Все вновь прибывшие (кроме умиравшего с хохоту и катавшегося по траве Эртеля), а также превратившийся в человека оборотень принялись развязывать пленников. Кстати, оборотень, принявший человеческий облик, оказался точной копией пришедших парней, из чего любой бы понял – они были братьями-близнецами.
– Вы что, тройняшки? – спросил, растирая затекшие руки, Веллан. Вместе со свободой к нему вернулось и прежнее едкое чувство юмора.
– Как видишь, – усмехнулся один из парней.
– И все – оборотни? – мрачно поинтересовался все еще привязанный к столбу Конан.
– Да, а ты что-то имеешь против? – изображавший Отца-Волка возился позади столба, перерезая сдерживающие киммерийца веревки. – Между прочим, я совершенно не горел желанием превращаться. Если бы Эртель и Селена не попросили… Мы уже давно больше люди, чем волки. Оборотни не так уж и плохи, как тебе кажется, во всяком случае, многие.
– Но есть гораздо больше таких, которых следовало придушить при рождении, – покачал головой Конан, направляясь к разбросанным вещам.
– У людей гораздо чаще встречаются звери в человеческом обличье, – с грустью заметил оборотень, переходя к следующему столбу. – Скольких ты, например, убил за свою жизнь, киммериец?
– Не знаю, не считал, – пробурчал варвар, натягивая штаны. – Сотня, наверное, наберется…
– Гораздо больше! – встрял Веллан, который, прихрамывая, бродил по поляне, выискивая в разбросанных по земле вещах свое барахло. – На счету этого кровожадного дикаря, который только сейчас выучился правильно застегивать штаны, тысячи и тысячи беспощадно загубленных ни в чем не повинных душ! Не далее как вчера счет увеличился еще на двадцать… или на тридцать?
– Веллан, засунь свой поганый язык куда-нибудь подальше, а лучше всего – себе же в задницу, – мрачно посоветовал Конан.
– Ничего более остроумного ты придумать не можешь? – не мог угомониться бритуниец. – А, да ты же у нас варвар, я и забыл! Все киммерийские шуточки отдают выгребными ямами и…
– Хватит, – остановил обмен любезностями оборотень. – Я вот за свою жизнь никого не убил, и ничего, не страдаю. И мысль о человеческом мясе представляется мне отвратительной.
– С чем тебя и поздравляю, – буркнул киммериец, затягивая пояс, и вдруг разразился страшной руганью, от которой даже все еще веселившийся Эртель прекратил смеяться и с открытым ртом уставился на бушующего варвара. Сквозь густой поток брани наконец с трудом просочилась одна вразумительная фраза:
– Где мой меч?!
Тут уже все начали лихорадочно оглядываться по сторонам, разыскивая драгоценную вещь, единственную на свете способную заткнуть пасть злословящему киммерийцу. Один из тройняшек пробежался вниз по тропинке и вернулся с длинным предметом, очень напоминающим ножны.
– Кажется, это твое?
Конан почти вырвал оружие из его рук и слегка выдвинул лезвие. Его лицо озарила улыбка и он облегченно вздохнул:
– А я уж думал, придется деревню вверх дном перетряхивать…
– Конан, – подал голос изумленный Эртель. – Ты ругаешься даже изощреннее моего дяди. Никогда не думал, что подобное возможно… Хоть бы девушки постыдился, что ли!
– Он такого слова не знает, – с очень серьезным видом заявил Веллан.
– Какого, «девушка»? – мгновенно подхватил Эртель. – Вот не повезло бедняге…
– Нет, девушек он очень хорошо знает, – хмыкнул бритуниец. – Но, как всякий варвар, он представления не имеет, что такое «стыдиться»…
– Я сейчас привяжу вас обоих обратно к столбам, – с нехорошей улыбкой пообещал Конан. – И позову оборотней. Они наверняка не откажутся от дармового обеда.
– За что? – и неугомонная парочка радостно захихикала, донельзя довольная собой. – Мы же так… Пошутили! Не надо нас привязывать!
Взаимный обмен колкостями прервал радостный девичий крик:
– Дядя!
– Дочка! – только что освобожденный Эрхард крепко обнял темноволосую девушку. – Выросла-то как! Давненько же я дома не был…
– А ты постарел, дядя, – с тревогой сказала девушка, заглядывая в глаза Эрхарду.
Десятник с улыбкой пригладил седые усы:
– Я еще долго проживу, если любящий родной племянник и всякие дикари не загонят меня в гроб раньше времени. Никогда не представлял, что можно такое выдумать…
– Можно и похуже, – проворчал себе под нос Конан, искоса поглядывая на девушку-оборотня. Кажется, ее звали Селена… Начало сказываться долгое невольное воздержание, и варвар вспомнил, что в мире, кроме драк и вина, существуют еще хорошенькие женщины.
Девушка тоже порой посматривала на могучего киммерийца, рядом с которым ее далеко не хилый и слабенький братец казался просто заморышем. Рыжебородый ванир, впрочем, был еще более могуч, но вот красотой его Имир явно обделил. А Конан… ей захотелось прижаться к нему и долго не отпускать.
