Чертыхаясь, он пробирался в густом кустарнике, ориентируясь по черным каплям застывшей крови, пока не вышел к краю старого карьера. Существо оказалось на редкость живучим! Потеряв столько крови, оно смогло вскарабкаться по крутому обрыву наверх!
Иван вернулся к мотоциклу. Некоторое время сидел, размышляя о том, что удалось обнаружить, потом завел мотоцикл и погнал к тому месту, где существо выбралось из карьера. Иван уже не сомневался, что по каплям крови скоро обнаружит зверя. Удивляло то, что тот направился явно в сторону поселка, а не в глубь заброшенного карьера. Чья же это собака и почему она набросилась на человека?
Нежаркое сентябрьское солнце висело над верхушками пирамидальных тополей, высвечивало желтые листья на старой яблоне во дворе. Егоров запахнул поплотнее полы халата и вышел из кухни. Елизавета Петровна с метлой в руках бродила вокруг хаты, огорченно качая головой.
— Доброе утро, Елизавета Петровна, — сказал Егоров. — Кажется, вы чем-то огорчены сегодня?
— Какое там доброе, — ворчливо ответила старуха. — Трезор ночью сорвался с цепи и кудай-то убег. До сих пор его нет. И где его черти носят? Я ночью слышала, как он скулил, да не вышла посмотреть. Небось почуял какую-то сучку, вот и помчался за нею. Цепку порвал, паразит:
— Вернется, — успокоил ее Егоров. — Вы знаете, Елизавета Петровна, сидеть все время на цепи тоже ведь несладко. Вот и решил ваш пес немного поразмяться, доказать неведомой даме, что он еще парень хоть куда. Наверное, слишком увлекся, что не спешит возвращаться.
— И раньше, бывало, убегал, да к утру приходил. Жрать-то хочется, кто ж его накормит, как не я? А теперь вот уже одиннадцать часов, а его все нету. Я уж думаю, не случилось ли чего с ним, дураком? Ведь и пристрелить могут запросто.
— Ну, не думаю, — сказал Егоров. — Пес хоть и крупный, а не слишком смелый, на людей бросаться не станет. За что же в него стрелять?
— Да мало ли… — вздохнула старушка. — А ты-то как сам, Володя? Вчера я посмотрела, совсем больным был, трясло всего. А теперь-то лучше?
— Спасибо, Елизавета Петровна, лучше. Совсем хорошо. Я, видите ли, таблеток стараюсь не принимать. Если нездоров, лягу пораньше, высплюсь как следует — и все проходит. Организм сам знает, как избавиться от хвори.
— Может, и так, — недоверчиво сказала Елизавета Петровна. — Да только у меня это не получается. А ты, Володя, завтракал или нет? Хочешь, я картошку разогрею?
— Нет, Елизавета Петровна, спасибо.
— Да что ж это — спасибо?! Святым духом питаешься, что ли?
— Попозже вместе пообедаем. Мы ведь собирались сегодня в огороде порядок навести. Уберем картофельную ботву, бурьян, все это надо сжечь. А потом и вскопать, сколько сможем.
— Ты уж выздоравливай получше, а огород — он никуда не убежит, как мой глупый пес. Отдыхай, Володя, потом как-нибудь займемся огородом.
— Я отдохнул и чувствую себя вполне здоровым, так что можем заняться прямо сейчас. Или, скажем, через часик. Кстати… — Егоров сделал паузу. У вас тут живет одна очень красивая девушка, Катя Клейн, так ее, кажется, зовут. Мы на заводе познакомились…
— Живет, — согласно кивнула головой старушка.
— А что, у нее и вправду есть жених, или она пошутила на этот счет?
— У Катерины-то? Ну а как же, обязательно есть. Иван Потапов, наш участковый. Скоро пожениться должны. А ты разом не того… — Елизавета Петровна шутливо пригрозила пальцем. — Смотри, Володя, мой тебе совет: держись от нее подальше. Ванька больно не любит, когда другие мужики на Катерину зырятся. Хоть и милиционер, а поколотить запросто может. Он мужчина сурьезный, тут уж ты не сомневайся.
— Жаль, — пожал плечами Егоров. — Очень красивая девушка, эта Катя Клейн.
— Еще бы не красивая! Когда в школе училась, парни чуть не каждый день драки из-за нее устраивали. А потом, когда Иван стал нашим участковым, раньше он работал в райцентре, жил в общежитии, он быстро отвадил всех ухажеров от Катерины. Да и Катерина, по-моему, вздохнула свободно, а то ведь прямо проходу ей не давали. Теперь вот скоро поженятся.
— Я рад за них, — криво усмехнулся Егоров.
На улице раздался треск мотоциклетного двигателя.
— А вот и Ванька, легок на помине, — сказала старушка. — Тарахтит на своем мотоциклете. Ты ж смотри, Володя, не вздумай с ним про Катерину рассуждать, обидится.
Егоров неторопливо пошел в свою комнату, всем видом показывая, что встреча с участковым в его планы не входит.
Иван слез с мотоцикла, подошел к калитке.
— Здорова, баба Лиза! — крикнул он. — Как настроение?
— Здравствуй, Ваня, — печально сказала старушка. — А про настроение лучше не спрашивай. Поганое.
— И у меня поганое, — сказал Иван. — А дело делать надо, ничего не попишешь, служба. Ты мне вот что скажи: где твой пес? Дома или нет? С ним все в порядке?
— А почему ты спрашиваешь?
— Потому что… — Иван почесал затылок. — Ну так где он?
— Не томи, Иван. Что случилось с моим Трезором? Ты знаешь?
