Три огромных косматых пса с визгом налетели на Чучина и его спутника. Афганец схватил карабин, но не стрелял, а отбивался прикладом. Иван сунул в пасть бросившейся на него собаки дымящуюся головню, и та с воем отскочила. Третий пес кинулся к верблюду, но получил такой удар копытом в грудь, что перекувырнулся в воздухе и отлетел на несколько метров.
Иван стоял рядом с погонщиком перед тлеющим костром и ждал новой атаки. Ему было совершенно ясно, что долго сдерживать натиск разъяренных собак они не смогут.
Пронзительный свист раздался над поляной, и псы стихли. Несколько вооруженных всадников появились одновременно с разных сторон. Вид у них был необычный. Вокруг головы немного наискось намотаны длинные синие шарфы из грубого полотна. Одеты они были в белые рубашки и широкие синие шаровары.
Погонщик подошел к одному из всадников и начал ему что-то объяснять. Тот грубо оборвал его, погрозил плетью и вытянул руку в сторону Чучина. Погонщик отступил на шаг и снова начал говорить, показывая то на Ивана, то на яхтаны, нагруженные на верблюда. Всадник слушал его с нескрываемым недоверием.
Затем соскочил с коня, подошел к Ивану, оглядел его с головы до ног, обошел кругом и направился к своим спутникам. Посовещавшись, они подозвали погонщика.
Вдали уже давно слышался какой-то глухой гул. Теперь в нем можно было различить человеческие голоса, ржание лошадей и блеяние овец. Вскоре на поляну вышла большая отара, а за ней пешком и на лошадях следовали вооруженные мужчины и женщины с открытыми лицами, без чадры.
«Кочевое племя, — догадался Чучин. — Но что они хотят от нас?»
Юноша лет двадцати удивленно уставился на Ивана и что-то спросил по-афгански. В ответ Чучин лишь улыбнулся и развел руками. Юноша обвел глазами поляну, как будто разыскивая-кого-то, увидел спутника Чучина и направился к нему.
В этот момент летчик заметил еще одного всадника, быстро приближавшегося к поляне. Он остановился у чинары, под которой совещались вожди кочевников, и не спеша слез с коня. Он стоял спиной к Ивану, но до летчика доносился его голос. Человек говорил громко и неторопливо, старательно выговаривая каждое слово, как будто разъясняя урок непонятливым школьникам. Его речь произвела неожиданное действие. Вокруг Чучина собралась толпа. При этом непонятная Ивану подозрительность сменилась столь же непонятными ему восторгами. Женщины принесли кувшины с кумысом. Чучина угощали со всех сторон. На него смотрели с восхищением.
«Интересно было бы узнать, за кого они меня принимают теперь, — подумал Иван. — Вот уж воистину говорят — без языка как без рук».
Между тем толпа расступилась, пропуская прибывшего незнакомца. Иван не поверил своим глазам. Перед ним был Мухтар. Капитан широко улыбнулся, привлек Чучина к себе и, крепко обняв, похлопал по спине ладонью.
— Видишь, опять я подоспел вовремя, — рассмеялся он, отводя Ивана в сторону. — Хазарейцы приняли тебя за англичанина. Форма твоя им показалась странной. Пришлось объяснить, что ты русский и везешь важный груз для эмира. Они относятся к Аманулле с большим уважением. Раньше хазарейцы были рабами, но сейчас эмир уничтожил рабство и уравнял в правах все народы.
— Откуда ты все это знаешь? — подозрительно отстранился от Мухтара Чучин. — И вообще, — с коротким прищуром глянул он на странный наряд речника, — как здесь оказался?
— Ну, это долгая история, — уклончиво отмахнулся Мухтар. — К тому же к тебе никакого отношения не имеет. Суть не в этом, — он снова рассмеялся. — Боюсь, придется еще раз благодарить меня за то, что спас тебе жизнь. Тебе, а может быть, и всему каравану.
Иван растерянно смотрел на бывшего капитана, улавливая в его взгляде, во всем облике и манере говорить новые, незнакомые черты — какую-то твердость и собранность, решительность и еще, пожалуй, тщательно скрываемое внутреннее напряжение.
