К горам мы подошли на третий день. Дорога, вилявшая между скал, вывела нас в узкое ущелье. Вот здесь я и увидел башни. Две каменные громадины угрюмо прилепились к скалам по обе стороны от прохода. Толстые мощные стены поднимались над землей метров на двадцать. Окрестные скалы были достаточно крутыми и, судя по всему, труднопроходимыми. На площадках башен поблескивал металл. Надо думать, что за толстые башенные стены сейчас попрятались все, кто только ни жил в округе. Скорее всего, это действительно было именно так, ибо все деревни, через которые мы проходили, носили следы поспешного бегства. Видно было, что собирались наспех. А это свидетельствовало о том, что, по крайней мере, один мой гонец до точки назначения добрался. Ну, что ж, это была, пожалуй, первая приятная новость за все время выхода.
С площадки одной из башен нам машут белым флагом. Появившийся на верху башни человек наклоняет длинный шест, указывая нам направление движения. Впрочем, это понятно и без него. Дорога здесь одна, и уйти с нее просто некуда.
Разумеется, со стороны башен по нам никто не стрелял. Длинная змея войска уже спрятала свою голову за поворотом, а хвост еще не показался из-за предыдущего. Эх, такие бы толпы, да на благое дело! Ну, на крайняк, можно было бы герцогу хавальник начистить… Мечты-мечты… Сплевываю на землю и пришпориваю коня. Хватит наслаждаться красотами природы, пора идти вперед.
Разумеется, в этот день мы всей дороги не прошли. И хотя сторожевые башни были расположены так, что могли обмениваться сигналами, это совершенно не означало того, что путь между ними был коротким. Собственно, и пути-то почти не было. Некогда относительно широкая дорога здесь сузилась всего до нескольких метров. Так что скорость нашего передвижения существенно замедлилась.
Вот, наконец, и последняя группа башен. Три каменные громады расположились уступом, а узкая тропа проходит у их подножья. Рассмотрев дорогу повнимательнее, вижу на склонах гор вбитые колья и натянутые веревки. Надо полагать, там ждут своего часа рукотворные каменные осыпи. А вся тропа на протяжении почти километра легко перекрывается обстрелом из соседних башен. Эх, на каждую бы башню да по пулемету! Тут бы этот поход и закончился.
Стоящие на тропе ворота сейчас открыты, и колонна беспрепятственно проходит между их тяжелыми створками. Каким образом из башен ухитряются управлять этими сооружениями — ума не приложу. Судя по основательности построек, на возведение этих укреплений ушел далеко не один год.
— Как видишь, — говорю я Решающему, — я свое слово держу. Гарнизоны молчат и не проявляют никакой враждебности.
— Ничего удивительного, — пожимает он плечами, — мы же уходим, а не возвращаемся. Какой резон им стрелять по нам сейчас? Вот на обратной дороге…
— Ну, не надо быть таким пессимистом.
— Кем?
— Не надо видеть во всем только нехорошее.
— А ты ухитрился здесь что-то хорошее разглядеть? — удивленно хмыкает мой собеседник. — Ну-ну, продолжай в том же духе…
На этот раз мы заночевали уже на земле горцев. А незадолго перед сном я увидел, как в ночь ушли небольшие отряды наемников. Копыта своих лошадей они обернули тряпками, так что со стороны их передвижение было практически неслышным. Понятно, разведка ушла. Ну, что ж, не завидую я тем, кого они встретят на своем пути. Скролльцам было совершенно по барабану, кому отрезать башку на этот раз. Горцы, горожане, монахи — они не видели никакой разницы.
Интересная получается ситуация. Горцы в упор не видят никого, кроме самих себя. Всех прочих почитают недочеловеками. Абсолютно аналогичное мировоззрение у наемников. Вот и посмотрим, что получится.
Получилось неплохо. Во всяком случае, для войска Молчащих. Первую деревню наемники вырезали под ноль без единого крика. Никто даже не успел схватиться за оружие. Нескольких уцелевших скролльцы приволокли в лагерь.
Оповестивший об этом адепт ордена, специально приставленный к нам для связи, пригласил меня на допрос. Упускать такую возможность не следовало, поэтому я быстро собираюсь и топаю за ним следом.
Пленных трое. Надо полагать, особым красноречием никто из них не страдает, и поэтому два окровавленных тела, лежащие чуть в стороне, по-видимому, должны служить наглядной иллюстрацией к той участи, которая ожидает других неразговорчивых.
Спрыгиваю с коня и подхожу к кучке руководителей.
— Молчат? — спрашиваю, кивнув в сторону пленных.
— Пока… — односложно отвечает один из адептов. — Сейчас мы развяжем им языки.
— Но этим двоим, как я понимаю, развязать язык не удалось?
— Хочешь попробовать? — смотрит на меня собеседник. — Твое право. Эй, подведите сюда кого-нибудь из этих!
По его знаку наемники подтаскивают к нам коренастого бородача лет около тридцати.
— Ты меня знаешь? — поднимаю я рукой его голову. — Чего ты под ноги уставился? Там есть что-то интересное?
— Не знаю я тебя. И говорить не хочу. Хочешь убить? Так не тяни. Все мы готовы к смерти. По крайней мере, никто из вас тоже надолго не задержится в этих местах. Вход в наши земли один, но один отсюда и выход. Не хвались тем, что вошел незаметно. Попробуй еще уйти так же и унести с собой свою добычу!
