Пошёл старик в лес и принёс оттуда ольховую чурку. Старуха её спеленала, словно ребёнка, в колыбель положила и ну качать!
Три года качала старуха ольховую чурку. А на четвёртый ожила чурка и превратилась в мальчика.
Однажды, когда старик на пашне был, а старуха коров доила, поднялся мальчик из колыбели и давай по избе ходить. Вернулись старики домой — глазам не верят: мальчонка ловкий, крепкий, на ножки быстрый!.. Обрадовались старые и назвали сына — Ольховая Чурка.
Прошло сколько-то лет. Вырос Ольховая Чурка, настоящим молодцом стал, таким сильным, пригожим, что ни в песне спеть, ни в сказке сказать.
И вот приключилась беда. Однажды проснулись старик со старухой, смотрят — нет на небе ни солнца, ни месяца, ни зари утренней. Пропали они, а куда — никто не знает.
Зажгли старик со старухой лучину, стали глядеть, да куда там — нет ни солнца, ни месяца, ни зари утренней. Тьма одна кругом, да и только.
Три года длилась тёмная ночь. Измучились люди, невмоготу стало. И начали между собой разговоры вести, как найти солнце, месяц и зарю утреннюю, потому что без них жить невозможно.
Тогда-то вот и царь спохватился.
— Пора, — говорит, — их, родимых, искать!
Собрал со всего царства людей разных — старых и малых, богатых и бедных — всех, кто умом и силой отличался, и устроил пир, чтобы на том пиру узнать, кто из людей способен вернуть людям солнце, месяц и зарю утреннюю.
Неспроста созвал царь народ, неспроста велел столы накрывать, царскими кушаньями угощать, вином поить.
Был у того царя напиток волшебный, крепкий-прекрепкий. И знал царь: кто три чаши того напитка сможет выпить, освободит утреннюю зарю. А кто шесть чаш выпить сможет, освободит месяц, а кто все девять чаш напитка огненного этого одолеет, тому под силу и солнце освободить!
Ну, стали среди народа смельчаков искать. Искали, искали — нашли одного: выпил три чаши. Искали, искали — нашли другого: выпил шесть чаш! А вот такого, кто бы все девять чаш выпил, найти не смогли.
Тут гости царю в один голос сказали:
— Во всей земле только один богатырь есть — Ольховая Чурка! Ему под силу девять чаш колдовского зелья выпить, ему под силу солнце из неволи освободить.
Приказал царь Ольховую Чурку привести. Привели его. И он как ни в чём не бывало все девять чаш осушил.
— Ну, — говорит царь, — что вам молодцам-смельчакам надобно, чтобы освободить солнце, месяц и зарю утреннюю, вернуть людям свет и счастье?
Пошептались между собой молодцы, и Ольховая Чурка говорит:
— Надобно нам немногое: мечи у нас свои есть. А вот у тебя, у царя, попросим то, чего мы, люди бедные, не имеем: дай ты нам, царь-государь, каждому по коню и одну свору собак, да не из дворца — они у тебя больно злые, без разбору и нас покусать могут, — а дай собак простых, дворовых, что на лиходеев и разбойников бросаются.
Собрали смельчаков в дорогу, на коней усадили, собак в свору связали, и отправились молодцы в путь-дорогу. Ехали они, ехали, долго ли, коротко ли, кругом темно — кто его знает, сколько ехать им пришлось. Только вдруг смотрят — светать стало.
Ещё малость проехали, ещё светлей стало: и чудно даже, будто месяц на небе промелькнул и исчез.
А там, глядишь, посветлело — будто заре утренней навстречу они спешат!
Ещё проехали, глядь — солнышко!
Вот тут-то и приехали они к неведомому замку.
А возле замка в своей избушке жила старая вдова.
Зашли они в избушку, поздоровались, сказали:
— Вот диво дивное — у вас здесь солнце светит! А у нас пропало оно совсем.
— Ох, ох, сыночки мои! — говорит вдова. — И у нас золотое солнце не всегда светит! Какой-то злодей, недобрый человек, проклял солнышко, что жгло оно сильно, а тем девятиглавый змей воспользовался и похитил солнце. Как приходит пора змею в море спуститься, так уносит он солнце с собой, и тогда у нас темным-темно. Как поднимается змей, чтобы над землёй летать, так выпустит солнце, и у нас светло. Другой злодей месяц проклял: мешал, видишь, ему воровать, дела тёмные творить. И шестиглавый змей унёс месяц к себе. Как уходит он в море, так и месяц исчезает, а как выходит на землю, так и месяц нам светит. А третий злой человек зарю утреннюю проклял. Лентяй был: проклял зарю, что она рано вставала, ему спать мешала. Вот и унёс зарю трёхглавый змей. Когда змей на земле, у нас день настаёт, а когда уходит он в море, под воду, и день кончается…
Выслушали смельчаки, что́ старая вдова сказала, и отправились на замок здешнего царя поглядеть. Пришли и удивляются. Видят они: все дома в округе чёрными сукнами завешены, и стены их, и двери, и окна, а люди плачут, слезами заливаются.
Удивились путники, стали спрашивать, что случилось в царстве этом, что всюду горе, печаль и слёзы. И сказали им жители:
— Потому мы все плачем, убиваемся, что сегодня вечером выйдет из моря трёхглавый змей и царь должен отдать ему старшую дочь на съедение. Если же не отдаст, проглотит змей полцарства и не подавится!.. А нашёлся бы храбрец, убил бы того змея, так не только бы царевну спас — освободил бы он зарю утреннюю из плена змеиного и стала бы она по-прежнему светить всем людям.
