[45]. Наряду с общинными землями в Угарите были и царские земли. Царь наделял землей за службу, в том числе и за военную. Такие участки могли получать и ремесленники, а также пастухи, находившиеся на царской службе. Известны факты продажи царской земли[46].
Как известно, колонии Тира, сохранявшие зависимость от метрополии, должны были совершать различные выплаты в пользу последней (Fl. Ios., Ant. Iud., VIII, 146). Весьма вероятно, что и селения, подвластные Тиру в собственно Финикии, были также обложены повинностями в пользу государства.
О положении ремесленников в Тире имеются сведения, относящиеся непосредственно к периоду колонизации. В Библии (I Reg., X, 15-25) рассказывается о том, что тирский царь Хирам оказал иудейско-израильскому царю Соломону помощь в строительстве храма. Эта помощь выразилась не только в поставках строевого леса, но и в посылке «рабов его» ('abadaw) для порубки ливанского кедра. Слово 'abad в данном контексте может и не означать непосредственно рабскую зависимость. В надписи CIS, I, 5, датируемой серединой VIII в., правитель кипрского Карфагена, носящий титул skn и занимающий видное общественное положение,[47] назван «рабом» (lbd) Хирама, царя сидонян. Нелишне отметить, что в эль-амарнской переписке правители финикийских городов, полунезависимые и почти независимые царьки, называют себя «рабами» (ardu) египетского царя. Аналогичное словоупотребление мы находим и в Библии. Давид в разговоре с Саулом (I Sam., XVII, 34) называет себя его «рабом» ('abdeka), явно не будучи рабом Саула в прямом смысле этого слова. В другом месте (II Sam., III, 18) Давид назван «рабом» ('abdl) бога Йахве. Таким образом, как в финикийском, так и в еврейском языке термин 'bd — 'äbäd, аналогично греческому δούλος, мог употребляться не только для обозначения рабов как таковых, но и для обозначения лиц, находившихся в состоянии несвободы, зависимости, подчиненности. Можно предполагать, следовательно, что лесорубы, «рабы» Хирама, не были рабами в собственном смысле, но в то же время находились в определенной зависимости от царя. Библия (I Reg., V, 32), сообщая о том, что в постройке дворца принимали участие «строители Хирама» (bone hirom), не называет их прямо рабами, хотя и указывает на их зависимость от тирского царя. Можно думать, следовательно, что определенные группы ремесленников в Тире находились в материальной зависимости от царя и, очевидно, им эксплуатировались (ср. также: I Reg., IX, 27-38). Сказанное подтверждается и тем, что известно об организации производства в Угарите. Здесь существовали ремесленные мастерские, принадлежавшие царю. Работавшие в мастерских ремесленники (hrsm) получали за свой труд оплату серебром и натурой[48]. Возможно, что и «рабы» тирского царя Хирама трудились за определенное вознаграждение.
Таким образом, имеющийся в нашем распоряжении скудный материал позволяет поставить вопрос о наличии в финикийских городах, в том числе и в Тире, определенной системы эксплуатации народных масс, не только рабов, но и свободных мелких производителей, а также полусвободных ремесленников и крестьян. Можно заранее предполагать, что эта эксплуатация вызывала выступления крестьянства и ремесленников против царской власти. Симптоматично, что, например, жители некоторых населенных пунктов, находившихся под властью Библа, переходили в середине II тысячелетия до н.э. на сторону противников библского царя[49]. Можно полагать, что и в Тире в этот период имели место антицаристские выступления народных масс, судя по тому, что сидонскому царю Зимриде удалось овладеть всеми его материковыми территориями[50].
Для характеристики социальных отношений в Тире большое значение имеет сообщение Юстина (XVIII, 3, 6—19) о победоносном восстании рабов в этом городе. Однако хронологически отнести это восстание к периоду, предшествовавшему колонизационному движению, не представляется возможным: источник определенно связывает восстание хронологически с войной против персов, а, кроме того, в другом месте Юстин (XVIII, 4, 2) датирует основание Утики временем до рабского восстания— «до избиения господ» (ante cladem dominorum). Возможно, что и хронология Юстина не вполне достоверна. Но, как бы то ни было, из рассказа определенно следует, что в Тире происходили (и, по-видимому, неоднократно) восстания рабов против их угнетателей, сопровождавшиеся массовыми избиениями рабовладельцев.