— Выходит, его нет дома, так?
— Так. Ночью сорвался с цепи и убег, окаянный. До сих пор не пришел. Где шляется — ума не приложу. Ну, так что с ним? Чего ты на меня смотришь так? Ежели знаешь, где Трезор, так говори. Ох, чует мое сердце, что-то неладное с ним!
— Он ведь у тебя крупный пес был, верно? — продолжал допытываться Иван.
— Не маленький, — согласилась старушка, не сводя с участкового напряженного взгляда.
— Ну так вот, баба Лиза. Похоже, твой пес пытался ночью разорвать Романа Клейна. Неподалеку от дальнего озера в старом карьере. Пришлось мне его подстрелить.
— Ты подстрелил Трезорку? — всплеснула руками Елизавета Петровна. Да ты в своем уме, Иван?
— Откуда я знал, в кого стреляю? — угрюмо сказал Иван. — Вылетает из кустов громадный пес и с жутким ревом несется вдогонку за парнем. Пасть оскалена, глазищи красные, вот-вот собьет с ног и растерзает. Что мне оставалось делать? Я выстрелил в него два раза. Он остановился — и в кусты! А сегодня утром я туда поехал, посмотрел — кровавый след ведет оттуда прямо к твоему огороду.
— Это мой Трезорка-то на человека набросился? — возмутилась старушка. — Очухайся, Иван, что ты говоришь? Сам же знаешь, этот пес и гавкнуть лишний раз на человека поленится. А уж напасть на кого-то — да ни в жизнь!
— Да знаю я, знаю, — махнул рукой Иван. — Но ты пойди спроси Романа, он тебе все расскажет.
— Напился, небось, Роман твой, ему и померещилось!
— Я бы тоже так подумал, если б сам не видел это страшилище. Вроде покрупнее оно было и не похоже на твоего Трезора, но следы к твоему забору ведут. И пса твоего нет дома. Ничего понять не могу. Прямо чертовщина какая-то.
— А вчера понимал, когда стрелял?
— Понимал. Ты уж прости меня, баба Лиза, но если б ты видела, что мы с Романом, не знаю, дожила бы до сегодняшнего утра. Я ведь не из боязливых, а честно тебе признаюсь, душа в пятки ушла, когда увидел. И вообще я собак люблю, разве было хоть раз такое, чтобы я бездомного даже пса обидел?
— Так, может, это не Трезорка? — с надеждой спросила старушка.
— Это было бы замечательно, но следы ведут к твоему огороду. И собаки дома нет. Пойдем в огород, посмотрим, забегал ли он домой после того, как я в него стрелял.
— Пойдем, — торопливо согласилась Елизавета Петровна.
Слушавший их разговор Егоров отошел от окна, упал на кровать и расхохотался в подушку. Все получилось как нельзя лучше! Тело его тряслось от смеха, железная кровать жалобно поскрипывала, и этот скрип чем-то походил на предсмертный стон раздираемой на части собаки.
Иван и баба Лиза вскоре вернулись во двор.
— Ну что? — спросил Иван. — Ты видела, баба Лиза?
— Видела… Похоже, там кровь, до самого двора. Наверное, это мой Трезорка… Ох, Иван, Иван! Что же ты наделал? Я ведь привыкла к нему, уж сколько лет он живет во дворе…
— Да погоди ты, баба Лиза, не стони раньше времени, — сердито сказал Иван. — Ты мне лучше вот что объясни… Может ли раненая собака прибежать в родной двор, покрутиться тут и снова убежать? Я что-то не помню такого. Обычно ведь как бывает? Если собака пострадала в драке с другими собаками или кто-то ее ударил — она бежит домой, залезает в будку и там отлеживается. Как и человек, если ему плохо, спешит домой, ложится в кровать. Или я не прав?
— Так-то оно так, да бывает и по-другому. Если умная собака чует, что скоро умрет, она уходит со двора, чтобы не огорчать своих хозяев.
— Ну, ладно. Я еще поезжу, поищу, если что выясню, скажу тебе. А сейчас… Твой жилец дома?
— Володя? Дома он. Вчера совсем больной был, а сегодня вроде поправился, мы даже собирались в огороде поработать вдвоем. Такой хороший человек, и культурный, и обходительный, и всегда поможет — сразу видно, что приехал из города, не то, что наши оболтусы.
— В городе тоже всякого дерьма достаточно, — пробурчал Иван, направляясь к кухне.
Услышав тяжелые шаги в передней комнате Егоров быстро перевернулся на спину, заложил руки за голову и прикрыл глаза.
— Здорово, Егоров, — сказал Иван. Он остановился у двери, скрестив руки на груди, и немигающим взглядом уставился на начальника электроцеха.
— Добрый день, — сказал Егоров, открыв глаза. — Извини, Иван, я не совсем хорошо себя чувствую, прилег отдохнуть. Проходи, пожалуйста, садись на стул.
— Спасибо, постою, — отрезал Иван. — Ты, наверное, понимаешь, зачем я пришел к тебе.
— Не совсем. Полагаю, как страж порядка, интересуешься, как устроился новый житель поселка, не обижает ли свою хозяйку, не замыслил ли чего… Егоров усмехнулся, давая понять, что шутит.
— Вот-вот, насчет «не замыслил ли» ты угадал, — совершенно серьезно сказал Иван. — Так вот. Я пришел к тебе для того, чтобы предупредить, что не следует больше приходить к Кате Клейн и приглашать ее гулять. И вообще держись от нее подальше. Ты человек новый, не знаешь, наверное, что Катя моя невеста, а я не люблю, когда к моей невесте пристают незнакомые люди.