- Ребят, давайте без детского сада? Ваши методы запугивания для маленьких мальчиков очень сильно смешат.
Что я от души с огромным желанием и продемонстрировал, засмеявшись.
- Ох, насмешили, ребятки, насмешили! – вытер рукавом куртки мнимые слезы, выдохнул, раскинув руки в разные стороны сделал круг. Рассматривая мелькающие повсюду рожи Карателей, которые пришли по мою душу. Остановил верчение тела возле Дена и Давида.
- Мы тебя предупреждали, Гектор, - горечь в его голосе унизительно сейчас плюнула мне в рожу. Я почти физически ощутил этот плевок-жалость в рожу. Хотелось взять пальцами и содрать ногтями противное ощущение.
- Не надо меня жалеть…- предупреждающе проговорил шепотом.
- Народ Приама всего лишь требует отомстить за теракт, за жертв. Сколько их было? Сотни. А ты должен был казнить Клеймённых преступников – Твардовского или Абрамову. Но ты отпустил… Народ Приама готов жить отныне в мире с Клеймёнными, но жертва должна быть? Если не Клеймённые, то за них отвечаешь ты. Так что…
- А можно без прелюдий? Переходите, мальчики, к делу. – перебил демонстративно разглядывая сквозь полумрак маникюр. У меня под ногтями, наверное, въевшийся слой крови. Все руки прогнили от запаха крови.
После минут десяти побоев палками, кастетами и всяческими приспособлениями дали десять секунд восстановить дыхание. Я так и остановился, руки на колени поставил и согнулся.
- Вот это был удар! Давид прям в десяточку! – голову поднять не мог, но вот палец поднял в неопределенную сторону, где должен быть сиамский близнец.
- Это коронный удар по почкам! – гордо донесся ответ.
С трудом перевел дух, сплюнул кровь. Противный привкус металла жутко бесил.
- То-то я думаю поссать кровью захотелось… - пробубнил себе в ноги, а потом более громко. – А долго еще наша встреча продлится?
- Ровно в девять назначена казнь…
- Что будет прям эта клоунская казнь на площади? – кивком Ден подтвердил страшные догадки об моей участи. Я собрался с мыслями, привстал, указательным пальцем поманил ребятишек к себе.
-- Хрен вам, а не Абрамова, а от меня надеюсь отравитесь. Во мне полно яда.
А потом медленно прошел по внутреннему кругу, останавливаясь напротив каждого из Карателей, стоявших непроходимой стеной.
- И с каждым из вас, - улыбался каждому Карателю, пока еще хватало сил улыбаться. – Мы непременно встретимся в АДУ. И там-то я вас всех ВЫ-Е-БУ! Поехали…
Резким жестом рванул куртку на груди, сорвал ее и кинул на грязный пыльный пол.
POV автор
Казнь на главной площади состоялась в девять вечера. В былые времена там казнили Клеймённых в угоду бушующей ненавистью толпе. Та бесновалась, кричала, бросалась камнями в жертву, привязанную к столбу. Когда же гнев толпы стихал, то наступал черед сожжения. После чего хрипящее от страданий тело, сжираемое огнем, продолжали убивать. Два Карателя забивали колья в горло Клеймённого, чтобы тот перестал выплескивать боль и раздражать округу своим криком. А из раны жертвы кровь скатывалась на деревянный помост.
Когда Клейменный свешивал голову, огонь выключали, а обугленное тело скатывали на помост и оставляли валяться без права захоронения. Они недостойны покоиться в земле, их участь -- остаться пищей падальщиков.
Глава 41
POV Диана
Который день лежала на пляже, грелась под лучами солнца и смотрела на океан. На пузырьки белой пены, искрящиеся, бурлящие в потоках воды. В пузырьках и то больше смысла и жизни, чем во мне. Я почти не двигалась, словно застыла где-то там в день, предсказанный гадалкой. Время остановилось.
Покрылась броней из прочного камня, чтобы больше не причинили зла. Уже и плакать устала, слезы закончились. Руки приобрели нездоровый бледный оттенок. Иссохшие, вялые. Постоянно задавалась вопросом: «Где цель для дальнейшего существования? Ради кого или чего?» Искала ответ у океана, может окажется умнее и подскажет.
Вот бы кто-нибудь протянул руку помощи, поднял с песка и заставил идти вперед.
В такие моменты единения с природой, я мысленно огораживалась от происходящего и не замечала окружающего мира. Не сразу увидела тётю, идущую голыми ногами по кромке воды, а в руке сжимающую туфли на шпильке. Подол красного воздушного сарафана длиной до пят Катя подняла до колен, чтобы не залить водой. Родственница явно побывала в салоне красоты. Подстригла под каре волосы, которые при свете дня поблескивали желтоватым цветом, а ветер красиво игрался каждой прядью.
Мне тоже неплохо бы привести себя в порядок. Почесала ногтем сальный затылок. Волосы стянуты в жалкий хвостик на затылке и не мыты четыре дня. Скоро какая-нибудь гадость заведется, а ухаживать за собой не было малейшего желания.
- Привет, затворница! - тетя кинула туфли на песок, а сама встала спиной к солнцу, отбрасывая на меня длинную тень.
- Привет, - ответила.
Пальцем я поковыряла лунку в песке и начала чертить линии -- обычное монотонное действие для успокоения.
