— Да! Снаружи тень мелькнула, — доложился Пашка, — кажись подстрелил. А! Он, сука, еще дёргается. Добить?
— Нет! — остановил его я. — Прикрой, надо его забрать и допросить. А где он? — уточнил я, выглядывая через посеченные окна перед главным входом.
— С обратной стороны домика, там какой-то спуск в подвал, он из него выбрался, — отозвался Косой.
— Митяй, Валера добейте раненых если они есть и затащите внутрь трупы всех, кто снаружи, — приказал я, кашляя от застившего комнату сизого дыма. — Керчь, давай со мной, прикроешь. И ты, Косой, там не зевай. Серый, а ты держи на прицеле вторую посудину, если чего, вали их на дальних подступах!
Закинув автомат за спину и выставив перед собой пистолет осторожно выскользнул наружу. Перед крыльцом, под окнами лежали три тела. Все гарантированно мертвы, у двоих явный некомплект частей головы, третий прошит пулями так, что через него теперь удобно вермишель отбрасывать.
— Зырь какой зачетный кепарик, — прошептал керчанин, тыча мне в лицо, подобранную с пола бейсболку.
На кепке красовался логотип полицию Нью-Йорка, Иван тут же нацепил кепку на голову, при этом выглядел настолько довольным как будто нашел миллион долларов. При этом бейсболка была явно маловата керчанину. Сразу вспомнился анекдот: если жена вернулась с курорта, а кепка тебе стала маловата, то варианта только два: то ли от пельменей у тебя голова вширь раздалась, то ли рога пробиваются.
Мы обошли дом и завернув за угол тут же обнаружили лежащего на земле парня — нашего провожатого с патрульного турецкого катера. Так вот он куда подевался?
— Дон шют! Дон шют! — заполошил турчонок, демонстративно отпихивая от себя дробовик.
— Что внизу?! — грозно вдавив ствол пистолета в пулевое отверстие на ноге раненого, спросил я.
— А-аааа! — парень дернулся, громко завыв от боли. — Больно!!! Нет там никого, там пленники и пару рабов!!! Помогите, мне больно!!!
— Сколько вас здесь? Мы убили шестерых с пожарного буксира и тех двоих, что были с тобой, — не обращая внимания на крики раненого продолжил я допрос. — Сколько еще осталось ваших?
— Не знаю, не знаю! — раненый кривился от боли и ошалело закатывал глаза. — Может на буксире еще кто-то есть, я не знаю, я здесь не причем!
— Слушай сюда, скотина, ты мне сейчас не заливай, или от тебя есть польза, или ты труп. Понял? Сколько здесь еще ваших? Сука! — последнее ругательство, я выдал по-русски не специально, просто промахнулся мимом и влез пальцем прямиком в открытую рану.
— Русикий??? — пленный так сильно округлил глаза, что я реально испугался, что у него сейчас вывалятся наружу глазные яблоки. — Вы русикий???
— Да! И если ты не начнешь приносить пользу, то тебе пиздец!!!
— Не убивай меня, не убивай! — от сильного испуга пленный почему-то перешел с плохого английского на вполне сносный русский. — Я помогать, помогать! На буксире осталось еще двое, но они не бойцы. Они — обслуга, бывшие рабы. Не убивай меня! Не надо!
— Сколько внизу человек? — спросил я, ткнув стволом в сторону открытого люка.
— Десять. Три женщины, остальные мужчины. Все связаны и не представляют опасность.
— А ну-ка иди сюда, — я ухватил пленника за шкирку и подтащил к открытому люку.
Прячась за спиной раненного, ткнул его головой в провал хода, чтобы посмотреть за реакцией тех, кто внутри. Выстрелов не последовало. Уже хорошо!
— Эй, внизу, выходите или я сейчас брошу гранату! — крикнул я по-турецки.
Снизу раздались громкие крики, женский визг и проклятья вперемешку с ругательствами. Причем ругались на каком-то славянском языке.
— Последний раз предупреждаю, выходите с поднятыми руками или получите гранату! — крикнул я еще раз, но уже по-русски.
— Руски?! Руски!!! Руски и Серби, брача за век!!! Не пуцай, овде свои!
Ага, внизу сербы! — догадался я. Странно, конечно, что здесь на турецкой земле оказалась сербы, но чего в наше время только не бывает.
— Керчь, держи этого, если рыпнется херачь его прикладом по башке, только не убей, он нам еще нужен, — приказал я. — Я вниз, если меня захватят, то закидай лаз гранатами!
— Бро, дык, нет у нас гранат, — равнодушно пожал плечами собрат по оружию.
— Да-а, — притворно удивился я, — ну тогда, хоть обассы их всех! Ладно, прикрывай меня, и головой верти на триста шестьдесят градусов, а то хрен его знает, кто на звуки стрельбы пожаловать сюда может.
Вниз схрона вела крутая деревянная лестница, на нижней ступеньке которой висел фонарь. Я включил фонарь и осветил внутреннее пространство погреба. Подвал небольшой, с низким потолком, стены и потолок выложены кирпичом.
Вдоль стен стоят клетки, между которыми узкий проход. Справа три клетки и слева столько же. В первой, правой клетке, на полу, сжавшись в комок лежит девушка с длинными, черными как смоль, разбросанными по замызганному полу волосами. Дальше по правому ряду клетка с двумя женщинами престарелого возраста и замыкала клетка с тремя мужчинами, явно турецкой внешности. А вот в левом ряду, первая клетка пустая, а следующие две с высокими, богатырской внешности мужчинами разного возраста. Все мужики бородатые, в ободранной одежде и с множеством окровавленных ран и ссадин. Все связаны веревками.
