«Откликнись та, в целях брака, кто поможет закончить образование и вырвет из нужды красивого молодого горца, стройного брюнета, с тёмными глазами и чистой, но измученной душой. Москва, 15-е почтов. отд., предъяв. билет № 4831».
«Желая окончить высшее учебное заведение, ищу богатую невесту. Мне 18 лет. Смоленск, до востреб. № 4072»[226].
В данных объявлениях мужчины прямо пишут о цели найти скорее материальные средства, нежели спутницу жизни. Они не описывают свои представления о том, кого ищут, какие их идеалы женской красоты и характера, потому что для них это не имеет значения. Зато подчёркивают: всё во имя образования, то есть умысел «благородный». Дамы хорошо считывали мужские намерения и сами принимали решение, знакомиться или нет.
Переписка в XIX – начале XX века – процесс долгий, чтобы не тратить своё и чужое время, нужно было чётко описать запрос на знакомство. Женщины, которые не хотели получать в ответ письма от альфонсов, в своих объявлениях прямо об этом говорили:
«С Новым годом и со светлым счастьем поздравляю того, кто немедленно в целях брака, с приложением своей фотографии, правдиво отзовётся на чистый призыв высокоинтеллигентной женщины. Всем отвечу, кроме анонимов. Искателям денег и евреям не беспокоиться. Одесса, Почта, до востребования, предъявит. почтовой расписки № 1479»[227].
Союзы, заключённые по расчёту со стороны мужчины, желающего поправить своё финансовое положение, в XIX веке не были редкостью. Любое социальное явление эпохи всегда красноречиво отражается в художественной литературе. Вспомните пьесу Александра Островского «Женитьба Бальзаминова», где главный герой, мелкий чиновник 25 лет, рассуждает о том, какая же это большая несправедливость, когда богатые женятся на богатых, а бедные на бедных.
Да и сам он ищет жену обеспеченную не от зависти, а оттого, что у него благородные чувства: «Разве можно с облагороженными понятиями в бедности жить? А коли я не могу никакими средствами достать себе денег, значит, я должен жениться на богатой»[228].
В дореволюционной России мужская проституция, когда дело касалось отношений с женщинами, чаще всего носила характер длительных любовных связей за деньги, будь то регулярные тайные встречи или брак по расчёту. На разовый половой акт лишь ради удовлетворения сексуальных потребностей дамы, в силу всё того же воспитания, шли редко, в отдельных частных случаях. Приём мужчинами клиентов, поставленный на поток, массово осуществлялся скорее в гомосексуальной среде и здесь рынок услуг был огромен.
Прекрасное имя.
– Итак, мальчик мой, ты женишься!.. Как же зовут твою невесту?
– 200 тысяч.
– Какое прекрасное имя!
Журнал «Будильник». 1911 год, № 5
В допетровский период за нравственным обликом народа в первую очередь следила православная церковь. Любые сексуальные отношения вне брака считались противоестественными. На мужеложство накладывались епитимьи наравне с супружеской изменой «мужчина – женщина», а значит, осуждение гомосексуальных связей присутствовало[229].
Политика Петра I ужесточила контроль гомосексуальных отношений в армии и на флоте. Государство начинает практиковать телесные наказания. В Воинском уставе 1716 года в главе XX «О содомском грехе, о насилии и блуде» читаем следующее:
«Арт. 166. Ежели кто отрока осквернит, или муж с мужем мужеложствует, оные яко в прежнем артикуле помянуто, имеют быть наказаны <жестоко на теле>. Ежели же насильством то учинено, тогда смертию или вечно на галеру ссылкою наказать».
Спустя полтора века уже при Николае I проводится законодательная реформа. В «Уложении о наказаниях уголовных и исправительных» 1845 года подробно прописывается наказание за мужеложство, которое распространилось теперь и на гражданское население:
«Раздел VIII. Глава IV. О преступлениях против общественной нравственности 1293. Изобличённый в противоестественном пороке мужеложства, подвергается за сие: лишению всех прав состояния и ссылке в Сибирь на поселение, а буде он по закону не изъят от наказаний телесных, и наказанию плетьми чрез палачей в мере, определённой статьёю 22 сего Уложения для второй степени наказаний сего рода. Сверх того, если он Христианин, то предаётся церковному покаянию по распоряжению своего духовного начальства».
Наказание за гомосексуализм для христиан становится двойным – и со стороны государства, и со стороны церкви. Действия были направлены на улучшение демографической обстановки в стране, подчёркивая важность традиционной модели семьи, и носили религиозно-нравственный характер.