— Не беспокойся. Надо будет — уйдем. Надо будет — вернемся. Ты не ответил на мой вопрос: знаешь ли ты, кто я такой?
— Не знаю. И знать не хочу. Не из наших, и этого мне достаточно.
— Я — Серый! — проникновенным голосом сообщаю я оппоненту. — Тебе ли не знать о том, какая судьба ждет каждого, кто вызовет мое неудовольствие!
Судя по всему, оппоненту про это известно. Дыхание его учащается, и он затравленно оглядывается по сторонам.
— Да… Я знаю про то, какая судьба ждет каждого, кто попадается в твои руки.
— Хочешь ли себе такой судьбы?
— Не хочу. Но… Даже Серый не убивает просто так.
— А кто сказал, что я собираюсь убить тебя просто так? Кто вообще сказал, что я пришел сюда для того, чтобы убить именно тебя?
— Зачем же вы здесь? Да еще в таком количестве?
— Мне нужен ваш вождь. Одноглазый. Я хочу знать, где он.
Притягиваю к себе пленника.
— И еще я хочу знать, где он выращивает красные цветы, — это я говорю тихо, так что со стороны меня почти не слышат.
— У тебя с ним вражда?
— И с ним тоже. Я пришел сюда не только для того, чтобы убить Одноглазого. За каждый найденный мною красный цветок умрет один человек. Тот, кто окажется к нему ближе.
— А если этих цветков будет несколько, а в деревне ты найдешь только одного человека?
— Ничего, есть и другие деревни.
— Но люди, живущие там, могут и не иметь отношения к найденным тобою цветам.
— Мне все равно. Таков мой закон. Согласен ты с ним или нет — это ничего не меняет. Где Одноглазый?
— Ты врешь! Даже Серый не может быть настолько жесток.
— Подержите-ка его, — пихаю пленного конвоирам.
Подхожу к двоим оставшимся. Так, этот, похоже, уже не жилец. Уж и не знаю, чем таким его звезданули по спине, но, судя по кровавым пузырям на губах, обломки ребер пробили как минимум одно легкое. Его смерть — дело времени. Причем очень недолгого.
— Ну-ка, поднимите его!
Хрипящего пленника подтаскивают к кучке адептов. Те стоят молча, не вмешиваясь в наш разговор. Но при этом внимательно наблюдают за всем происходящим. Разворачиваю первого пленника лицом к его товарищу.
— Хорошо его видишь?
— Да.
— Тогда смотри.
Похлопываю пленника по плечу.
Еще отправляясь сюда, я снова одел на запястья браслеты с арбалетными наконечниками. Поэтому мой жест приводит к уже знакомому результату. Безжизненное тело обвисает в руках конвоиров. Уж и не знаю, что ждет его на том свете, но, по крайней мере, смерть была быстрой. Смею надеяться, что и безболезненной. Мужик все равно находился в полусознании и вряд ли ощущал что-нибудь.
Конвоиры разжимают руки и отскакивают в стороны. Ага! Про эти таланты Серого вы еще не в курсе! Ничего-ничего: боится — значит, уважает. Так что с сегодняшнего дня вы меня будете вдвое больше уважать. А вот глядя на пленника, понимаю, что степень его ужаса зашкалила за все мыслимые и немыслимые пределы.
Так, клиент созрел. Будем додавливать, пока он от страха ничего не соображает.
— Ну? Где мне искать Одноглазого?
— Он там… — Рука пленного указывает в сторону гор. — Отсюда три дня пути. Но вам не дойти туда тихо. Наверняка уже все жители знают о вашем приближении. Вас встретят. И никто не уйдет назад.
— Там — это где именно?
— Это место называется долина Алай. Только там растут красные цветы, в других местах их почему-то не удается вырастить. Да и те, кто пробовал это сделать, отчего-то очень быстро пожалели о своем решении.
Ничего удивительного, Одноглазый сохраняет за собой монополию на производство. Разумно, никак иначе я данное действие охарактеризовать не могу.
— Кто проводит нас туда?
— Дорога. Она идет как раз в том направлении. Но ваше войско туда не дойдет.
— Отчего же?
— Наши князья скоро встанут на пути… и ты убедишься в моей правоте.
— Хм! Ну-ну. Я прикажу тебя отпустить. И даже дать тебе знак, чтобы никто из воинов не причинил тебе никакого вреда.
Не знаю, есть ли у ордена что-то вроде татарской пайцзы, в крайнем случае — изобретем.
— Зачем это нужно?
— Должны же ваши потомки знать — кто и отчего уничтожил здешнее население.
— Ха! Это легко говорить!
— Сделать — не намного труднее. Сам все увидишь.
— Чем тебе мы так досадили? В чем же виноваты жители наших поселений?
— Вы выращивали красные цветы. Воровали и продавали людей. Грабили и убивали. И все жили на доходы от этого дела. Здесь нет невинных. Пособник бандита — такой же бандит.
— Считаешь, что поэтому можно убить всех?
— Тех, кто сумеет доказать свою непричастность, оставят в живых…
— Таких немного…
— От них и пойдут ваши потомки.
— Кто ты такой, чтобы судить всех?!
— Серый. Еще вопросы есть?