«Если ты меня немедленно не поцелуешь – я сейчас же умру», – подумала Татьяна.
Он погладил губами одну бровь, затем другую. Она стояла с закрытыми глазами, как натянутая струна. Его губы коснулись холодного кончика ее носа. Сергей засмеялся, и прижался к ее замерзшему носу своей теплой щекой. Татьяна зажмурилась и чуть не застонала от досады.
Он, наконец, сжалился над ней и поцеловал.
…
– Ну все. Иди домой. Уже поздно. Тебе завтра на работу.
Она смотрела на него сияющими глазами и не двигалась с места.
– А тебе завтра не на работу?
– Мне тоже на работу, – согласился он. – Но я сам себе хозяин, а ты нет. Я могу и проспать утром, а ты не можешь. Поэтому спокойной ночи.
Он поцеловал ее в холодный нос, сел в машину и уехал.
Какая спокойная ночь? Татьяна пожала плечами, повернулась и пошла в подъезд.
Шестая неделя
Понедельник
После обеда она позвонила Анне.
– Привет! Как ты там?
– Привет! Замерзаю. Отключили отопление, в квартире холод собачий. Сейчас поеду покупать обогреватель. У тебя дома тоже холодно?
– Да, но я почему-то не мерзну.
– А я мерзну. Теперь я знаю, почему вымерли мамонты. Не потому, что шерсть оказалась короткой или им есть стало нечего. А потому, что при таком холоде даже размножаться не хочется.
Татьяна засмеялась.
– Слава Богу, ты не мамонт. Ты не вымрешь.
– Я постараюсь, – пообещала Анна. – Во-первых, у меня уже есть Эдька. А во-вторых, не дождетесь.
– Как там твой бригадир?
– Пока не знаю.
– Как это – «не знаю»? Вы что – так и не поговорили?
– Да нет, почему же. Поговорили. Почти сразу же.
– И что?
Анна помялась.
– Понимаешь, все настолько хорошо, что кажется, будто это мне снится. Он каждый день дарит мне цветы, можешь себе представить?
– Но это же замечательно! Вы больше не выясняете отношения по поводу и без?
– Почему же? Еще как выясняем. С еще большим наслаждением.
– Тогда что тебя беспокоит?
Анна снова замялась.
– Ну, видишь ли… Я постоянно думаю, что это слишком хорошо, чтобы продолжаться вечно. И все время жду какого-то подвоха.
– Зачем? Наслаждайся моментом. Вы будете вместе столько, сколько захотите.
– Да я все понимаю… Просто я боюсь, что он сделает мне больно.
– А раньше не боялась?
– Никогда.
– Ну, в таком случае все действительно очень серьезно.
– Мне тоже так кажется.
Они немного помолчали. Каждая задумалась о своем.
– Ладно, – Анна очнулась первой. – Расскажи, как у тебя дела? Мельников так и не позвонил?
Татьяне и хотелось, и не хотелось делиться с подругой. Все было так зыбко и неясно.
– Позвонил, – призналась она, наконец. – Мы даже встретились. Вчера.
– Да ты что! – обрадовалась подруга. – И как?
– Чудесно, – Татьяне не хотелось говорить больше. – Пожалуйста, не спрашивай ни о чем. Ладно? Я пока сама ничего не знаю и не понимаю.
– Зато я знаю. Все будет хорошо. Вот увидишь.
– Я тоже на это надеюсь.
– Вот и славно. Ну все. Мне пора. Я тебя целую.
– Я тебя тоже.
Татьяна, улыбаясь, повесила трубку.
Зашла Даша с документами на подпись.
Татьяна просматривала бумаги, подписывала и откладывала в сторону. Даша стояла с отсутствующим видом. Татьяна несколько раз взглянула на нее. Она подписала последний документ и положила ручку.
– Даша, у тебя все в порядке? – спросила Татьяна. – Ты сегодня весь день какая-то странная.
Даша очнулась. Татьяна ждала, что она заберет бумаги и выйдет из кабинета. Но она внезапно села на стул, сложила руки на коленях и опустила голову. Помолчала немного, заправила прядь волос за правое ухо, потом за левое. Затем поглядела на часы и разгладила юбку на коленях.
– Даша, милая, – сказала Татьяна ласково. – Не пугай меня, пожалуйста. Что случилось?
Девушка подняла на нее глаза. Они были большие и тревожные.
– Виталий Владимирович пригласил меня в кино. Сегодня вечером, – она стиснула руки. – Татьяна Николаевна, я не знаю, что делать. Мне больше не с кем посоветоваться. Может, Вы мне что-нибудь подскажете?
Даша с надеждой смотрела на нее.
Татьяна ошарашено молчала. Она понятия не имела, что ответить, да и, если честно, не хотела отвечать. Что тут можно посоветовать? Беги, девочка, подальше? Интересно, куда это он собрался ее вести? На какую-нибудь эротику?
– А что вы собрались смотреть? – поинтересовалась Татьяна на всякий случай.
– Мультфильм, – ответила Даша. – «Шрек».
Час от часу не легче. Пятый «Б», третья четверть.
Татьяна поставила локти на стол, сцепила руки в замок и покусала ноготь на большом пальце.
– А ты сама-то что чувствуешь? – спросила она после паузы.
– Не знаю, – призналась Даша. – С одной стороны, он мне нравится. Он мне сразу понравился…
Ну еще бы. Мы такие перья распускали, такие песни пели.