— Может, объяснимся? — спросил Чучин.
— Обязательно! — разрубил воздух ладонью собеседник. — Я — человек Усман-бека. Ты не поймешь… Есть такой — слуга двух господ: Энвера-паши и Алим-хана. Ох, Иван, трудно да и не нужно объяснять тебе всю кухню; когда-нибудь ты узнаешь о ней все… Так вот. О себе. Я всегда думал, что вы, русские, несете нам зло. И всегда служил тем, кто в этом меня убеждал. Но увидел и другое. Увидел не только тебя — тогда, на барже; увидел все, что творится в нашем стане… Затем — моя сестра. Усман-бек взял ее своей третьей женой, взял насильно, и изувечил за непослушание, перебив ей хребет, как собаке… И когда я пришел к нему, вышвырнул и меня — тоже как пса… Я сделал выбор… У меня сейчас слишком мало времени, чтобы даже объяснить тебе все, что произошло там, на реке, когда мне пришлось лгать тебе и своим, бывшим своим, когда я утверждался в своем выборе. Но сейчас я здесь. Здесь, потому что хочу сказать, хочу убедить тебя: поверь мне! Я покажу тебе дорогу — чистую, без засад, вот карта. И вернусь к своим… — он усмехнулся, повторил раздумчиво: — К своим… Они ожидают тебя; агентура на постоялом дворе сообщила, что ты прячешь какой-то сверток… Пакет, вероятно. Храни его, Иван… Может, встретимся… — Он говорил отрывисто, и по всему было видно, торопился. — А не веришь мне, — он взялся за рукоять пистолета, проглядывавшую в просвете кобуры, — на… стреляй.
— Говори, — спокойно сказал Иван.
— Так… Усман-бек получал от Энвера-паши приказ уничтожить самолеты. Но отряд, направленный сюда, в горы, погиб. — Мухтар не удержался от иронической улыбки, добавив: — Случайно… в результате вчерашнего землетрясения… Так что дня три-четыре, думаю, можете чувствовать себя в безопасности. Если, конечно, в караване нет предателя…
Он посмотрел на Ивана, как будто хотел сказать что-то еще, но вместо этого протянул руку и крепко сжал летчику плечо:
— Удачи вам. Кто знает, свидимся ли еще…
Мухтар резко повернулся и быстрым шагом направился к краю поляны, где стояла его лошадь. Вскочив в седло, бросил несколько отрывистых фраз кочевникам и, не оборачиваясь, поскакал прочь.
АНГЛИЙСКАЯ ДИПЛОМАТИЯ
Махмуд-бек Тарзи выглядел встревоженным и уставшим. На красивом лице Амануллы-хана не было заметно Никаких следов волнений.
— Вы знаете о предложениях Доббса? — спросил эмир.
— Подробности не знаю, — ответил министр, — но мне нетрудно представить, чего добивается эта хитрая лиса.
— Он обещает нам много денег и много оружия.
— Что же взамен?
— Англичане хотят, чтобы мы порвали наш договор с Россией.
— Этот договор не дает им покоя, — усмехнулся Тарзи.
— Верно, — кивнул эмир.
— Они хотят лишить нас связей с единственной страной, которая сразу признала Афганистан и предложила поддержку, — продолжал министр. — А как только мы останемся одни, Британия снова попытается нас поработить.
— Вы не очень-то любите англичан, — улыбнулся Аманулла-хан, — а ведь это ваша идея — посылать молодежь учиться в Европу.
— Я и сейчас считаю, что мы можем многое позаимствовать у тех же англичан, но только не их лицемерие.
— У них первоклассная техника, — заметил эмир.
— Но они никогда не дадут ее нам, — возразил Тарзи. — Может быть, они помогли Индии или Бирме? Всюду, куда вторглись британцы, люди стали жить еще хуже. Что мы для них? Дешевая рабочая сила. И все. Когда азиатские народы получат доступ к знаниям, когда у них появятся собственные специалисты, они сбросят с себя английское ярмо.
