что, если вдруг чего, – неизвестно, кому хуже будет.
Словом, Хохол ее успокоил. Конечно, беспредела она не допустит, помнит, как это бывает, но теперь зато она знала, что никто из ее людей не осудил этот поступок, скорее наоборот.
Понемногу Марина привыкла к своей новой роли, с удовольствием возилась с Егоркой, он тоже вполне освоился в доме, ковылял пока еще неуверенно, то и дело шлепаясь на коленки и продолжая путь на четвереньках. Коваль брала его с собой всюду, боясь оставить хоть на секунду, пока не найдет няню. Хохол купил специальное кресло для машины, и Егорка теперь все время был рядом с ними. Больше всех доставалось в этой ситуации водителю Юрке – Хохол орал, как подорванный, если стрелка спидометра приближалась к отметке «сто»:
– Ты что, урод, не понимаешь?! У тебя ребенок в машине!
– Марина Викторовна, да скажите вы ему! – отбивался Юрка. – Что теперь – сорок километров в час ездить будем? Это внедорожник, а не велосипед!
– Остыньте оба! Женька, прекрати маразм – Юра нормально водит, это ведь не я за рулем, успокойся.
Но Хохол все равно оставался при своем мнении.
Марине очень помогала Ветка, постоянно приезжала, оставалась с Егоркой, если Коваль не могла взять его с собой, привозила ему подарки, баловала. Хохол даже ревновал ее к мальчику. Кроме того, он постоянно заводил разговоры о том, что недурно бы ведьме выйти замуж и завести своих детей, а не зариться на чужого сына.
Последний такой разговор состоялся во время футбольного матча, куда они явились все вместе и сидели в крытой отапливаемой ложе.
– Да за кого? – отбивалась Ветка, порядком уставшая от однообразия темы.
– А Колян – чем не жених? Живете все равно вместе, осталось только узаконить.
– Ой, Женька, отстань! – отмахнулась Виола. – И про Кольку… я ведь не живу с ним, ты не знал?
– Опять? – удивилась Марина, отбирая у Егора программку, которую тот пытался попробовать на зуб. – Я думала, у вас все наладилось.
– Маринка, ты подумай, как может наладиться то, что изначально не должно было начинаться? Ты была абсолютно права, когда едва не прибила меня за эту интрижку с твоим племянником. – Ветка достала было свои сигарки, но вспомнила, что здесь ребенок, убрала обратно.
– Женя, возьми Егора, прогуляйся вниз, пока игра не началась, – попросила Коваль, передавая ему мальчика. – Только пусть с тобой Сева идет.
– Не доверяешь?
– Боюсь.
– Понятно, – усмехнулся Хохол. – Вот так, Егорыч, мамка у нас стала такая трусиха, даже мне не доверяет. Ладно, прихватим дядю Севу.
Он вышел, и в стекло ложи Марина увидела, как он подзывает Севу, и они вместе спускаются на поле, как почтительно пропускает их стоящий на лестнице мент в лейтенантских погонах. Вынув сигарету, Марина закурила, протянула руку к стоящему на столике термосу:
– Кофейку хочешь, Ветуля?
– Давай. Знаешь, я только теперь поняла, насколько ты оказалась права. Он такой восторженный, романтичный мальчик, он горя в жизни не видел, ему все в розовом цвете рисуется. – Ветка вздохнула, выпуская дым колечками. – Я просто не могу портить ему жизнь. Как подумаю, что будет, если он вдруг узнает обо всем… о тебе, о своем отце… Господи, жить не хочу.
– Так, прекрати! – решительно отрезала Коваль, доставая из сумки фляжку с коньяком. – Взбодримся?
– Ты стала как продуманная алкашка – в сумке заначку носишь! – улыбнулась подруга, смахивая с ресниц слезы. – От кого прячешься?
– От высокоморального уголовного элемента! – пошутила Марина, разливая коньяк в стаканчики. – Правильный стал – кошмар! Не пей, не кури, на машине не гоняй. Уже не помню, когда за рулем сидела, в постели скукотища – орешь, мол, на весь дом, ребенка напугаешь! Караул, короче! Не дом, а зона строгого режима.
Ветка посмеялась, взяла стаканчик, и они выпили за себя, красивых и умных.
– И что теперь думаешь делать, Ветуля? – спросила Марина, морщась от резкого вкуса коньяка, принятого без закуски.
– Да не знаю я, – с досадой отмахнулась ведьма. – Жить буду.
– Тебя не поймешь – то не хочу, то буду… Неужели нет в этом городе мужчины, с которым ты смогла бы нормальные отношения создать, а?
– Нет, – подтвердила она, снова закурив. – Да ты и сама знаешь – посмотри, кто рядом с тобой.
– А что не так?
– Ой, Коваль, прекрати – сейчас будешь меня убеждать, что у вас любовь до гроба? Кому очки втираешь – мне? Я тебя насквозь вижу – разве такой мужик должен быть с тобой? Это так, от безысходки.
– Сейчас поругаемся, – спокойно предупредила Марина. – Прекрасно знаешь, что я терпеть не могу, когда ты лезешь в мою жизнь.
– Я не лезу. Мне просто обидно, что такая баба пропадает рядом с уголовником.
– Ветка, пошла ты на хрен! – разозлилась Коваль, опрокинув в одиночку еще стаканчик. – Это моя жизнь, и она меня устраивает, понимаешь? И мне наплевать, кем он был раньше!
– Ой, ты стала похожа на заезженную пластинку! – поморщилась Ветка. – Одно и то же по сто раз! Самой-то не смешно?
