По преданию, рассказанному многими античными авторами, готовясь к походу, Ганнибал внезапно отправился в Гадес, в знаменитый храм Мелькарта, чтобы узнать волю богов. Здесь ему приснился вещий сон. Следуя за посланцем богов, он якобы отправился в Италию. Его таинственный проводник не велел ему оглядываться назад. Наконец, Ганнибал не выдержал и посмотрел, что творится у него за спиной. Там ползло громадное чудовище; оно сметало все на своем пути: деревья, здания… "Кто это?" — воскликнул Ганнибал. "Опустошение Италии, — так, по словам Цицерона, отвечал проводник. — Иди вперед и более не оглядывайся". Проснувшись, Ганнибал окончательно уверился в успехе предприятия.
Лишь в июле 218 года до нашей эры Ганнибал узнал, что римляне объявили войну. Он немедленно приступил к сборам и в начале августа повел армию на север, оставив в Иберии своего брата Гасдрубала. Надо было успеть переправиться через Альпы, пока не началась зима, иначе весь его план обречен на неудачу. Цель похода была известна только ему и его ближайшим помощникам. Все остальные считали, что он собирается подчинить себе всю Испанию до Пиренеев. Так думали и римляне. Что им было бояться передвижений карфагенских отрядов где-то на краю света? Римляне однажды победили Карфаген, разобьют его и еще раз. Однако такой войны они не ждали; они даже не знали, что война уже началась и по западным горам карабкаются коварные карфагенские воины.
"В отличие от нашего времени, — писал Д. П. Кончаловский, — война тогда не захватывала всего общества, не изменяла в корне всех условий его жизни. За исключением тех, кто отправлялся в поход, все остальное население продолжало свою жизнь, лишь от времени до времени выслушивая сообщения об успехах или неудачах своего оружия". Было время, отцы и деды жили как всегда, работали в полях, пока в далекой Сицилии или Африке воины сражались с пунийцами. Так будет и при сыновьях.
Похоже думали и консулы. Семпроний уехал на Сицилию, готовясь на 160 пятипалубных судах переправиться в Ливию, а Публий Корнелий Сципион собирался отплыть из Северной Этрурии в Испанию, чтобы наказать дерзкого юнца Ганнибала. По оценке историков, под началом Семпрония находилось примерно 26 500 солдат; Сципион располагал армией численностью около 24 тысяч человек. Оба они не подозревали о планах Ганнибала. Итак, римская армия была раздроблена; ее отдельные части находились вовсе не там, куда собирались нанести удар карфагеняне.
В наше время все пути ведут в Рим. Перед Ганнибалом открывались лишь два пути: морем и сушей. Морской путь был ненадежен. В морс хозяйничали римляне. Кроме того, буря могла рассеять любую флотилию. Ганнибал не хотел, чтобы успех войны зависел от капризов погоды. Лучше повести войско в обход, вдоль побережья Иберии и Галлии, чем потерять его в морских волнах. "Войско его отличалось не столько многочисленностью, сколько крепостью здоровья, — писал Полибий, — и было превосходно испытано в непрерывных битвах в Иберии".
Путь предстоял долгий и трудный. Пиренейские горы были покрыты дремучими лесами, в которых водились медведи и зубры. Правда, близ побережья пролегала старая торговая дорога, по которой и шли карфагеняне. Альпы же считались непроходимыми горами, хотя удалось же кельтам несколько лет назад пробраться по горным перевалам и напасть на цветущие итальянские долины. Но ведь у кельтов не было слонов! Как брести с ними по горным кручам? Воевать же без слонов Ганнибал не решался.
В истории военного искусства античности этот поход стоит рядом с походом Александра Македонского в Персию. Это были одинаково дерзкие и рискованные предприятия. Казалось, оба они с самого начала обречены на неудачу, и лишь твердость и полководческий дар, равно присущие Александру и Ганнибалу, спасли их армии и позволили им добиваться успеха в самых невыгодных условиях. Они покоряли горы и пустыни, штурмовали острова и форсировали болота. На них надвигались войска, вдвое превосходившие их числом. Они громили эти войска умением.
Ганнибал долго готовился к походу в Италию. Его лазутчики исследовали всю территорию, которую должна была миновать армия. Коренных жителей обеих Галлий, Трансальпийской и Цисальпинской, Ганнибал рассматривал как будущих союзников, — и не ошибся. Северные области Италии, населенные кельтами и лигурами, легко было взбунтовать; эти племена лишь недавно были покорены Римом, завоевавшим всю долину реки По вплоть до подножия Альп. Как заметил российский военный историк Е. А. Разин, коренным вопросом начавшейся войны стала борьба за союзников. Римляне поддерживали спокойствие в Цисальпинской Галлии благодаря колониям, основанным в Кремоне и Плацентии. По построенной в 220 году до нашей эры Фламиниевой дороге они могли перебрасывать войска из одной части кельтских земель в другую. Эта магистраль связала римскую Галлию с побережьем Адриатического моря и столицей державы.
Ганнибал составил план обширной коалиции: он поднимал против Рима и кельтские племена, и царя македонского, и царя Сирии. По предположению ряда историков, замысел этого похода принадлежал Гамилькару Барке, но осуществить его довелось лишь сыну. "Замысел, возможно, и гениальный, — замечают современные историки, — но неимоверно трудный для исполнения".
