Телефон опять зазвонил, и я в недоумении уставилась на него. Неужели Джо опять звонит? Этак он очень быстро выведет меня из себя. Однако, посмотрев на номер, я поняла, что это Жасмин, моя лучшая подруга из Нью-Йорка, директор раздела моды крупного женского журнала. Она была мне другом и наставницей, эта сорокалетняя женщина, которая, казалось, все делала, как надо, и никогда не боялась высказывать собственное мнение. И ее мнение обычно было правильным.
Стиль был для Жасмин религией. Она обладала редким даром улавливать модные веяния на улице, в блогах о покупках и из болтовни в интернете, добавлять туда последние культурологические тенденции и делать из всего этого очень ясное заключение – что происходит и будет происходить в мире моды. От друзей Жасмин требовала абсолютную преданность и платила тем же. Дружба – единственное, что она ценила почти так же высоко, как стиль. Пытаясь удержать меня в Нью-Йорке, она обещала использовать свои связи, чтобы подыскать мне работу специального корреспондента по вопросам моды для местного развлекательного шоу или, может, объединить с каким-нибудь работающим в одиночку дизайнером свадебных платьев, который хотел бы выйти на рынок свадебных нарядов для среднего класса.
Я была искренне благодарна за желание помочь, но отказалась, поскольку чувствовала себя разбитой и уставшей, и мне нужно было отдохнуть от моды. Но больше всего мне хотелось пожить со своей недавно обретенной сестрой и построить с ней отношения. Хотелось иметь в жизни кого-нибудь родного. Какой-то частичке меня нравилось, как София смотрит на меня снизу вверх, я нуждалась в этом. Жасмин не то чтобы поняла, но, пообещав когда-нибудь найти способ заманить меня обратно в Нью-Йорк, отступила и больше к этому не возвращалась.
– Жас, – радостно воскликнула я. – Как дела?
– Милашка. У тебя есть время поговорить?
– Да, я…
– Отлично. Слушай, мне надо бежать на вечеринку, но у меня есть новости, которые не могут ждать. Дело вот в чем. Ты знаешь, кто такой Тревор Стернс?
– Конечно.
Я восхищалась Тревором Стернсом с той поры, как училась в дизайнерской школе. Легендарный организатор свадеб был также суперуспешным модельером подвенечных платьев, создателем и ведущим телепередачи «Чумовая свадьба». Шоу, съемки которого проходили в Лос-Анджелесе, представляло собой искрометную смесь стиля, сентиментальности и драмы. В каждой серии Тревор и его команда устраивали свадьбу мечты для невесты, у которой не хватало денег или воображения организовать все самой.
– Тревор и его продюсеры, – продолжила Жас, – планируют отснять дополнительные серии на Манхэттене.
– Не надоест ли тогда программа? – спросила я. – В смысле, сколько людей готовы ее смотреть?
– Если и существует предел, то он еще не найден. Шоу Тревора постоянно крутят по кабельному телевидению, и рейтинг у него запредельный. Итак, мысль такова – Тревор хочет найти ученика. Желательно женщину. Он сотворит звезду. Кого бы он ни выбрал, счастливчик станет ведущим «Чумовая свадьба: Нью-Йорк», и, пока шоу еще не встанет крепко на ноги, Тревор будетпоявляться в нем в качестве гостя. – Жас сделала паузу. – Понимаешь, к чему я клоню, Эйвери?
– Думаешь, мне стоит попытаться? – потрясенно спросила я.
– Это идеально тебе подходит. До сих пор помню те интервью, которые ты брала на «свадебной неделе» – перед камерой ты смотрелась просто изумительно, столько харизмы…
– Спасибо, конечно, но, Жас… они никогда не выберут человека с таким маленьким опытом. Кроме того…
– Я бы не была так уверена. Ты не знаешь, что они ищут. Возможно, они этого и сами еще не знают. Я соберу в одну видеозапись твои самые разные работы перед камерой, ты вышлешь свое резюме и приличное фото крупным планом, и я позабочусь, чтобы продюсеры Тревора Стернса все это увидели. Если они заинтересуются, то организуют тебе перелет сюда, чтобы лично побеседовать, так что, по крайней мере, ты получишь бесплатный билет и встретишься со мной.
Я улыбнулась.
– Ладно. Ради одного этого стоит попробовать.
– Отлично. Теперь говори скорей – у вас все хорошо? Как твоя сестра?
– Да, у нее…
– За мной уже приехали. Позвоню позже.
– Хорошо, Жас. Береги…
Связь оборвалась. Все еще ошарашенная пулеметным темпом разговора, я уставилась на телефон.
– И Джо Тревис заявил, что это я говорю быстро, – произнесла я вслух.
За следующие полторы недели Джо позвонил мне еще два раза и оставил несколько сообщений, спокойный тон которых сменился озадаченным нетерпением. Он, очевидно, понял, что я его избегаю, но не сдавался. Даже попробовал дозвониться мне на работу и оставил сообщение, которое, хоть и было вполне безобидным, вызвало значительный интерес у коллег. София утихомирила их, заметив деланно легким, радостным тоном, что, хожу я на свидания с Джо Тревисом или нет, это мое, и только мое, дело. Но после работы сестра приперла меня к стенке на кухне и спросила:
– Ты сама не своя, mija. Со свадьбы Кендриков ты ведешь себя как-то странно. Все в порядке?
