Сразу же стало ясно, что за освобождение ахейцев голосовала почти половина сената. Но за удержание – все же на несколько человек больше.
– Постумий! – выкрикнул Назика. – Почему Элий Пет среди тех, кто за удержание? Ведь он меня поддерживал!
– Но я был против немедленного освобождения! – крикнул Элий. – А голосовалось всего два предложения.
– И мы тоже, как Элий, против немедленного освобождения, – раздались голоса из левой части зала.
– Что же ты наделал! – возмущенно кричал Назика. – Если бы голосовалось три предложения, ахейцы были бы освобождены.
– Как бы то ни было, – проговорил Катон, – голосование состоялось. Какой у нас следующий вопрос?
В тот же день ахейский посол Диэй встретился с Полибием.
– Я уже знаю, – начал первым Полибий, – Постумий совершил оплошность. В следующий раз…
– О чем ты?! – перебил Диэй. – Следующего раза не будет! Ромеи понимают только язык силы.
– Но разве мы в состоянии воевать с Римом? – проговорил Полибий.
– Сейчас нет. Ахайя обезглавлена. Но поколение, к которому принадлежим и я, и Критолай…
– Несчастный Критолай! – вставил Полибий.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Скончался его отец, мой друг Телекл.
– Мы, сыновья тех, кого угнали ромеи, – воскликнул Диэй взволнованно и словно не слыша печальной новости, – сыты по горло уговорами, переговорами, обещаниями. Мы никогда не простим тем, кто стоял во главе ахейского союза, их слабость и уступчивость. Чего вы достигли, не оказав помощи Персею? Стали не рабами, а заложниками? Заложниками чего, позволь тебя спросить, Полибий? Нашей покорности, нашего позора?!
Диодор
Отказ сената удовлетворить просьбу ахейских послов был воспринят Полибием как удар. Занятый своей историей, он не чувствовал потребности покидать Италию. Но решение сената показало, что он ошибочно оценил политическую ситуацию и не разглядел подводных камней на пути ахейского корабля. «Телекл был прав, когда сомневался в возможности нашего возвращения, – думал он. – Сенаторы вовсе не так умны, как мне казалось. Ведь они восстанавливают против Рима его друзей и укрепляют силы его недругов. Диэй говорит, что Критолай способен на все. Значит, он, потакая черни, пойдет на конфискацию земель порядочных и достойных людей, даст свободу рабам. Начнется хаос».
Растущую тревогу Полибий хотел заглушить работой. Но теперь это был не тот творческий порыв, на волнах которого возник рассказ о походе Ганнибала в Италию. Продолжая заниматься историей, Полибий и себя чувствовал беглецом, но только беглецом в прошлое.
Раздумья Полибия были прерваны. Открылась дверь, и в комнату заглянул Исомах.
– Явился какой-то эллин. Я вижу его впервые.
– Впусти!
Седобородый человек поклонился Полибию. Полибий, не вставая, показал ему на стол, где лежал книжный каталог.
– Присаживайся. Здесь ты отыщешь нужную тебе книгу.
– Я по поручению Деметрия, – проговорил незнакомец.
– Как твое имя? – спросил Полибий.
– Диодор. Я из Сирии. Обогнал посольское судно. В Апамее разъяренной толпой убит Гней Октавий. Военные корабли сожжены, а слонов ромеям уничтожить не удалось. Мне кажется, сейчас самое время для обращения в сенат с просьбой о пересмотре прежнего решения. А как считаешь ты?
– Не надо дважды спотыкаться об один и тот же камень, – произнес Полибий вполголоса. – Это любимая поговорка моего покойного друга. Поверь мне! Деметрия из Рима не выпустят, даже если в Сирии убили обоих послов и потопили посольское судно.
– Что же делать?
– Бежать, и как можно скорее. Твои соотечественники встретят Деметрия с ликованием – ведь он жертва ромеев.
– Я в этом не сомневаюсь. Но ведь царей утверждает Рим. Деметрия вернут силой.
– Нет! – успокоил Полибий. – До этого не дойдет. Многие в сенате даже обрадуются, узнав, что не надо отменять сенатское постановление, и все решилось само собой. Необходимо лишь подумать, как бежать.
– Хорошо, мы подумаем, – отозвался Диодор.
– И я тоже. Давай встретимся через нундины в полдень у водяных часов.
– В Риме есть водяные часы?
– Появились, пока ты был в Сирии. Их соорудил Сципион Назика в пику своему недругу Катону.
– Но ведь Катон всемогущ, – вставил Диодор.
– Не во всем. А часы он обходит за милю, поэтому мы там и встретимся.
Менилл
Обещав Диодору подумать, Полибий знал, что вскоре в Рим должен прибыть кариец Менилл, добившийся высокого положения при египетском дворе. В бытность свою гиппархом Полибий принимал Менилла в Коринфе, а потом и сам пользовался его гостеприимством в Александрии.
Каждый день Полибий приходил на грекостазис, пытаясь отыскать в толпе послов знакомое ему лицо. Наконец, его терпение было вознаграждено.
– Менилл! – крикнул он.
Менилл обернулся, несколько мгновений стоял неподвижно, а затем кинулся к Полибию в объятия.
