– Да, – подтвердил Громов. – Они исчезли. Как и реки пролитой ими крови. Как те горы трупов, которые образовались во имя очередной великой цели.
– А поле осталась…
– Поле осталось. Его взрывают, топчут, жгут. И что же? Те, кто считает себя хозяевами этой земли, сами ложатся в нее, чтобы превратиться в отличное органическое удобрение, не более того. А поле снова зеленеет и кормит оставшихся в живых. В этом заключается вся мудрость природы, Лена. Посреди самого черного пепелища всегда сохранится три, пять, десять побегов, которые уцелеют всем бедам назло. Зеленая трава всегда будет шуршать на этой земле, которую однажды удобрим ты, я, наши любимые и наши враги, святые и президенты. Вот ради этого вечно зеленого поля мы и созданы, Лена. Не ради звезд, – Громов бросил взгляд на небо. – Мы живем здесь, – он топнул ногой, – и умираем тоже здесь. Исключений не бывает. Даже для самых близких нам людей…
Проснувшийся Корольков, до ушей которого донеслось окончание разговора, поежился то ли от сквозняка, гуляющего по кабине, то ли от ощущения прикосновения сырой земли, в которую он однажды ляжет. Протяжный, вибрирующий вой прозвучал в ночи и полетел к луне. Глухая тоска звучала в нем, такая же невыразимая, как та, от которой сжалось сердце Королькова.
– Волки, – пролепетал он, охваченный суеверным ужасом, и, выскочив наружу, повторил громче: – Волки!
Две пары глаз насмешливо взглянули на него из темноты.
– Скорее всего просто бродячие псы, – сказал Громов. – Или голодные духи. Не обращай внимания, парень. Покуда мы живы, они до нас не доберутся.
Глава 18Прерванный полет
«А вот прошла вся в синем стюардесса, как принцесса, надежная, как весь гражданский флот…»
Песня беспрестанно крутилась в мозгу Жоры Рубинчика, заставляя его то трясти головой, то надавливать ладонями на ушные раковины.
– Что, уши заложило? – участливо спросил Приходько.
«Вся стройная, как «Ту», та стюардесса, мисс Одесса…»
– Пробки, – громко пожаловался Жора. – Долбаные перепады давления.
С той минуты, когда он поднялся на борт вертолета «Ми-8» цвета болотной ряски, Ленчик являлся ему дважды: один раз заглянул снаружи в иллюминатор, потом не придумал ничего умнее, чем снова прикинуться Приходько. Это не то чтобы пугало, но ужасно нервировало. Жора ведь не на прогулку ехал, а по очень важному и ответственному делу. Выходки Ленчика держали его в напряжении, а тут еще этот прилипчивый мотивчик, гуляющий под черепной коробкой, как сквозняк в заброшенном доме. Вот же чертова стюардесса!
Чтобы отвлечься от мыслей о ней, Жора похлопал по дерматиновому сиденью, на котором расположился, и прокричал:
– Хорошая машина.
– Только шумная слишком, – сказал Приходько.
– А?
– Двигатель, говорю, очень громко работает.
– Да, да, – закивал Жора. – Двигатель мощный. И салон просторный. Пассажирский вариант «Ми-8» имеет 26 посадочных мест, а нас здесь в два раза меньше.
– Что?
– Двадцать шесть разделить на два!
– Чертова дюжина, – напряг голосовые связки Приходько.
– Ужин? Нет, дорогой, рано. Поужинаем по возвращении… – Жора ткнул большим пальцем в обратном направлении.
– Вращение, я понимаю. Вид движения, при котором хотя бы одна точка остается неподвижной…
– С шампанским. В самом лучшем ресторане, который только можно найти в этом сраном Ташкенте…
Приходько согласился:
– Конечно, все дело во вращающем моменте. Тут задействованы наклон оси и угловое ускорение тела, то есть данного вертолета.
– Вот я и говорю: хорошая машина, – подвел черту Жора. – Мы и оглянуться не успеем, как прибудем на место.
Он замолчал, вглядываясь в черную равнину, проплывающую внизу. По его прикидкам, до поселка, в котором дожидается денег команда Жасмана, осталось совсем немного. В барсетке, стоящей на Жориных коленях, не было пятидесяти тысяч долларов, ни настоящих, ни фальшивых. Узбекские пограничники вместе с вертолетом обошлись ему раза в два дешевле, а деловой человек должен уметь считать деньги. Как свои, так и чужие.
Боевой расчет состоял из восьми человек, вооруженных укороченными автоматами «АК-103» и парочкой ручных гранатометов «РГ-6». Расправа над казахскими дилетантами представлялась почти свершившимся фактом. Черноглазые наемники в пятнистых комбинезонах сидели шеренгой, почти не разговаривали и смотрелись довольно внушительно. Как заметил Жора, парни предусмотрительно скрепили изолентой по два рожка своих автоматов, чтобы не тратить времени на перезарядку. «Какие бравые вояки, – удовлетворенно подумал Жора. – Такие, не моргнув глазом, уложат все сопливое воинство Жасмана. Прошьют его суровой свинцовой нитью. Намертво».
Собственное выражение понравилось ему настолько, что он приблизил лицо к Приходько и, едва не касаясь губами его уха, сказал:
– Не дуйся на меня. Погорячился, с кем не бывает. Пописывай свою херню, если тебе уж так неймется, – он похлопал ладонью по корпусу ноутбука. – Я не против.
