- Конечно, девочка, - он ухмыльнулся. - Старая любовь, Зиночка, не ржавеет...
- Да? - Кислицкая хихикнула и кокетливо стрельнула глазами. - А я-то уже решила, что твоя любовь прошла. Сколько ты не появлялся у меня, а, Ежик? Больше, чем полгода?
- Работы много, - Агент неуверенно пожал плечами. Разговор начинал его тяготить. - Многое меняется в человеке, Зин. И в душе, и внешне. Ты, вот, волосы постригла и покрасила...
- Что не нравится? - Зинаида подбоченилась. - Зато теперь мы с Ульянкой как сестры-близняшки!
- С какой это Ульянкой? - он изобразил на лице удивление.
- С моей соседкой по комнате, - беспечно махнула рукой Кислицкая. - Нас теперь все знакомые мужики путают!
- Ну? И где же твоя «сестренка»?
- Да у хахаля своего, - Кислицкая залилась переливчатым смехом. - Нашелся тут герой-мужчинка, понимаешь ли. В звании лейтенанта.
«Снова я опоздал, - с сожалением подумал Агент. -Записная книжка уже наверняка в руках у Макарьева».
- А ты что это Улькой интересуешься? - Зинаида хитровато прищурила глаза и подозрительно покосилась на него:
- Слушай, Ежик, а ты часом не к Ульяне моей заявился, а?
- Да ты что! - Агент подошел к ней вплотную и привычным движением обнял за талию. - Бежать от такой женщины, как ты, к какой-то Ульяне?
- Врешь, - довольно захохотала Зинаида, положила ему руки на плечи и заглянула в глаза. - Ой, врешь же, злодей?
- А вот ни капельки! - он притянул ее к себе и поцеловал.
...Лежа в кровати и слушая спокойное дыхание заснувшей у него на плече Зинаиды, Агент снова мысленно вернулся к событиям нынешнего утра и пришел к выводу, что ничего опасного пока не произошло. Даже если книжка и попала в руки Макарьева, это еще не значит, что лейтенант добрался и до спрятанной в ней шифровки.
Ну, а если и добрался? Побежит в контрразведку? Вряд ли. Скорее всего, продолжит свои детские игры в частного детектива. Чем еще больше усилит подозрения контрразведчиков на свой счет. Оттянет на себя часть их сил. А это сейчас самое главное.
Ведь осталось всего несколько дней.
28.
4 сентября 1988 года.
Космодром Байконур, вторая площадка.
Контрразведчик исподлобья оглядел присутствующих, кашлянул в кулак и осведомился:
- Ну, у кого есть какие соображения, голуби вы мои сизокрылые?
Чекмаев неслышно вздохнул. За несколько лет совместной работы он хорошо успел изучить привычки Контрразведчика. Фраза «голуби сизокрылые» - да еще с вопросительной интонацией - означала крайнюю степень раздражения и недовольства шефа.
- Что молчите, как будто воды в рот набрали? - тон, которым были произнесены эти слова, действительно не предвещал для присутствующих на совещании офицеров ничего хорошего. - Сказать нечего? Ладно, тогда я скажу. Для завязки нашей предстоящей милой беседы.
Контрразведчик скользнул по подчиненным испепеляющим взглядом и, чеканя слова, произнес:
- То, что произошло, товарищи офицеры, - это не просто оплошность. Это крайняя степень нашего ротозейства и разгильдяйства. За это в нашем ведомстве принято снимать с плеч погоны. Если перед этим вам, конечно, не сняли голову.
Не в силах более сдержать охвативших его чувств, он раздраженно хлопнул ладонью по поверхности стола:
- Под угрозой оказалась жизнь одного из центральных фигурантов по нашему делу. А мы довольствовались ролью простых наблюдателей! И снова проморгали действующего у нас под самым носом врага! Что, нюх потеряли, товарищи контрразведчики?
Полковник перевел колючий взгляд на сидевшего у края стола молодого светловолосого офицера:
- Старший лейтенант Смородин!
- Я! - офицер пружинисто вскочил со стула и вытянулся.
«С младшего по званию начал, - мысленно вздохнул капитан Чекмаев. - Совсем плохо. Значит, разборка пойдет по нарастающей».
- Доложите о результатах осмотра места происшествия! - грозно рыкнул Контрразведчик.
- Сразу после того, как лейтенант Макарьев был увезен в госпиталь, мы со старшим лейтенантом Светловым под видом инспекторов группы по обеспечению безопасности труда осмотрели электрическое оборудование на испытательном стенде. Осмотр показал, что имеет место повреждение кабеля подвода питания к высоковольтной розетке...
- «Имеет место повреждение кабеля!» - зло передразнил Контрразведчик. - Вы что по памяти протокол читаете? Оставьте этот суконный язык для нашей канцелярии, товарищ старший лейтенант! А мне и своим коллегам просто и понятно извольте объяснить, почему на поверхности металлической розетки оказалась электрическая фаза?
- На кабеле подвода питания была повреждена пластиковая оплетка, Вадим Алексеевич, - сообщил Смородин. Чекмаев заметил, что уши старшего лейтенанта стали пунцово-красного цвета. - Когда Макарьев коснулся вилкой розетки, произошло короткое замыкание. Если бы он в этот момент держался руками за вилку, а не за оплетку кабеля, смерть от поражения электрическим током была бы практически неизбежна...