Новые государственные порядки Николая I, касавшиеся сексуальных аспектов жизни, оказались спорными. С одной стороны, для контроля венерических заболеваний, в частности сифилиса, был создан врачебно-полицейский комитет и практически легализована женская проституция – древнейшая профессия, которая как раз таки противоречила устоям общественной морали и нравственности. С другой стороны – игнорировалось существование мужской проституции, а значит, и отсутствовало её врачебное наблюдение. С третьей – жёсткие меры наказания за мужеложство, зачастую остававшиеся на бумаге, наоборот, отчасти сплотили гомосексуальное сообщество в стране. Однополые связи среди господ стали ещё более тайными и имели определённые места встреч. Простой народ из низшего и среднего класса и вовсе относился снисходительно к подобным сексуальным предпочтениями, а иногда и не упускал шанс на этом заработать.
Дэн Хили, английский историк, славист, в своей книге «Гомосексуальное влечение в революционной России» упоминает пример педерастии между помещиком и его прислугой и как к этому относились вторые. В 1891 году некая Анна Николаевна Казакова подала прошение «об отдельном жительстве от мужа». До неё дошли слухи, что её супруг, Константин Николаевич Казаков, годами совращал домашних учителей своих детей и крестьян:
«В деле, дошедшем до Николая I, имеются показания прислуги о связях с барином, записанные со всеми сальностями. „<..> Казаков творит грех с мужиками, употребляет их в заду“, – свидетельствовал один из опрошенных, повторяя деревенские слухи. Другая крестьянка сообщила: „Константин Николаевич употребляет мужиков в зад вместо женщин“. Некто Быковский, дворовый из крестьян, сообщил, что как-то раз барин усердно потчевал его водкой и велел прийти ночью. Проснувшись после первого, одурманенного водкой полового свидания со своим господином, бедолага обнаружил в кармане три целковых»[230].
Часть прислуги и крестьян, очевидно, осуждала «греховную связь», считавшуюся противоестественной. Но часть, даже будучи гетеросексуальными, всё же решалась на секс-услуги из нужды и желания заработать лишнюю копеечку. В разводе супругов Казаковых не последнюю роль сыграл кучер Михаил Ушаков. Он имел отношения как с самим барином, так и с его женой, которые втайне друг от друга платили ему 3–5 рублей за каждую встречу. При этом именно хозяину кучер регулярно отказывал в сношении, удовлетворяя сексуальное желание другими способами. Прямой контакт между мужчинами состоялся единожды, когда Константин Казаков был уж слишком настойчив. В дальнейшем события и вовсе начали напоминать сериал: барыня оказалась беременна от кучера, то есть от общего с мужем любовника, и Михаила Ушакова уволили[231].
Жизнь в поместье подразумевала закрытую среду и зависимые отношения «барин – крестьянин», которые порой выливались в сексуальные связи. В городах же, где жители активно пользовались различными сферами услуг, нанимая работников разово или на непродолжительный срок, мужская проституция гомосексуального характера чаще всего встречалась среди ремесленников, извозчиков, банщиков, мальчишек-подмастерьев и тому подобных. Писатель и журналист Владимир Петрович Бурнашев оставил свои «Воспоминания петербургского старожила», где назвал гомосексуализм «педерастическим развратом», перечислил, кто им занимался, и как проходили знакомства в 1830–1850-х годах:
«Всё это были прехорошенькие собою форейторы, кантонистики, певчие различных хоров, ремесленные ученики опрятных мастерств, преимущественно парикмахерского, обойного, портного, а также лавочные мальчишки без мест, молоденькие писарьки Военного и Морского министерств, наконец даже вицмундирные канцелярские чиновники разных департаментов.
Они не предлагали, как девки, своих услуг, но едва вы взглядывали на них, шедших всегда очень медленно и останавливающихся у газовых фонарей, чтоб лучше было их видеть, то улыбались, а ежели вы на эту улыбку отвечали улыбкою же, то эти гетеры[232]мужеского пола увязывались за вами и преследовали, идя близко сзади или подле, пока вы не садились на извозчика, чтоб удалиться от этого преследования, ежели преследуемый не был влюблён педерастски»[233].
В тех же воспоминаниях Бурнашев писал, что местами интимных встреч для «гетера – мальчика и развратника» были «нумера» при трактирах и семейные бани. И те и другие предусматривали специальные комнаты для коротких свиданий. Более того, в банях зачастую были и свои работники, готовые оказать за отдельную плату определённого рода услуги.
Женская баня
До середины XVII века общественные бани на Руси встречались, но были явлением редким. Домашних бань и в городе, и в сельской местности имелось во множестве, люди в основном мылись в небольших деревянных срубах у водоёма рядом