- Совсем плохо? – спросила тетя так легко будто говорили о насущных вопросах.
Ну какой здесь будет ответ? Какой? Нет. Не совсем? Я полна сил и целей для дальнейшего существования?
Проглотив злые слова в адрес тети, ответила в шутливой манере:
- Если бы я сейчас лежала в гробу со скрещенными на груди руками, - я охотно продемонстрировала, как лежат покойники. – То тогда было бы «совсем плохо»!
- Это хорошо. - тетя отошла от воды и приблизилась.
Присела на корточки, глаза точно напротив моих. Всматривалась и забавно наклоняла голову то влево, то вправо, в точности изображая пернатого Василия.
Ворона я вчера все-таки отослала Гектору, долго боролась с собой и с чувствами, но проиграла себе – предложила пообщаться. Он многое прошел вместе со мной, вдруг поможет вылезти из жалости к себе? Его слова раньше придавали уверенности в силах.
Голос тети прозвучал тихо и успокаивающе, как нежная мелодия:
- Если бы ты покончила с собой, то тебе бы уже не пригодились эти знания…
- Знания? – перебила.
- Рада просила передать. Извини, раньше времени не было, не удавалось вырваться от братишки.
Тетя указательным пальцем ткнула мне в лоб:
- Игорь тебя не насиловал. - отсоединила палец и еще раз вбила мне в лоб истину.
И вновь слова:
- Не насиловал! Ты должна была поверить в насилие, испытать максимальную боль, чтобы перезагрузиться в третий раз и начать добровольное самосожжение.
Палец еще раз указал в середину моего лба, а голова покачивалась назад от каждого «тыка». Ее слова давили, ударяли вглубь мыслей. Безумно хотелось поверить в их правдивость, но боялась. А вдруг потом придется разочаровываться? Поэтому пока не реагировала и смотрела на подушечку пальца перед лицом.
- Ты должна была сжечь Темный Дом, чтобы люди и Каратели испугались нас, перестали преследовать и предоставили нам право жить свободно.
Ее речь, как сладкий гипноз, опутывала, ловила в сети. Я боялась окончательно поддаться влиянию. Молчала и ждала.
Тетя пощелкала пальцами возле лица, возвращая к реальности и скидывая гипноз или оцепенение. Она пыталась пробить каменную броню, в которой я спряталась лишь бы не было больно. Я хотела поверить в слова, но не удавалось.
- У меня всё болело между ног…
- Пальцами… - предположила тетя. Показала пальцами-ножницы, намекая, что мог внутри растянуть или порвать. – Естественно, там всё нежное и даже пальцами можно причинить очень сильный вред. Прости, конечно, но член тоже не похож на острый меч, - фыркнула она над глупостью. – А какой вред можно нанести? И вообще, я что буду уговаривать поверить? Рада подсмотрела в какой-то из реальностей, Игорь не насиловал тебя, испугался, что убил, когда ты отключилась и вошла в транс. Давай, поверь!
Щелк. Тетя еще три раза пощёлкала пальцами одной руки, словно явила колдовство и создала чудо. И моя каменная броня с легкостью треснула. Я вздохнула воздух полной грудью, ощутив солоноватый привкус.
Знаете, как радуются дети? Они бегают и прыгают на месте, кричат на весь пляж, в одежде прыгают в океан и брызгаются водой. Потом мокрые валяются в песке, который забирается в нос и рот. И я также, как они, вскоре сидела в мокрой одежде и отплевывалась от песка и продолжала орать, как безумная. Хорошо, что посторонних на пляже не было. Я на пять минут впала в возраст пяти-шести лет. Тетя пыталась заткнуть мне рот ладонью, чтобы не кричала, за руку приостанавливала скоростной бег по песку и купание в нем. А я в ответ грязная лезла обниматься. В конце концов тетя удирала от меня, как от надвигающей лавины, держа подол красивого платья. И громко материлась, чтобы не прикасалась грязными ручонками. Но я догнала добычу и повалила в океан, пусть искупается. Леди она, видите ли.
Это второе дыхание, вторая жизнь, которую дали.
Я -- не грязная, не грязная, можно не стыдиться себя!
***
К вечеру я успокоилась, отмылась от липкого песка, привела тело в должный вид. Тетя пообещала устроить поход в салон красоты, потому что на ее племянницу без бутылки алкоголя не взглянешь. Разве что бомж или преступник, отбывший срок и очень соскучившийся по женской ласке.
День невероятно солнечный, около двадцати градусов, поэтому в больницу (сегодня должны быть готовы результаты анализов моего общего состояния здоровья) побежала в одних джинсах и голубой футболке.
В Питере не сильно жаловали машины, предпочитали передвигаться пешком, в редких случаях на дорогах встречались небольшие автобусы, передвигающиеся единым маршрутом из одного конца округа в другой.
Как на привязи или магнитом потянуло к границе -- к большой кирпичной стене, где самое близкое место к округу Приам. Где Гектор.
Время позволяло погулять. Рядом с границей я завернула на газон и, как сумасшедшая, ладонями гладила холодный камень. Вот и преграда между нами. Не перелезть, не переползти и невероятно холодно от прикосновений к ней.
Возвратившись с газона на дорогу перед границей, меня остановил окрик. Мужской голос не сразу узнала.