, я если бы твоя вундервафля сдетонировала при выстреле и твои полшашечки на хрен бы нас по стенам размазало?
— Ну, все же обошлось! Ложись!!! — крикнул Ванек, скатываясь с лестницы.
Как-только мы отстрелялись, то сразу же рванули вниз, чтобы сменить позицию. Надо сказать, что сделали это весьма вовремя, турки засекли откуда по ним стреляли и тут же врубили ответку по полной — на верхние этажи дома обрушился шквал свинца и огня. Мы как раз пробегали лестничные марши второго этажа, когда Ванек услыхал выстрелы из чего-то тяжёлого и крупнокалиберного. Наверху раздались два взрыва и потолок начал обрушаться.
— В окно! — крикнул я, подхватывая Ванька за шиворот куртки.
Вытолкнув керчанина в оконный проем, я сиганул следом. Приземлился удачно, ноги и руки не сломал, зато так приложился стволом гранатомета по лбу, что аж искры из глаз полетели. Сверху лился дождь из камней и бетонного крошева, панели из которых был сложен дом начали скрипеть и складываться.
— Валим, бро! Ща рухнет!!! — взревел Тихий.
Меня уговаривать долго не надо, я подхватил рюкзак с последней парой гранатометных выстрелов и рванул за Ваньком, который прыгая как сайгак побежал в сторону моря.
Хорошо, что мы оказались с противоположной стороны здания и нас не было видно с дороги, иначе нам бы точно не дали бы вот так просто сбежать. Убежали мы недалеко: завернули за соседнее здание, перемахнули через какой-то поросший виноградом забор и спрятались в канаве. Обстрел нашей позиции продолжался еще пару минут, дом раздолбали в пух и прах, верхние этажи обвалились и трёхэтажное здание превратилось в одноэтажное.
— Прикрой меня, — приказал я Ваньку, передавая рюкзак с гранатометными выстрелами, — я посмотрю, что там на дороге. Следи за домом, вдруг решат обойти по берегу.
Выполз из укрытия и низко пригибаясь рванул вправо и наверх, под ногами виляла выложенная плиткой тропинка, которая круто уходила вверх по склону. Ручной пулемет, висевший за спиной при каждом шаге, хлопал стволом по заднице придавая волшебного пенделя и ускоряя движения.
Поднявшись наверх, осторожно раздвинул придорожный кусты и высунул морду наружу огляделся. Ниже по дороге, метрах в ста полыхали обломки автобуса. Было видно много изорванный и искалеченных человеческих тел, они валялись среди металлического хлама, еще больше бойцов противника были ранены и контужены. Им пытались оказывать помощь, вытаскивать из огня. Много огня, криков о помощи и проклятий. Похоже мой выстрел из гранатомета тоже был удачным, позади объятого пламенем остова автобуса был еще один очаг пламени. Пусть он был и поменьше, но дым там поднимался гуще и жирнее. В кого я угодил было не разобрать.
Видно, что противник у нас сплошь гражданский. Кадровых военных среди скопившегося внизу человеческого муравейника мало, иначе не образовалось бы такая пробка. Рванули бы по обочине вверх, оставив раненых на совести тыловых машин. А тут толкаются, мешают друг другу. Одни помогают своим сородичам, другие азартно стреляют из всего что было в руках по тому несчастному домику откуда мы по ним отстрелялись из гранатометов.
Уже и не понятно, хотят они с нами поквитаться или нет? Вид разорванного автобуса и два десятка трупов охладил их пыл? Ладно, сейчас я внесу еще больше паники в их не стройные ряды.
Ниже по улице, где-то метрах в ста от чадящего автобусного хлама, на обочине дороги, в зарослях кустов лежал небольшой газовый баллон, начиненный взрывчаткой. Взрывчатого вещества — всего пять килограмм, чего-то импортного из запасов НАТО, на основе гексогена. На упаковке была маркировка — буквы и цифры, я по наивности своей ожидал увидеть знакомое по фильмам «С4», но фиг вам, и цифр и букв было больше и складывали они какую-то абракадабру. Самое интересное, что взрывчатка, которая представлял из себя аккуратные брусочки весом чуть больше килограмма приятно пахла чем-то сладким. Хохол, вечный наш проглот, которого с банкой вскрытых консервов можно было увидеть даже спящим ночью, нисколько не боясь отщипнул небольшой кусочек взрывчатки и тут же схомячил его.
Взяли газовые баллоны емкостью в десять литров, на дно им засыпали патроном, сверху уложили взрывчатку, потом детонатор, соединенный с радио взрывателем. Пульт от этой адской машинки у меня в кармане разгрузки, дальность действия — пятьсот метров. Всего подобных закладок — три штуки. Все уложены вдоль дороги. Изначально планировалось их тихо-мирно подорвать, когда колонна будет двигаться вверх, но машины так растянулись, что подрыв особого вредя бы не нанес. Поэтому и пришлось стрелять из гранатометов, чтобы заткнуть пробку.
Я достал из разгрузки пульт — ярко-оранжевый джойстик, управляющий детской машинкой, включил его и тут же нажал на кнопку начало движения.
Бах! Бах! Бах! — три взрыва прогремели друг за другом с едва уловимой, микросекундной задержкой. Клубы пыли и дыма взметнулись вверх и над дорогой пронесся дикий вопль ужаса и боли, сотен мужских глоток. На мгновение стрельба стихла, а потом воздух взорвался вспышкой яростной ответной стрельбы. Турки палили во все стороны длинными очередями не жалея патронов. Несколько пуль просвистели над головой, сшибая листья и ветки с кустов.