– Полибий! Тебя ли я вижу! – радостно повторял он. – Все эти годы я думал о тебе! Несчастье, постигшее Ахайю, известно всему миру. Но как ты нашел меня?
– Я тебя ждал, – отозвался Полибий. – Мне было известно, что ты служишь египетскому царю, но я не знаю, какому из двух Птолемеев.
– Разумеется, старшему! Младшему может служить лишь такой же негодяй, как он сам. Мой Филометор, человек мягкий, вместо того чтобы прогнать брата, которого ненавидит весь Египет, согласился, по совету ромейских послов, на раздел царства. Он великодушно выделил ему Ливию и Киренаику, и Эвергет поклялся перед богами больше не чинить козней, но не прошло и двух лет, как заявил, что его обделили, и требует теперь Кипр.
– А как ромеи?
– Поддерживают Эвергета. Между Римом и Александрией бесконечно курсируют послы. Наконец Филометор послал и меня.
– Ты ничего не добьешься. Ромеи всегда поддерживают слабых, чтобы ослабить сильного.
И вот старые друзья шагают по городу. Ветер обдувает их разгоряченные лица, донося запах дыма. Пред глазами Менилла разворачиваются сцены прощания в Мегалополе. Суровое молчание Ликерты и сплетенные пальцы его рук. Корабль, набитый ссыльными. Набережная в Остии. Первая неудача в сенате. Альба Фуцинская и встреча с Телеклом. Весть о его смерти.
– Ромеи хуже пиратов, – сочувственно произнес Менилл, выслушав друга. – От тех можно отделаться выкупом. Как же тебе помочь? Хочешь, я увезу тебя в Египет?
– А что скажут другие изгнанники? «Вместо того чтобы хлопотать о нас в Риме, спасся сам!» У меня есть другая просьба. Надо помочь бегству сирийского царевича Деметрия. Может быть, когда-нибудь это нам поможет.
– Но ведь Деметрий – сирийский грек, – сказал Менилл нерешительно.
– Ты думаешь, что, став царем, он придет по стопам своего дядюшки Антиоха, едва не захватившего Александрию?
– И не только. Меня не раз отправляли послом в Антиохию. Я встречался с Антиохом и Лисием. Они не выполнили ни одного из своих обещаний.
– Но они не были ничем обязаны лично ни тебе, ни твоему Птолемею. К тому же Лисий – известный лгун. Диодор же, воспитатель Деметрия, производит приятное впечатление. Ведь недаром говорят: «Каков советчик, таков и царь!»
– Я готов, друг мой! – тотчас же отозвался Менилл. – Мне доставит это к тому же истинное наслаждение. Хоть раз провести ромеев! Как только кончатся переговоры, я возьму Деметрия на корабль, даже если, узнав об этом, мой повелитель прогонит меня прочь.
– Надо остерегаться! – перебил Полибий. – Будет беда, если ромеи догадаются, с чьей помощью бежал Деметрий. В Остии много других судов. Кстати, с Деметрием придется прихватить его наставника Диодора.
– Это я беру на себя! – воскликнул Менилл. – Завтра же отправляюсь в Остию.
У водяных часов
Полибий сидел на горячем от солнца камне, прислушиваясь к падению воды. «Время течет и в Риме по нашим эллинским часам[63], – с удовлетворением думал он. – Консул Эмилий Павел привез эллинские книги для своих сыновей. Теперь ими зачитывается едва ли не весь сенат. Консул Сульпиций Гал по ночам изучает звезды. А сколько бородатых эллинов разгуливают со своими питомцами в претекстах[64]?! В варварский говор вплетается журчанье эллинской речи. И никакому Катону этого не остановить!»
Появление Диодора прервало поток мыслей. Полибий встал, приветствуя сирийца движением руки.
Ответив поклоном, Диодор начал вполголоса:
– Поразмыслив, мы решили воспользоваться твоим советом.
– А я могу вас обрадовать, – сказал Полибий, приблизившись к сирийцу. – Обстоятельства складываются чрезвычайно благоприятно. Мой друг отправился в Остию договориться с корабельщиками, и вот оказалось, что там стоит едва ли не под парусами карфагенская триера, держащая курс к побережью Сирии.
– Как же она оказалась в Остии? – удивился Диодор.
– Думаю, вам надо принести жертву Посейдону, – улыбнулся Полибий. – Он наслал бурю на корабль, везущий в Тир[65] священные дары, и не потопил его, а только отнес к Италии. Потребовалась месячная починка. На корабле нет пассажиров. Это очень важно для безопасности. Глава священного посольства Гасдрубал согласился взять египетских послов, за которых вас выдали, до Тира. А оттуда – день до Лаодикеи.
– Полдня! – поправил Диодор.
– Еще лучше.
– Мы готовы в путь хоть сегодня, – добавил Диодор.
– Торопливость излишняя, – возразил Полибий. – Скажи лучше, много ли у вас рабов?
– Семеро, – ответил сириец. – Но если их нельзя захватить с собой, мы их бросим или подарим. И разумеется, прикажем им молчать.
Полибий расхохотался.
– Сразу видно, что ты не знаешь ромейской присказки: «Сколько рабов, столько врагов». Не успеете вы отойти и на милю, как кто-нибудь из невольников помчится к претору с доносом. Занимаясь историей, я узнал, что почти все неудавшиеся побеги или заговоры выданы рабами.