- Раз уж вы действуете под вывеской инспекции по охране труда, - с едва заметной издевкой в голосе произнес Контрразведчик, пожирая взглядом стоявшего перед ним офицера, - объясните мне, почему в испытательном зале используются металлические вилки и розетки?
- Это стандартные вилки и розетки для высоковольтных линий, - снова не растерялся Смородин. - Внутри них имеются специальные керамические проставки. В целом, соединение получается очень надежным. Если, конечно, вставки исправны и кабель не поврежден...
«А молодец наш старлей, - отметил про себя Чекмаев. - Шеф - вопрос, он - ответ. Новый вопрос -новый ответ. Молодчина!»
- Когда последний раз выполнялся осмотр проводки?
- Двадцать четвертого августа, Вадим Алексеевич, - уши старлея предательски пылали, выдавая его волнение, но отвечал он по-прежнему четко и без запинки. - Перед прибытием космонавтов для последних тренировок на корабле. Имеются все записи в журнале контроля...
- Записями в журнале контроля очень удобно прикрывать задницу, - резко прервал Смородина Контрразведчик. - Иногда это удается, даже если записи делаются задним числом. Вы уверены, что кабель был в исправном состоянии и двадцать четвертого, и в последующие дни?
- Нами взяты объяснения у всех сотрудников ремонтно-эксплуатационной группы, - старший лейтенант достал из лежавшей перед ним рабочей папки несколько исписанных разными почерками листов. - Объяснения взяты через полчаса после осмотра места происшествия. Поэтому вероятность сговора сотрудников группы для дачи ложных показаний можно практически исключить.
- Хорошо, - Контрразведчик немного смягчился. -Значит, двадцать четвертого проводка была исправна?
- Так точно! - без тени сомнения в голосе ответил Смородин. - Кроме того, старший сержант Борискин, непосредственно ответственный за этот электроразъем, утверждает, что осматривал кабель вчера после полудня. Повреждения не было, Вадим Алексеевич.
- Ладно, пока примем на веру показания старшего сержанта Борискина, - голос Контрразведчика звучал теперь почти спокойно. «Шторм» явно шел на убыль. -Значит, проводка была повреждена в интервале времени от вчерашнего полудня до сегодняшнего утра. Так получается, Смородин?
- Да, Вадим Алексеевич.
- Характер повреждения?
- Мы со старшим лейтенантом Светловым сняли соскоб с поврежденной проводки. Пробы самолетом отправлены в Москву на экспертизу.
- А ваши предварительные соображения, товарищ старший лейтенант? - по иезуитски ввернул вопрос полковник. - Характер повреждений механический?
- Никак нет. Создается впечатление, что на кабель была пролита кислота, которая и расплавила пластиковую изоляцию, - без запинки ответил старлей.
- Кислота? - густые седые брови Контрразведчика удивленно изогнулись. - Откуда в монтажном корпусе могла появиться кислота?
- С растворами серной и соляной кислоты в испытательном зале работает только отделение обслуживания наземной техники. Командир капитан Пажитнов. На балконе второго этажа испытательного корпуса, как раз над поврежденным кабелем, особистом части старшим лейтенантом Бубениным был найден поврежденный кислотный прибор. Рядом с корпусом прибора - лужица кислоты. Сквозь щели балкона кислота могла протечь вниз и прожечь оплетку кабеля.
- Почему на балконе оказался неисправный кислотный прибор?
- Вот это самое странное, Вадим Алексеевич... По документам капитана Пажитнова этот прибор проходит как списанный. Более того, около недели назад он был вывезен на свалку.
- Чудеса, да и только! - Контрразведчик развел руками. - Что же этот кислотный прибор своим ходом вернулся в испытательный корпус?
Он повернул голову к сидевшему слева от него крепышу с густой черной шевелюрой:
- Капитан Никитенко, что дала дактилоскопическая экспертиза места происшествия? Вы, Смородин, можете сесть. Пока...
Никитенко поднялся с места. Роста он был невысокого, полноват, над ремнем под рубашкой уже угадывались очертания округлого живота.
- Дактилоскопия, Вадим Алексеевич, пока не дала конкретных результатов. На кабеле, розетке и кислотном приборе поверх многочисленных отпечатков пальцев нами обнаружены свежие смазанные следы. Такое впечатление, что со всеми тремя предметами не далее, как сегодня утром работал кто-то в легких матерчатых перчатках. С поверхности прибора мы даже сняли микроворсинки материала этих перчаток...
- О, а вот это очень интересно! - на лице Контрразведчика впервые за все время разговора мелькнуло подобие легкой улыбки. - Если я вас правильно понял, товарищ капитан, нынче утром чьи-то руки в перчатках касались и электрокабеля, и розетки, и списанного прибора на балконе второго этажа? Так?
- Так, Вадим Алексеевич, - кивком подтвердил Никитенко. - Более того, у меня есть основания полагать, что оплетка кабеля, перед тем как на нее была пролита кислота, все-таки была механически повреждена. Разрез на оплетке был замаскирован разлитой позднее кислотой.