– Не смешно.
– Да-а, дорогая, стареешь. Захотелось гнезда и насиженных яиц.
– Так, все! Еще слово – и не обижайся!
Неизвестно, чем кончилась бы беседа, но вернулся Хохол с Егоркой, и лицо ведьмы мгновенно преобразилось, став приветливым и кукольным, как обычно:
– Мальчик мой пришел! Ну-ка, иди к тете! Вот так, садись, будем футбол с тобой смотреть.
От Хохла не укрылось выражение Марининого лица и закушенная губа – верный признак того, что она очень зла и не может справиться с собой.
– Что-то случилось? – спросил он, наклонившись к ее уху.
– Отвали!
– Понял. – Он сел за ее спиной, закинув ногу на ногу. – А какого хрена вы тут бухаете, интересно?
– Я же сказала – отвали!
Хохол замолчал, а Коваль так и не могла успокоиться, встала и вышла из ложи, прихватив сигареты. Возле нее сразу возник Сева:
– Куда вы, Марина Викторовна?
– Покурю пойду, а то там Егор.
– Я провожу.
Они спустились в подтрибунное помещение, Марина села на диванчик в холле, закурила, Сева устроился рядом.
– Слушай, Сева, а ты не в курсе, что за дела у него с автосервисами? – спросила она, зная, что Хохол несколько раз брал его с собой.
Сева замялся – вопрос ему совершенно не понравился, она это видела.
«Та-ак, значит, Женечка замутил что-то не совсем законное, раз Сева мается и мучительно придумывает, что бы такое сбрехать хозяйке…».
– Что молчишь? Не придумал?
– Марина Викторовна, это не мое дело, вы бы у него спросили…
– И у него спрошу, не сомневайся, но сейчас хочу тебя послушать.
– Марина Викторовна…
– Я тридцать четыре года Марина Викторовна, и дальше? Сева, говори, я Хохлу не скажу, обещаю.
Охранник тяжело вздохнул, потупив глаза, а потом тихо ответил:
– Там возле Кузнецова в сервисе угнанные машины перебивают и отправляют дальше, Женька в доле.
«Ну, прекрасно! Нашел маленький прибыльный бизнес!»
– Сева, в следующий раз, когда он туда поедет, намекни мне.
– Зачем?
– Лишний вопрос.
– Я понял.
«Я покажу ему, как за моей спиной такие дела проворачивать! Эти сервисы раньше принадлежали Мамеду, теперь вроде как бесхозные, но кто их, горцев, разберет… И потом я хрен докажу, что это лично Женькина инициатива».
Половину игры Марина пропустила, но не потеряла ничего – счет так и не открыли, Младич нервно бегал по бровке поля и размахивал руками. В ложе царила идиллия – Егор так внимательно наблюдал за происходящим на поле, что Коваль даже удивилась – обычно шебутной и беспокойный, он вдруг сидит себе спокойно и только головенкой крутит.
– Ты где была? – поинтересовался Хохол, когда она вошла.
– Курила.
У Марины просто руки чесались съездить ему по физиономии, но она сдержалась – успеет. В перерыве Коваль взяла Егорку и пошла с ним на поле, сопровождаемая Севой и Данилом. Егорка увидел мяч, потянул к нему ручки, и один из разминавшихся запасных катнул ему желаемую игрушку. Сева с Данилой встали с двух сторон и подталкивали Егору мяч, когда тот выкатывался слишком далеко на поле, а мальчик старался ударить его ногой, что, разумеется, удавалось с большим трудом, так как толком ходить он еще не мог. Забаву прервал начавшийся дождь, Сева подхватил на руки Егора, Данила достал зонт, раскрыв его над ними, и все вернулись в ложу.
– Холодно стало. – Марина поежилась, пряча руки в рукава куртки, Хохол повернул ее к себе и стал согревать вмиг замерзшие пальцы своим дыханием.
– Перчатки принести?
– Да, в бардачке лежат.
Отправив Севу за перчатками, Женька внимательно посмотрел ей в глаза:
– Ты мне не нравишься – что случилось?
– Не нравлюсь – уходи, не держу.
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю, не переводи стрелки! С кем ты ходила курить?
– Не твое дело.
– Хорошо, не мое. И что это «не мое дело» тебе сказало такого, что ты в лице изменилась?
– Отвали, Женька! – Но продолжить разговор не пришлось – вбежал Сева, почему-то без Марининых перчаток, что-то прошептал на ухо Хохлу, и тот, стремительно сорвавшись с места, выскочил из ложи.
– Что происходит? – недоуменно спросила Коваль у Ветки, но та тоже не поняла. – Данила! – крикнула Марина и, когда он вошел, спросила: – В чем дело?
– Не знаю, Марина Викторовна.
– Врать не умеешь, – заметила она, вставая. – Кто у двери?
– Аскер.
– Идем к машине.
– Марина Викторовна, Жека велел не выпускать вас, – твердо произнес Данила, вставая в дверном проеме.
– А кто, на хрен, такой Жека?! – заорала Коваль, забыв, что здесь ребенок. – Я тебя спрашиваю – кто такой Жека?!
– Ну…
– Так вот – это «ну» ничего не может велеть мне, понятно?! Пошли! – Марина оттолкнула растерявшегося Даньку и полетела вниз, успев крикнуть Аскеру:
– Войди внутрь и там замкнись! Башку оторву, если что!
Данила едва поспевал за хозяйкой, даже каблуки ботинок не мешали ей бежать по скользким мокрым ступенькам, даже больная нога.