— Руски ми свойи, ослободи нас, ми нисмо неприятели! Помози нам!
Высокий с окладистой, густой бородищей мужик, держась за прутья решетки связанными руками, яростно шептал мне.
— Я, конечно, что-то понимаю, все-таки языки похожи, но может кто-то говорит по-русски или по-английски? — обратился я к здоровяку.
— Я говорю по-русски, — из второй клетки донесся слабый голос. — Мислав, говорит, что мы свои и просит нас освободить.
— Вы, вообще, как здесь оказались? — спросил я, осматривая решетки.
Мужчины бородатой наружности и славянской внешности переполошились и сейчас стояли по стойке смирно жадно пожирая меня глазами. Они бормотали и перешептывались между собой.
— Нас турки захватили в Чёрном море, сначала нас было сорок человек, три семьи вместе плыли, но остальных продали кому-то в рабство. Освободите нас!
— Освобожу, обязательно освобожу, — успокоил я его, — только вначале разберусь как это сделать. А эти откуда? — кивнул я на клетки напротив.
— Девушка на полу, Мирра — сестра Мислава, а остальные местные турки, они жили наверху, но три дня назад их посадили к нам в подвал. Наверху остался их глава семьи, толстый такой мужчина. Ключи от замков были у парня, который недавно спускался к нам.
Здоровяк, первым заговоривший со мной, внимательно прислушивался к нашему разговору, он перебил рассказчика и что-то скороговоркой втолковал ему.
— Мислав просит, чтобы ты не убивал этого парня, а отдал его ему. Этот турок сильно оскорбил его, он унижал нашу сестру.
— Я подумаю над его словами, — уклончиво ответил я. — Турчонок мне еще нужен, мы здесь не просто так, у нас есть свои задачи. Как только решим их, и пленный перестанет представлять ценность — вот тогда и решим его судьбу. Тебя-то, как зовут?
— Меня — Михаил, это — Баян, он — Василий, старший у нас — Мислав, а вон его сестра — Мирра. Мы все из одной семьи у нас общая фамилия — Петровичи (ударение на первый слог).
Мислав вновь что-то горячо высказал Михаилу, а потом хмуро насупившись посмотрел на меня.
— Мислав говорит, что если ты нас освободишь и дашь оружие, то они помогут русским освободить своего генерала. Умрут, но чести не уронят. Мислав воевал в спецназе, у него богатый опыт.
— Хорош опыт, если вас захватили турки, — хмыкнул я.
Вот тебе и секретность, даже пленные сербы и те в курсе, что мы появились в Синопе, чтобы освободить генерала Корнилова, хотя тут, наверное, и последний дебил свяжет вместе вооруженный отряд русских бойцов и пленного генерала той же национальности.
Михаил перевел мои слова своему брату и тот, тут же принялся объясняться.
— Нас е бугары, они пиуи нас незеро и турции заробили нас у сну. Помози на рус, и я убити все турка на коих ты покажаты!
— Чего он говорит?
— Мислав говорит, что нас болгары опоили снотворным и сонных продали туркам, и если ты позволишь, то Мислав будет за тебя сражаться до последнего и убьет всех турков, на которых ты укажешь.
— Ладно, я понял, но и вы поймите меня, мне не турков убивать надо, а решить поставленную задачу, если твой Мислав и правда, в прошлом военный то он должен понимать меня. Короче, мне тут не нужны мстители и сумасшедшие, нужны дисциплинированные подчиненные готовые точно выполнять приказы и поставленные задачи. Вы тут пока пошепчитесь между собой, а я пока найду ключи. Вас я в любом случае освобожу, но только от вас зависит когда. Если дадите слово, что не будете пороть горячку, то освобожу сразу, а если хотите мстить и убивать турок почем зря, то освобожу попозже.
Не дождавшись ответа, полез наверх, пусть посидят, подумают. То, что нам попались сербы, готовые помогать — это хорошо, но то, что они обозлены на турок — это плохо, хрен его знает, как оно может повернуться, башню сорвет и начнет этот здоровяк Мислав в самый неподходящий момент крошить окружающих лиц турецкой национальности налево и направо, тем самым подставит всех нас.
Ну и что мне теперь делать с этими сербами? Может и правда, лучше их пока не освобождать? Дать им воды и еды побольше, да и пусть сидят в своих клетках? Или лучше их освободить и записать в члены своего отряда? Все-таки лишние пять пар рук не помешают. Хрен его знает!
— Ну, чё там? — спросил Керчь.
— Сербы там, — ответил я. — Сербы и местные турки, сидят в клетках. Спусти им воды и еды, аптечку дай и одежды какой-нибудь. Только близко к клеткам не подходи и не ведись на разговоры.
— Так, вроде, сербы всегда были за нас. Может их освободим?
— Обязательно освободим, но позже, вначале разберемся и текущими делами. Этого перевязал?
— Ага.
— Эх, попал ты парняга, ох попал!
Размахнувшись, что есть сил засадил ботинком по больной ноге пленному и тут же добавил ему второй удар в лицо, чтобы заглушить крик боли, готовый вырваться из его глотки.