– Нет, – зычно ответил Приходько. – С этим покончено. Я лучше компьютер какому-нибудь туземному недорослю подарю, пусть знает мою доброту.
– Он им гвозди забивать станет.
– Ни за что. Во-первых, у казахов нет лишних гвоздей, все давно пошли в дело…
– А во-вторых?
– А во-вторых, они не такие бестолковые, какими кажутся. Если ноутбуком можно заткнуть дырку в крыше, то зачем использовать его в качестве молотка?
Жора разразился визгливым хохотом, не обращая внимания на напрягшихся пограничников:
– У-ха-ха… И-хо-хо… Так ты, оказывается, веселый мужик.
– Когда я служил в ведомственной охране Кремля, – сказал Приходько, польщенный такой бурной реакцией шефа, – моим подчиненным был азиат-полукровок, некто Петров Иван Абдурахимович. Безотказный, как утюг, и такой же незатейливый. Знал всего два анекдота и никогда не упускал случая рассказать их в компании, – Приходько почти кричал в подставленное ухо Жоры, чтобы тот не пропустил ни слова. – Вот однажды три кремлевских чиновника среднего звена выехали на пикник, с женами, с детишками. Когда накрыли стол, нас, то есть охранников, тоже пригласили отобедать. Налили по чарке, не без того. И тут захмелевший Петров Иван Абдурахимович решил блеснуть своим остроумием…
– Ага, ага, – покивал Жора, заранее похохохатывая в предвкушении веселой развязки.
– Он рассказал свой излюбленный анекдот про Вовочку. Вы его, наверное, знаете. Мать на кухне жарит котлеты. Вовочка спрашивает: «Мам, а стюардесса – это рыба или котлета?»
– Стюардесса?
– Ну да. Короче, Вовочка задает матери этот дурацкий вопрос, а она удивляется: «Как это стюардесса может быть рыбой или котлетой?» – «Так папа вчера по телефону хвастался другу, как они всем экипажем стюардессу жарили»…
«Похожая на весь гражданский флот», – пронеслось в Жорином мозгу. Улыбка исчезла с его лица. Он поморщился, когда уха коснулись брызги слюны увлекшегося рассказчика, но не отстранился.
Приходько многообещающе хохотнул:
– Вся пикантность ситуации заключалась в том, что один из наших хозяев как раз развелся с прежней супругой и женился на смазливой молоденькой шлюшке… Она, его новая жена, была в недавнем прошлом стюардессой и…
– Заткнись, – сказал Жора.
– Простите? – Приходько решил, что ослышался.
– Заткнись, говорю. Нашел время зубоскалить, помощ-щ-щничек-к.
Жора вдруг почувствовал, что ему нездоровится. Подташнивало, руки и ноги никак не находили удобного положения, язык стал липким, а в голове стоял такой туман, что мысли в нем совершенно перемешались и спутались. Сквозь эту муть, как во сне, доносились голоса узбеков, свистящий гул двигателя и собственное участившееся дыхание. Время остановилось, вертолет завис в ночи, в желудке образовалась сосущая пустота.
Жора повернулся, чтобы взглянуть на профиль поджавшего губы Приходько. Такой ли начальник службы безопасности ему нужен? Конечно, кое-какой опыт у дядьки имеется, опять же – связи, знакомства, знание нужных входов и выходов. Но каждый разговор с ним действует на нервы. Забыть, что именно этот человек убил родного брата, не удастся никогда. Да, был отдан приказ. Но Приходько мог хотя бы попытаться переубедить Жору, а он только кивнул и поехал выполнять задание. И глаза у него, как две дырки, хрен разберешь, что там внутри. Держать такого человека рядом неприятно и опасно. Жора не в мячик с пацанами играет, Жора обязан предвидеть любые неожиданности. На два хода вперед. На три, на десять ходов, черт подери!
Он встал и, раскачиваясь, двинулся к узбекам, которые одновременно уставились на него своими угольными глазами. Наклонился к командиру взвода, лейтенанту с прической молодого Алена Делона, спросил, держась за его плечо:
– Скажи, военный, эта консервная банка открывается на ходу?
– Вертолет? – догадался пограничник.
– Вертолет, вертолет, – подтвердил Жора.
– Открывается. Но мы не десантники. И парашютов у нас нет.
– Это хорошо, что нет парашютов. Я хочу, чтобы твои бойцы взяли под ручки моего спутника и вышвырнули его отсюда. К ебене фене.
Лейтенант вытянул шею, чтобы взглянуть на Приходько, уткнувшегося носом в иллюминатор.
– Даже не знаю, – поколебался он. – Такого приказа не было.
– Теперь есть. Я заплатил вашему командиру заставы за то, чтобы он предоставил в мое распоряжение вертолет и боевой расчет, который будет подчиняться моим приказам.
– Лично мне никто ничего не платил, – заупрямился лейтенант. – Нам приказано уничтожить группу контрабандистов, неоднократно нарушивших границу, а больше я ничего не знаю.
– Но вы поступили в мое распоряжение, верно?
– Никто мне ничего не платил, – повторил лейтенант, не скрывая своего недовольства по этому поводу.
– Значит, с тобой рассчитаются по возвращении, – сказал Жора, изо всех сил стараясь сохранить ровный тон.
– Тогда и поговорим. Когда вернемся на заставу.
– Ладно. Вот тебе десять тысяч рублей. – В Жориных руках зашуршали купюры. – Это твоя личная премия.