На полянке запахло дымом – это Гарт развел вокруг идола костер. Хальмун набрал из текущего неподалеку родника воды в котелок и теперь кипятил ее над огнем. Кашляющего Вальсо посадили поближе к разгорающемуся пламени, а когда вода в котелке закипела и забулькала, Хальмун бросил туда пригоршню сухих листьев и травок. От котелка потянуло горьковатым вкусным запахом. Достав из мешка помятую медную кружку и плеснув туда получившегося настоя, Хальмун поднес дымящийся напиток к губам Вальсо:
– Хлебни, помогает.
Зингарец, обжигаясь, выпил ароматную жидкость, благодарно кивнул и, откинувшись на спину, посмотрел в высокое осеннее небо.
– Ну, что будем делать? – задал интересующий всех вопрос Веллан, усаживаясь и протягивая руки к огню. – Нас, конечно, оставили в живых, но мне ужасно хочется кое-кому выпустить кишки. Причем немедленно.
– Предлагаю вернуться в Грейзи и отвести душу, – сказал киммериец и посмотрел на подожженного идола. – Что-то плохо разгорается…
– Разгорится, – махнул рукой Гильом, которому брат перевязывал голову.
– Нет, предложение стоящее, – задумчиво начал Эрхард. – Мне и самому нужно пару долгов вернуть… Но мы же, в конце концов, Королевская стража, а не разбойники с большой дороги!
– И первым, кого я прикончу, будет тот «музыкант», что издевался над бедной лютней, – пообещал Веллан, держа на коленях свой двуручник и заглаживая точильным бруском зазубрины на клинке. – Да что они им делали, дрова рубили или гвозди заколачивали? – возмущенно буркнул он, обнаружив на блестящем лезвии очередную царапину.
– А по-моему, надо прямиком идти в наш поселок, в баньке помыться, поесть, девушек опять же… – ухмыляясь, предложил Эртель, валявшийся на траве и покусывавший пожелтевшую травинку. – Далась вам эта несчастная деревушка!
Тут уже возмутились все, даже обычно молчавший Эмерт.
– Да, тебя к столбу не привязывали!
– И не издевались!
– Когда мы мучились, он сбежал и пиво хлестал!
– Так что закрой пасть и не вылезай, тебя не спрашивали!
– Нет, идея неплоха, но сначала – в Грейзи!..
Общий итог подвел Конан:
– Пойдем в деревню, но без резни. Так и быть, их поганые душонки мы сохраним, но повеселиться – повеселимся! А потом – есть и пить пиво!
Решение было единогласно одобрено общими громкими воплями.
В ходе спора никто не обратил внимания на странные вещи, творившиеся возле трупа шамана. Сначала начал медленно пульсировать матовый шар, словно сердце жреца окаменело, выпало из груди и билось рядом. Затем от шара к безобразной ране потянулась струйка черного дыма. Она разрослась, превратившись в подобие толстой веревки, и в окровавленной глазнице, казалось, что-то задвигалось. По всему телу шамана прошла судорога, уцелевший глаз слегка приоткрылся, из-под полуопущенного века следя за сидящими у костра людьми.
Струя черного дыма внезапно оборвалась. Одновременно глаз широко открылся, мертвец неуклюжими рывками начал подниматься на ноги. Первым его увидел Веллан, удивленно вытаращился, не веря своим глазам, а затем завопил:
– Это еще что такое?
Конан обернулся и предостерегающе крикнул:
– Эй, осторожнее, труп шамана ожил!
– Какого… Я ж сам ему стрелу в глаз всадил! – недоуменно проговорил один из тройняшек.
– Ну, а он опять идет, как живой, – пробормотал Эртель. – Только еще омерзительнее…
– Колдовство, – решительно заявил Эмерт, потянувшись за луком. – Сейчас мы его…
Стрела ударила ковыляющего мертвеца в уцелевший глаз. Труп дернулся назад, но не остановился, на ходу выдернув засевшую стрелу и разломав древко.
– Девять преисподних Зандру! – выругался Веллан и вскочил. – Да что ж нам так не везет! Посидеть спокойно не дадут! Нет, вы посмотрите, что эта тварь делает!
На месте одной глазницы бывшего шамана зияла кровавая рана, из другой медленно вытекал пробитый стрелой глаз. Демон остановился, поразмыслил, понял, что без зрения далеко не уйдешь, и, вцепившись руками в верхние кости обеих глазниц, с хрустом выломал их. В образовавшиеся рваные отверстия тут же высунулись два красноватых глаза на раскачивающихся ножках, напоминающие глаза морского краба. Селена скорчила гримаску и с отвращением отвернулась. Конан не знал, смеяться ему или для разнообразия немного испугаться – тварь выглядела опасной, однако неповоротливой. Интересно, а добрая сталь возьмет это Нергалово отродье?
– Ну ты и урод, приятель, – с сожалением сказал Веллан, выходя навстречу обретшей зрение и снова поковылявшей к людям твари. – И вообще, ты нам мешаешь!
Удар двуручника был направлен в шею, в надежде, что существо вряд ли сможет отрастить новую голову и подохнет к общей радости всех присутствующих на поляне людей и нелюдей. Однако мертвец успел подставить руку. Бритуниец самоуверенно решил, что убьет разом двух зайцев, но просчитался – бледная, тонкая лапка оказалась прочнее закаленной стали, вырвавшийся из рук владельца меч полетел в одну сторону, изумленный Веллан – в другую, тварь, не обращая более на них внимания, потащилась дальше.
Бритуниец, сидя на пожухлой траве, поднял глаза к небу и проникновенным голосом проговорил: