Отряд вывел животных из стойл, оседлал и рысью поскакал по главной – она же единственная – улице поселка, некогда носившего имя Бринвелктон, а теперь известного под прозванием Ло-Салим. Мимо проносились дома – целые и разрушенные.
– Смотрите, площадь, – предостерег ехавший впереди Эрхард.
Дома расступились всадники вылетели на свободное пространство и натянули поводья, в ужасе оглядываясь по сторонам. Вокруг вымощенного камнем круга толпились вчерашние ночные посетители – зеленые и клыкастые. Конан бросил взгляд через плечо – так и есть, улицу тоже занимали вампиры, замкнув круг.
А посреди площади, опираясь на длинный черный посох с навершием в виде оскалившейся змеиной головы, стоял… стигиец.
Конану показалось, что на этот раз глаза его точно обманывают. Во имя всех богов, откуда в такой дыре, как Пограничное королевство, взяться стигийцу, да еще, судя по всему, и магу? Однако одетый в черную хламиду и подбитый мехом плащ смуглый человек не собирался развеяться дымом и на самом деле стоял посреди площади брошенного городка, с интересом рассматривая оцепеневший на месте отряд и пока ничего не предпринимая.
Воины, наконец, справились с собственным изумлением, здраво решив принимать вещи такими, каковы они есть, и тронули коней, медленным шагом потопавших через площадь. Конан все еще не мог поверить увиденному. Ну хорошо, пусть бы это был гиперборейский колдун, из той же треклятой Белой Руки, или пиктский шаман… Но стигиец?
Отряд поравнялся с незнакомцем и Эрхард придержал лошадь.
– Эй, парень, что тут происходит? – несколько растерянно осведомился сотник. Стигиец поднял на него взгляд, а затем быстро оглядел остальных. Когда он встретился взглядом с варваром, тот почувствовал, что сейчас его либо хватит удар, либо он окончательно сойдет с ума. Черные блестящие глаза молодого человека в темной одежде излучали вполне понятное любопытство… и доброту. Добрый стигиец. С тем же успехом можно сказать «живой труп» (хотя такое как раз встречается…), «честный замориец» или «благовонное дерьмо». Конану с каждым мигом становилось все хуже и хуже.
Стигиец тем временем удовлетворился осмотром и заговорил:
– Меня зовут Тотлант, и я тут занимаюсь практической магией…
– Чего? – не понял Эрхард. – Какой-какой магией?
– Практической, – невозмутимо повторил маг.
– А-а, – с видом знатока протянул сотник. – Ну тогда мы поедем?
– Подождите немного, – вежливо попросил стигиец.
– Чего подождать? – осторожно поинтересовался Веллан.
– Атаки моих вампиров, разумеется, – весело хмыкнул Тотлант.
– А может, обойдемся без нее? – на редкость дружным хором заныли Эртель и Веллан.
– Нет-нет, – мотнул головой стигиец. – Не обойдемся. Вперед! – последний приказ относился к переминающимся с ноги на ногу и скалящимся тварям. Те только того и ждали, воздух над площадью огласился ушераздирающим визгом и кольцо чудовищ начало быстро сжиматься.
– Они у меня солнцеустойчивые! – с гордостью за дело рук своих сообщил Тотлант, наблюдая за приближающимися к отряду зелеными вопящими монстрами.
– Да хоть дерьмоустойчивые! – ругнулся Эрхард. – Сколько серебра извести придется из-за такого придурка, как ты! И откуда ты только свалился на наши головы?
Первая шеренга вампиров была шагах в десятки, когда на их предвкушающие вкусный обед морды обрушился серебряный дождь. Результат оказался таким же, что и ночью – отчаянный визг и вонючие дымящиеся лужи.
– Неплохо, – покивал стигиец. – Но в этом случае мы работаем вот каким образом…
Он направил свой посох на ближайшую живую тварь, из навершия ударил тонкий синий луч, на миг окутав чудовище туманным облаком. Когда оно рассеялось, монстр изменился – тело усохло, кожа посерела и напоминала старый пергамент, так что тварь походила на ходячий скелет. Тотлант удовлетворенно хлопнул в ладоши:
– Из вампира мы делаем ходячего мертвеца, которому не страшно серебро!
Луч быстро забегал по остальным вампирам. Воины не стали дожидаться, пока превращения закончатся, стегнули коней и, прорвав цепь изменяющихся монстров, галопом понеслись по глубокому снегу вон из проклятой деревни.
– Куда же вы? – ехидно крикнул им вслед стигиец. – Мы еще не закончили!
Естественно, что никто не остановился, только Эртель, обернувшись, выкрикнул какое-то ругательство. Воскресшие мертвецы некоторое время пытались преследовать удирающих людей, но потом завязли в снегу и безнадежно отстали.
Конан облегченно вздохнул, когда кони вынесли их на дорогу, ведущую к перевалу. Ну и местечко! Надо будет на обратном пути специально заглянуть сюда и сжечь все до основания!
– Ну как, тебе понравилось представление? – поинтересовался у Эртеля Веллан.
– Дерьмо все! – огрызнулся тот. Потом мрачно добавил: – И почему все неприятности – именно для нас? Вампиры, живые покойники, а в довершение – стигийский маг в Пограничье! Честное слово, я обрадуюсь простым и знакомым оборотням!
– Ну-ну, – недоверчиво хмыкнул бритуниец. – Поглядим…
Кони тяжело шли в гору, и скоро всадникам пришлось спешиться и идти рядом, ведя устало пыхтевших лошадей под уздцы. Впереди маячил долгожданный перевал, но идти до него было еще ох как далеко…
…Стигийский маг Тотлант проводил взглядом улепетывающий отряд, а затем от души рассмеялся. Пока он смеялся, деревню окутало облако белого колышущегося тумана. Когда же он рассеялся, на белой равнине остались одни развалины давно заброшенных домов и ничего больше. Никаких пустующих изб, никаких вампиров и бродящих по земле мертвецов.
Тотлант перестал смеяться, натянул на голову капюшон плаща и уверенным шагом двинулся вслед ускакавшим всадникам, продолжая на ходу улыбаться своим мыслям.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ,в которой защитники Пограничья встречаются с мохнатыми ящерицами, а затем куда-то проваливаются…
Через три дня после ночевки в брошенной деревушке Бринвелктон отряд поднялся на перевал. Поднялся пешком – всех лошадей пришлось прирезать. Зато мяса теперь было вдоволь и Конан вновь почувствовал себя человеком, самодовольно поглядывая на приунывших и с трудом тащившихся по глубокому снегу товарищей. С полным желудком киммерийцу было не страшно ничего, а тем более горы. К тому же небо было ясным, ветер – слабеньким, и поход выглядел просто прогулкой.
– Ну все, – еле выдохнул Эрхард, когда они взобрались на заметенный снегом и обледеневший перевал. – Теперь еще поллиги почти ровной дороги – и вниз. Когда капище громили, стояло лето и мы туда за один день добрались. А теперь ползем как черепахи, только ты скачешь, ровно горный козел… Слушай, Конан, раз тебе делать нечего, пробегись вперед, посмотри, что там.
– Нашли дурака – носиться туда-сюда! – от души расхохотался варвар. – Лучше уж я пойду впереди, а если кто выскочит – успею предупредить.
Остальные не видели в этом ничего смешного и с явным неудовольствием косились на жизнерадостного киммерийца.
– Шел бы ты действительно вперед, – проворчал Эртель, дыша на замерзшие руки. – А то здесь от тебя никакого толку.
– И пойду, – не обиделся на подначку Конан. – А вы пошевеливайтесь!
Он быстро двинулся вперед, вскоре оторвавшись от отряда шагов на триста. Именно поэтому варвар первым встретился с дрохо, да и то по чистой случайности. Белоснежная шерсть ящерицы почти полностью сливалась со снегом, ее выдали только яркие блестящие глаза.
Вообще-то воинам Пограничья в тот день крупно не повезло. На перевале охотилась стая из семи дрохо. Любой бывалый охотник, услышав об этом, уверенно сказал бы, что семь ящериц на восемь человек – верная гибель для последних…
Ушедший далеко вперед Конан остановился передохнуть, прислонившись к высокому камню и наблюдая, как семь черных фигурок медленно тащатся по его следам. Странноватое движение позади отряда заставило варвара насторожиться и до боли в глазах всмотреться в ослепительно-белую гладь.
«Только не это… Похоже, мое желание все-таки сбылось. Дрохо.»
Вслед за воинами, прячась за сугробами и камнями, осторожно кралось крупное белое существо. Конан как следует осмотрелся вокруг и заметил двух других ящериц, как опытных стратегов, заходивших с флангов. Четвертая зверюга, даже особенно не скрываясь, приближалась с дальнего конца перевала. Ну, с ней-то он справится.
– Эрхард! – как можно громче завопил киммериец. – Вас окружают дрохо! Резвей!
Сотник услышал Конана. Отряд прибавил шагу, пытаясь перейти на бег. Со стороны их усилия напоминали бег на месте, но, по крайней мере, они теперь не плелись, запинаясь о собственные ноги.
Дрохо, увидев, что добыча пытается ускользнуть, тоже быстрее заработали лапами, нагоняя, но Эмерт быстро отбил у снежных ящериц желание немедленно набрасываться на людей. Не вовремя высунувшаяся из-за камня преследовательница заработала стрелу в глаз и судорожно забилась на снегу, а фланговые, получив парочку чувствительных уколов, яростно зашипели и остановились.
Воины добрались до валуна, возле которого недавно отдыхал Конан, и без сил повалились в снег. Все, кроме Эмерта – боссонец, хоть и пошатывался, продолжал стрелами удерживать хищников на расстоянии. Киммериец же спустился на дорогу, решив разобраться с той тварью, что подходила со стороны долины.
Огромная ящерица с черными немигающими глазами и зубастой пастью настолько привыкла к безоговорочному бегству любого живого существа, забредшего в ее охотничьи угодья, что несколько оторопела, когда небольшое двуногое существо, с воплем размахивая блестящей штучкой, бросилось наперерез. Дрохо шипела и потихоньку пятилась, не зная, чего ожидать от нового необычного врага.
Конан наконец добежал до пригнувшейся к земле белой мохнатой твари и с оттяжкой рубанул по длинной морде. В блестящих глазах ящерицы появилось до смешного удивленное выражение – на нее напали, ее поранили!
Получив еще пару ударов, дрохо не выдержала – развернулась и неуклюже понеслась вверх по склону, здраво рассудив, что жизнь дороже добычи. Варвар не стал гнаться за безмозглой зверюгой и вернулся к камню. Отряд сидел возле валуна, а неподалеку кружили две дрохо, время от времени издавая рассерженное шипение.