Тарзи замолчал, угрюмо глядя перед собой.
— Доббс утверждает, что он наш сторонник, — сказал Аманулла-хан, — и что скоро Англия изменит свое отношение к нам.
— Конечно, изменит! — воскликнул Тарзи. — Только не по своей воле. Сама жизнь заставит их смотреть на вещи реально, считаться не только со своими интересами. И такие люди, как Доббс, помогают этому процессу. Но пока… Я слишком хорошо знаю и Доббса, и английскую дипломатию, чтобы не доверять ни ему, ни ей. Море улыбок, океан показной доброжелательности. Только пускаться в плавание по этому океану опасно. Того и гляди наткнешься на подводный риф лжи и коварства. Не верю я в английское бескорыстие. Когда кто-нибудь отказывается принять британские благодеяния, Лондон переходит от щедрот к угрозам.
— Пока еще до угроз не дошло, — спокойно произнес Аманулла-хан, — на нас они и не подействуют. Мы будем тверды.
— Увы, мир меняется быстрее британских традиций и британской политики, — развел руками Тарзи. — Разделяй и властвуй. Так было и будет еще многие годы. Неужели это и есть вершина европейской дипломатической мудрости?
— Однако, — перебил его эмир, — мы не можем позволить себе окончательно испортить отношения с Британией.
— До этого не дойдет, — покачал головой министр. — Англичане — люди осторожные и практичные. Они всегда оставляют возможность отойти на старые позиции. — Тарзи помедлил. — Я ведь уверен, что они предложили оружие не только нам.
— Что вы имеете в виду?
— Во-первых, англичане давно ведут переговоры с Энвером-пашой и Алим-ханом. Они хотят их использовать как инструмент в борьбе с Советской Россией. Но это пока…
— Пока? — удивился эмир. — Что же будет потом?
— Потом, — сказал Тарзи, — они убедятся, что их попытки свергнуть Советскую власть в Туркестане обречены на провал. И тогда Энвер-паша и Алим-хан останутся не у дел, потеряют последние остатки своей самостоятельности, станут бессловесными марионетками в руках Лондона и будут делать все, что им прикажут.
— Вы считаете, Лондон направит их против нас? — уловил его мысль Аманулла. — Я убежден, что Англия на это не решится.
— Сегодня, — спокойно произнес министр, — я получил достоверные известия: англичане ввезли в Афганистан оружие.
— Для кого? — воскликнул эмир.
— Для шинварийских племен.
Аманулла-хан вскочил и зашагал по комнате.
— У Британии оружия много, — продолжал Тарзи. — Они дадут его и нам, и Энверу-паше, и Алим-хану. Всем дадут. Условие одно — воюйте друг с другом. Да так, чтобы крови побольше пролилось. А они придут позже как миротворцы, чтобы обуздать кровожадных варваров и навести свой порядок.
— Англичане дорого заплатят за свои интриги, — сжал кулак Аманулла-хан.
— Я уверен, — сказал Тарзи, — недалеко время, когда Британии придется оставить Азию в покое. Они и сами это понимают. Поэтому и цепляются за любую возможность хоть немного продлить свое господство. Однако, — продолжал министр, — похоже, что Доббс не очень верил в то, что ему удастся вас убедить.
Аманулла-хан вопросительно взглянул на него.
— Были сделаны попытки уничтожить русский караван с самолетами, — продолжал министр. — Теперь я уверен, что это дело рук англичан и тех, кто им служит в нашей стране.
— Надеюсь, — сказал Аманулла-хан, — самолеты не пострадали?
— Охране удалось предотвратить поджог.
— Кого-нибудь задержали?
— Конечно, — кивнул министр, — но ведь задержанные мелкие пешки. От них немного добьешься. И все-таки мы доберемся до организаторов.
— Хорошо, — сказал Аманулла-хан, — прикажите усилить охрану каравана. А что касается Британии, то, мне кажется, новые отношения с ней у нас установятся значительно раньше, чем полагает мистер Доббс.