– Да не ори ты так! Ребенка напугаешь! На обследование ходили, в подвале телефон не принимает, – прошипела она, осторожно укладывая задремавшего Егорку на свою кровать.
– Спит? – перейдя на шепот, спросил Хохол. – Все нормально?
– Нормально.
– Иди-ка сюда. – Он притянул Марину к себе, выталкивая из комнаты в душевую. – Я соскучился, котенок…
– Остановись! – Она уперлась руками в его грудь, и Хохол отступил, усмехнувшись, прислонился к стене, глядя на Марину влюбленными глазами.
Выйдя из-под душа, Марина первым делом кинулась к Егору – он уже не спал, сидел на кровати и ковырял ее мобильный, оставленный впопыхах на подушке.
– Ах ты, разбойник! – засмеялась Коваль, забирая у него телефон. – Я думаю, он спит, а он тут мою мобилку разбирает! Жень! Он мне всю трубу обжевал!
Марина переодела Егора в сухие штанишки и носочки, усадила на колени и стала кормить кашей. Аппетит у парня оказался отличным, немудрено, что у новоявленной мамаши руки болели после сегодняшней прогулки. Хохол от этой картины впал в маразм – опустился на колени рядом со стулом, на котором они сидели, обхватил Марину вместе с Егоркой обеими руками и прослезился:
– Ты не представляешь, как сейчас выглядишь… красивая такая… и мальчишка… Господи, котенок, ведь я так мечтал об этом…
– Теперь имеешь. Неси салфетки, наследник штаны опять намочил.
Хохол фыркнул, легонько щелкнул Егора по носу:
– Ты такой же, как твой папка, – чуть только кто-то к вашей мамке хоть на шаг приблизился, так сразу все сделаете, чтобы отогнать!
Марина улыбнулась, дотягиваясь до столика, на котором лежали сухие ползунки, переодела Егора и сунула его на руки Хохлу:
– Подержи-ка, я халат переодену.
Женька наблюдал за ней блестящими глазами, осторожно прижимая к себе маленького Егорку…
Через неделю Марину с сыном выписали, не найдя у мальчика никаких отклонений. Сидя вместе с ним в джипе, Коваль думала о том, как теперь повернется жизнь – его, ее, Женькина. Конечно, Бес не будет в восторге, но ведь здесь другой случай, и, в конце концов, этот мальчик – его двоюродный племянник, так что…
В доме начался переполох – Женька еще в первый день велел переделать одну из гостевых спален, отчего Даша просто обалдела. Но за неделю бригада строителей перепланировала любимую Веткину комнату в красивую, уютную детскую, пробив туда еще и дверь из Марининой спальни. Хохол вместе с Веткой выбрали мебель, а Колька привез полмашины мягких игрушек, завалив ими целый угол. Даша, глядя на то, как Марина поднимается по лестнице с Егоркой на руках, украдкой вытерла глаза.
– Не реветь! – шутливо пригрозила хозяйка. – Никто не умер, наоборот даже – родился, да, Егорушка? Пойдем посмотрим, что они тут нам за комнату приготовили! Не понравится – головы пооткручиваем, правда, мой маленький?
Егорка смеялся, ухватив ее за выбившуюся из узла волос прядь. Комната привела его в полное замешательство – едва оказавшись на полу, он уцепился за Маринины брюки и попытался встать на ножки, она помогла, и мальчик, пошатываясь, смотрел на валяющиеся повсюду игрушки и машинки.
– Что, нравится? – Марина присела на корточки, придерживая его, чтобы не упал, и потянулась к лежащему рядом медвежонку. – Смотри, сынок, какой мишка!
Егорка схватил его двумя руками и не удержался, упал на попку, и Марина испугалась, что сейчас раздастся рев, но он был так увлечен игрушкой, что не заметил такой мелочи. Коваль погладила его по головке, он улыбнулся, повернувшись к ней, и снова занялся медвежонком.
– Вы идите, Марина Викторовна, займитесь собой, я с ним побуду, – предложила Даша, у которой просто руки чесались потискать малыша.
– Я только в душ и кофе выпью.
– Не торопитесь, отдыхайте, у меня все равно уже дел нет.
Марина приняла душ, выпила кофе, покурила на балконе, глядя на бегающих по двору собак.
«Придется цепи укоротить и намордники надеть, ведь Егору нужно гулять, а эти волки запросто могут его покалечить или напугать».
Сзади раздались шаги, потом перед глазами возник огромный букет хризантем, протянутый из-за спины Хохлом:
– Котенок, с возвращением тебя, любимая!
Она повернулась к нему, поцеловала в губы:
– Спасибо тебе, родной. Я обожаю хризантемы… Денег взял, дорогой? – Марина потерлась носом о его плечо и заглянула в серые глаза.
– Немного, котенок, – на подарки хватило. Егорке машину купил – закачаешься, настоящая «Ауди», только маленькая, на аккумуляторе. Завтра опробуем.
– Обалдел, Женька! Он ведь еще маленький!
– Вырастет.
– Жень, надо собак в намордники нарядить, а то вдруг ребенка напугают, – поделилась она своими опасениями, но Женька и без нее догадался:
– Уже, котенок, уже все сделано, это просто пока они так бегают, завтра утром все будет как надо, Кот в город вечером смотается, купит. Где пацан-то наш?
В это его «наш» было вложено столько нехарактерной для Хохла нежности и заботы, что Марина почувствовала огромную благодарность.
– Жень… ты не сердишься, что я с тобой не посоветовалась?