А тем временем зашили царские слуги царёву дочь в кожаный мешок и унесли к большому камню на берег, куда змей из моря выйти должен был.
Настал вечер, и час настал погибели: вот-вот выйдет змей на берег и сожрёт дочь царя.
В ту пору молодец, что три чаши напитка крепкого-прекрепкого осушил, оседлал своего коня, взял в руки меч и сказал своим товарищам:
— Еду я насмерть со змеем биться. Если кину вам свой сапог, пошлите мне собак на помощь!
Сказал и поехал.
А на берегу в мешке царевна от страха чуть жива лежит. Подъехал к ней молодец, кожаный мешок мечом рассек, освободил её и сказал:
— Вставай и жди, когда змей из моря выходить будет. А я тем временем посплю. Когда время придёт, разбуди меня.
Положил он голову царевне на колени и заснул крепким сном.
Вот прошло времени ни много и ни мало, потемнело небо, всколыхнулось море. Испугалась царевна, стала своего спасителя будить. А он не просыпается. Тогда встряхнула она его что было силы. Он вскочил на ноги и сказал:
— Ты скорее за камнем спрячься и жди. А я со змеем биться буду!
Только царевна за камень схоронилась, как поднялся из моря трёхглавый змей, вылез на берег, прохаживается.
— Ху-ху! — говорит. — Человечий дух чую!
А молодец уже на коне, меч поднял и на змея кинулся.
Начали они биться. Бились, бились, осталась у змея одна голова: отрубил ему молодой богатырь две головы, а вот с третьей никак не управится.
Снял он тогда сапог с ноги и бросил товарищам. А они собак с цепей спустили, и те собаки на берег прибежали и на змея набросились. Тут и третьей голове его конец пришёл. Отрубил её молодец мечом своим острым.
Устал молодец, вернулся в город и спать лёг. А наутро смотрят люди — заря засияла!
И говорят:
— Слава тому, кто утреннюю зарю из змеиного плена освободил!
А царь, ничего о том не зная, не ведая, всю ночь проплакал, прогоревал. Как встал утром, велел слугам на берег сходить.
— Пойдите, — говорит, — принесите косточки моей бедной дочери!
Пошли слуги к морю царский приказ выполнять, пришли, а там царская дочь, жива, весела и собой хороша, им навстречу идёт!
Привели её слуги во дворец. Царь от радости себя не помнит, слова вымолвить не может. Приказал всё же слугам рассказать, как всё было.
А слуги говорят:
— Мы ничего не знаем. Пришли на берег, а дочь твоя живая, здоровая нам навстречу идёт. Возле камня змей мёртвый лежит, а поодаль его три головы валяются. Такие они тяжёлые были, что мы втроём одну голову и ту с места сдвинуть не могли!
На другой день опять пошёл Ольховая Чурка с товарищами по замку, по городищу гулять. Снова видят — все кругом в трауре, люди плачут, слезами заливаются. Пошёл тот молодец, что шесть чаш осушил, к старушке вдове и спросил:
— Почему, скажи, в замке и в городище люди плачут? Змей трёхглавый убит, царёва дочь жива, весела, а они плачут.
Отвечает старуха вдова:
— Ой, сынок! Потому народ наш плачет, что царь должен отдать свою среднюю дочь на съедение змею шестиглавому! А не отдаст, так проглотит он, проклятый, полцарства и не подавится! Вот нашёлся бы храбрый человек, кому змея под силу убить, и царевну бы спас, и месяц ясный из змеева плена освободил!
Пока вдова говорила это, зашили царские слуги среднюю дочь царя в кожаный мешок, отвезли на берег моря и там, возле камня горючего, оставили.
А Ольховой Чурки второй товарищ на коня вскочил, меч в руки взял и сказал:
— Еду я со змеем насмерть биться! Коли надо будет, сапог вам брошу, вы тогда собак спустите!
Прискакал на берег, мешок кожаный мечом рассек, царевну освободил и сказал:
— Глаз своих с моря не спускай, карауль, когда змей из воды выходить будет. Тогда и разбуди меня. А до того я посплю.
Положил голову на колени царевне и заснул крепким сном. Прошло времени ни много и ни мало, потемнело небо, всколыхнулось море раз, другой, третий. Стала царская дочь будить своего спасителя, а он не просыпается. Уже в четвёртый раз всколыхнулось море, в пятый, а он всё спит. Испугалась царевна, схватила булавку и уколола ею руку молодца, что меч держала. В тот же миг молодец на ногах был. Сел на коня, а царевне велел за камнем спрятаться, схорониться.
Всколыхнулось море в шестой раз, и вышел из воды шестиглавый змей. Вышел и говорит:
— Ху-ху! Человеком пахнет. Сам он ко мне на ужин пришёл!
— Ох, недобрый для тебя тот ужин будет! — вскричал молодец и пошёл на змея шестиглавого.
И вступил с ним в бой. Не на жизнь, а на смерть.
Бились они, бились, уже три головы молодец у змея отсек.
Бились они, бились. Уже четвёртая голова у змея с плеч долой и пятая на песок скатилась. А вот шестую никак не одолеть.
Снял тогда юноша сапог и бросил товарищам. Сорвались собаки с привязи, налетели на змея, тут и шестой его голове конец пришёл. Отрубил её меч: крепкая была рука, не дрогнула!