В армии Ганнибала было 9 тысяч всадников, 50 тысяч пехотинцев и примерно 80 боевых слонов. Остальных солдат он отпустил, покидая Испанию, заявив, что они непригодны к длительной войне. На самом деле, эти солдаты стали проявлять недовольство. Устраивать расправу Ганнибал не захотел, понимая, что могут взбунтоваться и другие воины. Тогда он велел им идти домой. Этот поступок успокоил других солдат: одни убедились, что война будет легкой, раз Ганнибал не нуждается в лишних солдатах; другие обрадовались, что им достанется больше трофеев, и все гордились Ганнибалом — решительным и мудрым. Войско боготворило своего командира.
Еще две армии — численностью в 20 и 12 тысяч человек — Ганнибал отправил защищать африканские и испанские владения. По распоряжению Ганнибала в Африке служили иберы, а в Иберии — африканцы. Ведь солдат-чужеземцев легче было использовать для подавления мятежей. Позаботился Ганнибал и о том, чтобы между африканскими и иберийскими владениями карфагенян поддерживалась надежная связь. На всем протяжении от Иберии до Карфагена были сооружены сторожевые башни. Соседние башни находились в пределах видимости. Чтобы подать условный знак, солдаты, дежурившие на башнях, разводили огонь. Так, если в полдень на башне, возведенной возле штаб-квартиры испанской армии, зажигали факел, то уже в девять вечера известие об этом достигало самой отдаленной африканской башни. Подобная система связи позволяла быстро передавать определенные приказы из Иберии в Карфаген и другие города Африки.
Сципион, узнав о походе Ганнибала, немедленно изменил свои планы и пустился наперерез врагу. Однако римская армия опоздала и, высадившись в Массалии, не успела преградить путь войскам Ганнибала. Две армии находились в пяти днях пути друг от друга. Ганнибал спешил уйти от преследовавших его римлян, боясь, что в сражении потеряет много воинов и тогда поход в Италию сорвется и римляне уже никогда не позволят застать себя врасплох.
На берегу Роны пунийцы закупили у местных жителей множество лодок и переправились через реку. Кто-то переплывал реку, сидя верхом на лошади, а кто-то, держась за кожаный щит. Труднее всего было перевезти слонов. По рассказу Полибия, пунийцы соорудили огромный помост и покрыли его дерном. Погонщики загоняли сюда слонов, а потом заставляли их переходить на плоты. Некоторые слоны упали в реку, их погонщики погибли, но сами животные выплыли; переправить на другой берег удалось всех слонов.
По пути к Альпам Ганнибал задержался, чтобы помочь вождю племени аллоброгов, в котором разыгралась братоубийственная война. Победитель щедро одарил нежданных помощников, дав им продовольствие, оружие, теплую одежду и обувь. "Помните, что кельты не раз переходили эти горы!" — такими словами Ганнибал напутствовал свою армию неподалеку от Альп.
С ужасом смотрели карфагеняне на открывшийся им пейзаж. Даже сейчас, в осенний день, на горах лежали снег и лед. Вершины скал покрывали облака. Кажется, что горы уходили в небо, к богам. Ни деревьев, ни травы не было видно вверху. Люди и животные коченели от холода. При одном взгляде на узкие, обледенелые тропы дрожали лошади. Положение ухудшилось, когда откуда-то из-за скал стали нападать горцы. Ночью Ганнибал ворвался в их лагерь и, казалось, рассеял их, заняв господствующие высоты, однако нападения продолжались. Справиться с ними не было возможности. Свистели стрелы; падали копья; бились о щиты камни, пущенные пращниками. Напуганные обстрелом мулы и лошади метались, сталкивая в пропасть людей. Порой горцы сбрасывали с гор камни, и тогда солдаты гибли, сметенные лавиной. Против града глыб не могли помочь ни тяжелый овальный щит, ни железный шлем. Уже офицеры советовали Ганнибалу повернуть назад, потому что пути дальше не было. Но Ганнибалу, наконец, не нужно было подбирать слова, чтобы объяснить свои планы. Горы расступились, и в просвет, окаймленный облаками, показались опустевшие поля, серебристая лента реки, темные полоски леса — Италия. Вперед!
Уже путь был близок к завершению, как вдруг выпал снег. Спускались по голому льду. Так, на одном из участков пришлось почти двести метров скользить по покатым глыбам льда. Снег не давал различить место, куда поставить ногу, поэтому всякий, кто сбивался с тропы и падал, скатывался в пропасть. В долину По спустились только 20 тысяч пехотинцев" 6 тысяч всадников и двадцать слонов.
Всего за две недели пути войско Ганнибала потеряло почти 45 процентов наличного состава. Две тысячи лет спустя переход через Альпы совершил русский полководец А. В. Суворов. В этом походе он лишился около трети армии, большей части лошадей и почти всех артиллерийских орудий. Трудно не согласиться с немецким военным теоретиком Карлом Клаузевицем, сказавшим по этому поводу: "Подобные потери равносильны потерям после проигранного сражения".