– Что ты глупости городишь? – с укоризной произнес Женька, целуя ее в нос. – Он же сын Малыша, как я могу тебе советовать? Мое дело принять твое решение. Раз он нужен тебе, значит, и мне тоже нужен, и теперь я буду ему за отца, которого у него нет.
– Женя… Женечка, спасибо тебе, любимый, – проговорила она, пряча лицо на его груди и всхлипывая. – Ты у меня такой… такой…
– Какой? Ну, какой я у тебя, котенок? – ласково спросил он, вытирая ее глаза. – Я просто тебя люблю и люблю все, что и ты любишь. Идем, а то Дашка прихватила там нашего сына.
Спокойная, рассудительная Дарья походила сейчас на расшалившуюся школьницу – они вместе с Егоркой ползали по полу на коленях, катая машинки.
– О, ну, все! Впала Даша в детство! – прокомментировал Хохол, садясь на пол и поманив Егорку к себе. – Иди, мужичок, поиграем. А тетки вон пошли отсюда! Не бабское дело с машинами возиться.
– Пойдем, Даша, пора Егору ужин готовить, будешь меня учить, – поняв, что Женька хочет остаться один с ребенком, Марина потащила домработницу на кухню.
– Оно вам надо? Я вроде не увольняюсь, – протестовала Даша. – Сама приготовлю.
– Даша, пусть Женька с ним пообщается, – тихо сказала Коваль, усаживаясь на высокий табурет перед барной стойкой. – Ему хочется быть отцом, понимаешь? Он так хотел ребенка и теперь получил его, так пусть прочувствует.
– Как же вы теперь будете, Марина Викторовна? С ребенком-то?
– Няню наймем, охрану приставим. Что же делать, Дашенька, ведь нет у него никого, кроме меня. Егор Сергеевич не простил бы мне, если бы я отдала его в детдом.
– Какой детдом, вы что! Я же не об этом, – у Даши едва кастрюлька не выпала из рук от этих слов. – Как можно! Я про то говорю, что трудно будет с делами управляться, когда ребенок в доме.
– Я и говорю – няню поищем.
На лестнице раздались шаги и смех, потом в кухню ввалился Хохол, на шее которого закатывался от радости Егорка.
– Вот и мама наша! Егорка, где мама? – Но мальчик никак не реагировал на эти слова, он просто весело смеялся, глядя на Марину с Дашей. – Котенок, возьми его, я покурить схожу.
Взяв у него Егорку, Коваль пошла в гостиную, села на диван, чуть покачивая мальчика на руках. Он положил одну ручку ей на грудь, засопел носиком… и Марина вдруг расплакалась, пожалев о том, что никогда уже Малыш не увидит этой картины – жена и сын, мирно посапывающий у нее на руках. За этим занятием ее поймал Хохол:
– Если ты не прекратишь распускаться, я тебя выпорю! Что ты плачешь?
– Ты не поймешь…
– Объясни, чтоб понял.
– Женя, я не могу отделаться от мысли, что Егор так и не смог взять на руки своего сына и что в этом виновата я…
– Если даже это так, то теперь тебе не в чем себя упрекнуть – мальчик живет в твоем доме, именно ты заботишься о нем, именно ты – его мать, – спокойно сказал Хохол, садясь рядом и осторожно погладив Егорку по розовой щечке. – Не грузи себя тем, чем не надо. Видишь, как дремлет? Ох, котенок, если бы ты знала, что у меня сейчас в душе творится!
– Представь, что творится у меня! – невесело усмехнулась она в ответ. – Скоро вернется Бес, мне придется ему рассказать. Знаешь, что будет?
– Знаю. Но ведь с тобой вообще все не так, как обычно бывает, братва и так на многое глаза закрывает. Значит, и это проглотят.
Хохол старался говорить уверенно, но в душе тоже переживал. То, что люди не задумывались о своем бригадире как о женщине, было следствием огромного труда Сереги Розанова. Да и Женька постоянно пресекал все разговоры на эту тему, которые пусть редко, но все же возникали. И вот теперь появление у Коваль ребенка… Никто не возьмется предсказать реакцию пацанов на этот шаг Марины. И потом – Бес… И Коваль тоже думала об этом:
– А если нет? Если Бес рогом упрется, ведь у него бывает? Что тогда? – Марина смотрела на дремлющего ребенка и понимала, что теперь ни при каких условиях не расстанется с ним, не отдаст никому, даже если сто Бесов на шею сядут.
– Маринка, не надо раньше времени. Все обойдется, вот увидишь – ты ж никогда не лезла вперед, а это что-то значит. Ведь могла после Строгача все под себя забрать, да и после Бурого тоже, но ты ж не стала, ты ж понимаешь, что тогда тебе не жить – не по понятиям, чтобы баба над мужиками стояла. Я тебе отвечаю, все это уважают. И сейчас объясним – поймут.
– Женька, я знаю, что делать. Я все отдам тебе, буду жить спокойно, Егорку воспитывать, а ты встанешь на мое место.
– Я не к тому, – смутился Хохол. – Ты что, думаешь, будто я сплю и вижу, как бы тебя подвинуть?
– Женя, я никогда не думаю настолько плохо о своих близких, – положив голову на его плечо, сказала Коваль. – Ни про Серегу Розана я так не думала, ни тем более про тебя. Просто сейчас такой момент, что мне придется выбирать между ребенком и делом.
– Да не придется тебе выбирать, я тебе точно говорю. Знаешь, какой базар пошел среди наших пацанов? Что, случись Бесу на тебя наехать, беспредел начнется, мы его и устроим, не сомневайся. Малыша все помнят, он, хоть и бывал крутоват, зря никого не притеснял. Так