– …А с другой – мне про него столько наговорили, что я даже не знаю, что и думать.
Татьяна усмехнулась. Ее, слава Богу, никто не спрашивал, но еще совсем недавно и у нее нашлось бы, что сказать про этого вертихвоста.
– Знаешь, Даша, он, в сущности, человек неплохой. Не злой, умный. Избалован, конечно, женским вниманием. Хотя он и не виноват, что такой обаятельный и привлекательный. Я думаю, что он порхает, как мотылек, потому что еще не встретил свою единственную и неповторимую. Как только он поймет, что нашел ее, сразу успокоится.
«Надеюсь».
– Дай ему шанс. Только… – она замялась. – Будь осторожна. Не торопись. Присмотрись к нему повнимательней и сделай свои выводы. И никого не слушай. Меня в том числе, – добавила она с улыбкой.
Даша помолчала немного, а потом сказала очень серьезно:
– Спасибо Вам, Татьяна Николаевна. Вы очень хорошая.
И вышла из кабинета.
Татьяна откинулась на спинку кресла и задумалась.
Бог ты мой, что она говорила! Призывала Дашу к осторожности, а сама с головой кинулась в пучину страсти.
Татьяна поморщилась. Звучит вульгарно, но, в сущности, верно.
Она и не подозревала, что способна на такие чувства. Как дремавший вулкан, который спал-спал и внезапно проснулся, когда никто вокруг этого не ждал.
Прав был, оказывается, Ефимыч.
Татьяна ощущала себя одновременно очень сильной и совершенно беспомощной. Она понятия не имела, как такое могло произойти. Но ведь произошло же!
Ей было страшно. Так страшно, что сводило внутренности. И в то же время она знала, что сделает все, чтобы удержать свою синюю птицу.
Лишь бы она была нужна ему.
Практически весь день она ничего не делала, только гипнотизировала телефон.
После работы не поехала в салон, а направилась домой и весь вечер носила с собой сотовый, чтобы не пропустить звонок Сергея.
Но он не позвонил.
Вторник
Он не звонил.
Среда
Он не звонил.
Четверг
Он не звонил.
Пятница
Он позвонил около четырех.
– Ты до которого часа сегодня работаешь?
– До шести.
– Тогда в шесть и ни минутой позже выходи из здания.
Татьяна сидела за своим столом и невидящими глазами смотрела в монитор. Потом встала и направилась в кабинет директора.
– Дмитрий Ефимович, я поеду домой. Ладно?
Он оторвался от бумаг и с тревогой посмотрел на нее.
– У тебя все в порядке? Ты что-то бледная как смерть. Не заболела часом?
– Нет. Не знаю. Голова раскалывается, – она с трудом шевелила губами.
– Может, у тебя давление? – спросил шеф и, не дожидаясь ответа, закричал секретарю. – Даша! Неси тонометр, детка!
После приступа Дмитрий Ефимович измерял на работе давление дважды в день – утром и вечером.
Даша измерила ей давление. Сто двадцать на восемьдесят.
– Тебя в космос можно отправлять, симулянтка.
Татьяна подняла на него измученный взор, и он испугался.
– Ну ладно тебе! Я пошутил. Не смотри на меня так. Это, наверно, в природе что-то происходит. Вечером опять дождь обещали. Собирайся и езжай домой. На сегодня с тебя хватит.
Последнее, на что у нее еще оставались силы, это позвонить Анне.
– Ань, ты извини. Давай сегодня пропустим встречу.
– Что-то случилось? – переполошилась Анна.
– Нет, все в порядке. Просто мне нехорошо. Голова разболелась.
Она на автопилоте добралась до дома, поставила машину на стоянку; поднялась на лифте на свой этаж, закрыла за собой дверь; села на кушетку в прихожей, вынула из волос заколку и заплакала.
Ей было очень жалко всех Татьян Лариных – вечно они влюбляются не в тех мужчин.
Небо затянулось облаками. Наверно, и вправду пойдет дождь. В прихожей стало совсем темно. Она сидела в темноте на кушетке, раскачиваясь, как китайский болванчик, и уже не плакала, а только шмыгала носом.
Просидев так неизвестно сколько, она, наконец, встала и направилась в ванную. Умылась, критично осмотрела в зеркале опухшие глаза и покрасневший нос. Затем прошла в кухню и включила чайник.
Заварила себе в кружке чай, уселась за стол и сидела, ни о чем не думая. Чай давно остыл, а она так и сидела, глядя в пустоту.
В дверь позвонили, потом постучали.
Придушенно затренькал сотовый телефон, оставленный в сумке. Она не шевельнулась.
Телефон умолк. В дверь снова позвонили. Сначала несколько коротких резких звонков, а потом просто надавили на кнопку, да так и держали.
«Бедные соседи», – подумала Татьяна, пошла в прихожую и открыла дверь.
Он перестал терзать звонок и, не говоря ни слова, протянул ей стеклянную банку, похожую на бокал для коньяка, только раз в десять больше. В банке плавала золотая рыбка.
Татьяна отступила на шаг, развернулась и пошла назад в кухню.
Села за стол и потрогала кружку. Чай практически ледяной. Может, подогреть? Или лучше вылить да заварить новый?
Он пришел в кухню вслед за ней. Поставил банку на стол и сел напротив.