О движениях социальных низов в Тире мы, однако, осведомлены очень плохо. Имеющиеся в некоторых источниках отрывочные указания не дают возможности во всей полноте представить размах и характер этих выступлений. Несколько лучше освещается традицией борьба между различными конкурирующими группировками внутри рабовладельческой верхушки, принимавшая характер внутридинастийных конфликтов. Даже краткий список тирских царей, сохранившийся у Иосифа Флавия (Contra Αρ., I, 18), показывает, что эта борьба носила подчас весьма ожесточенный характер. Так, один из ближайших преемников Хирама Тирского, Абдастарт, был убит заговорщиками — сыновьями своей кормилицы, старший из которых захватил власть. Астарим, царствовавший в конце IX в., погиб от руки своего брата Фелита, который через восемь месяцев был свергнут верховным жрецом Астарты Итоваалом, основавшим новую династию. В VI в. царская власть в Тире ликвидируется и во главе государства становятся судьи[51].
Таковы были обстоятельства, при которых в финикийских городах развивалось колонизационное движение. Первой и наиболее существенной причиной, вызвавшей к жизни колонизационное движение в Финикии, в том числе и в Тире, являвшемся крупнейшим, если не единственным, колонизационным центром, было, несомненно, желание купечества закрепиться на важнейших торговых путях Средиземноморья. Не случайно финикийские колонии были расположены вдоль морского пути Тир — южная Испания. Фукидид (VI, 2, 6) отмечает, что финикияне заселяли (ωκουν) Сицилию для ведения торговли с сикулами (εμπορίας ένεκεν της πρός τούς Σικελούς; ср. также: Strabo, III, 5, 3; Diod., V, 20, 1; 35, 5). Наряду с этим на колонизационном движении не могли не отразиться социальные конфликты внутри финикийских городов-государств. Чрезвычайно интересно в этой связи краткое сообщение Саллюстия, восходящее, по собственным словам писателя (Bell. Iugurth., XVII, 7), к пунийской традиции. Саллюстий (Bell. Iugurth., XIX, 1) пишет: «После этого финикияне, одни ради уменьшения населения на родине, а другие из жажды власти возбудив плебс и прочих, жадных до новшеств, основали на морском побережье <Африки> Гиппон, Хадрумет, Лептис и другие города». Таким образом, согласно приведенному сообщению, в основании колоний принимали участие разнородные элементы. Прежде всего должны быть отмечены колонисты, покидавшие родину для того, чтобы сократилось ее население. К этой группе «избыточного» населения принадлежали, вероятно, крестьяне, потерявшие землю, и свободные ремесленники, не выдержавшие конкуренции крупных мастерских, в которых эксплуатировался рабский труд. Рассказ Саллюстия позволяет выделить среди колонистов и другую прослойку — тех, кто возглавлял движение народных масс, а также элементов, враждебно настроенных по отношению к олигархии, и организовывал переселение недовольных во вновь основываемые города. Из сообщения Саллюстия следует, что в колонизации участвовали плебеи и «прочие, жадные до новшеств». Видимо, в финикийских городах существовало антиолигархическое движение, активных участников которого привлекали к себе основатели колоний. Это движение не было однородным по своему социальному составу. Противопоставление плебеям «прочих» показывает, что в нем принимали участие и отдельные представители состоятельных кругов, не имевших непосредственного доступа к власти. Любопытно, что движение в этот период направлено было не на свержение власти олигархов на родине, а на создание новых городов, что, быть может, объясняется деятельностью тех «прочих», о которых говорит Саллюстий. Наконец, текст позволяет установить, что некоторые колонии высылались непосредственно тирским правительством, в то время как ряд колоний был основан, вероятно, вопреки его желанию. В пользу сказанного свидетельствует и история основания Карфагена.
В жизни финикийских городов-государств большую роль играли торговые контакты со странами Эгейского бассейна. Вопрос о раннефиникийской торговле в этом районе до настоящего времени не привлекал внимания исследователей. Единственным исключением является труд К. М. Колобовой, посвященный древнейшей истории Родоса, где специальный раздел посвящен проблеме существования финикийских поселений на этом острове[52]. Краткие упоминания о сношениях финикиян с Эгеидой мы находим и у М. Л. Гельцера, который, однако, ограничивается лишь констатацией усиления греко-финикийских торговых связей в VIII в., подробно этот вопрос не разбирая.[53]
По-видимому, можно считать установленным, что во второй половине II тысячелетия до н. э. существовали не только контакты между ахейцами и финикиянами на Кипре, но и прочные торговые связи между Финикией и Эгеидой. Об этом свидетельствуют распространение микенской и минойской керамики в Передней Азии до Заиорданья[54] и значительное влияние микенского искусства на искусство Сирии и Палестины[55]. Найденные во втором слое Угарита образцы критской керамики близки к стилю Камарес и могут быть датированы XVIII в. до н. э.[56]