– Конечно, – быстро проговорила я, – все отлично.
– Тогда почему у тебя приступ ОКР [4]?
– Я просто немного прибралась и переставила вещи, – защищаясь, ответила я. – Что тут плохого?
– Ты разложила все меню еды на вынос в папки по цветам, а все журналы – по датам. Это слишком, даже для тебя.
– Я просто хочу, чтобы все было под контролем. – Я смущенно открыла ближайший ящик и начала перекладывать столовые приборы. София молчала, терпеливо выжидая, пока я не удостоверилась, что все лопатки лежат в одном отделении, а шумовки – в другом.
– Вообще-то, – торопливо заговорила я, вертя в руках набор мерных ложек, – ночью после свадьбы я переспала с Джо Тревисом, и сейчас он зовет меня на свидание. Но я не хочу встречаться с ним еще раз и не могу заставить себя сказать ему об этом. Поэтому игнорирую его звонки в надежде, что он просто-напросто отвяжется.
– Почему ты хочешь, чтобы он отвязался? – участливо поинтересовалась она. – Все было так плохо?
– Нет, – ответила я. Какое счастье, что могу говорить об этом! – Боже мой, это было так изумительно, что, думаю, часть мозговых клеток у меня просто выкипела. Но начнем с того, что я вообще не должна была этого делать. Я и впрямь сожалею о случившемся, потому что сейчас хожу словно во сне, будто у меня эмоциональный раздрай или что-то подобное. Не могу прийти в себя. И каждый раз, как подумаю о том, что я вот так взяла и запрыгнула к нему в постель, мне становится неловко.
– Ему же не неловко, – указала София. – Почему тебе должно быть?
Я мрачно взглянула на нее.
– Он мужчина. Только потому, что я не согласна с двойными стандартами, не значит, что их не существует.
– Мне кажется, – мягко заметила София, – в данном случае ты единственная, кто придерживается двойных стандартов. – Закрыв посудный ящик, она повернула меня к себе лицом. – Позвони ему, – потребовала она, – и скажи «да» или «нет». Прекрати себя мучить. И его тоже.
Тяжело сглотнув, я кивнула.
– Я напишу ему.
– Лучше поговорить.
– Нет, во избежание невербальных сигналов это должно быть письменное сообщение.
– Что такое невербальные сигналы?
– Все средства общения, кроме слов, – пояснила я. – Например, интонация, или паузы, или темп речи – быстрый или медленный.
– То есть то, что позволяет донести правду.
– Именно.
– Ты можешь просто быть с ним честной, – посоветовала она.
– Лучше я напишу.
Перед тем, как пойти спать, я открыла список сообщений на своем телефоне и заставила себя прочитать последнюю эсэмэску от Джо.
«Почему не отвечаешь?»
Крепко сжав телефон, я сказала себе, что просто смешна. Я должна справиться с ситуацией.
«Была занята», – написала я.
Он ответил с тревожной быстротой.
«Давай поговорим».
«Лучше не надо».
После длинной паузы, в течение которой он, несомненно, пытался решить, что ответить, я добавила:
«Из этого все равно ничего путного не выйдет».
«Почему»?
«Для одной ночи все было идеально. Никаких сожалений. Но большее меня не интересует».
Через несколько минут стало очевидно, что ответа не будет.
Остаток ночи я провела, пытаясь заснуть, сражаясь с собственными мыслями.
«Подушка слишком плоская. Одеяла слишком теплые. Может, выпить травяного чаю… стакан вина… мелатонин… еще почитать… нет, прекрати думать, прекрати. Встать в три часа – это слишком рано?… может, подождать до четырех?…»
Стоило мне наконец задремать, как зазвонил будильник. Со стоном я вылезла из постели. После долгого душа натянула леггинсы и свободную вязаную тунику и спустилась на кухню.
Мы с Софией жили в частично отремонтированном здании бывшей сигарной фабрики в Монтроуз. Обе любили этот эксцентричный квартал с большим количеством картинных галерей, элитных бутиков и причудливых ресторанов. Благодаря полуразрушенному состоянию он достался мне почти за бесценок. Мы превратили первый этаж в просторную студию с голыми кирпичными стенами и нескончаемыми рядами фабричных окон с частым переплетом. На втором располагалась открытая кухня с гранитными разделочными столами, в центре, вокруг электро-голубого секционного дивана, – зона отдыха, и зона творчества со стеной идей и столами, заваленными книгами, образцами, обрезками и шаблонами. Моя спальня была на третьем этаже, а спальня Софии – на четвертом.
– Доброе утро, – бойко поздоровалась сестра. Меня передернуло от ее бодренького тона.
– Боже. Пожалуйста. Приглуши чуток.
– Свет? – спросила она и потянулась к выключателю.
– Нет, жизнерадостность.
Встревожившись, София налила чашку кофе и протянула мне.
– Плохо спалось?
– Нет. – Я добавила в кофе заменитель сахара, сухие сливки и перемешала. – Ночью я наконец написала Джо.
– И?
– Выложила все как есть. Сказала, что возможность еще раз с ним увидеться меня не интересует. Он не ответил. – Я пожалаплечами и вздохнула. – Словно гора с плеч. Надо было написать еще несколько дней назад. Слава богу, что не нужно больше беспокоиться по этому поводу.