— Я понимаю вашу тревогу, но, поверьте, я предпринимаю все возможное. Увы, ускорить розыски просто нереально.
— Что, если она потеряла память?.. Или она… вдруг ее… Заболела, да, заболела. Внезапно.
Пуаро не сомневался, что на самом деле Рестарик хотел сказать «ее нет в живых». Опустившись в кресло перед столом, он повторил:
—. Я хорошо понимаю вашу тревогу и тем более обязан напомнить вам, что поиски можно ускорить, если вы обратитесь в полицию.
— Нет!
— У них отлаженный механизм и гораздо больше возможностей. Поймите, деньги тут далеко не все. Никакими деньгами вы не добьетесь тех результатов, какие можно получить лишь с помощью целого штата профессионалов.
— Оставьте ваши уговоры. Норма моя дочь… моя единственная дочь, моя плоть и кровь. Кроме нее, у меня никого не осталось.
— Вы уверены, что рассказали мне о вашей дочери все? Все без исключения?
— Что я еще могу рассказать?
— Это вы должны спросить у себя. Ну, например, какой-нибудь случай в прошлом?
— Какой еще случай? О чем вы?
— Те или иные проявления психической неуравновешенности?
— Вы полагаете, что… что…
— Откуда мне знать?
— А мне откуда? — с внезапной горечью спросил Эндрю Рестарик. — Что я знаю о ней! После стольких лет разлуки. А Грейс была несгибаемой натурой. Она ни о чем не забывала и ничего не прощала. Иногда мне кажется, что… что она была не лучшей воспитательницей для Нормы.
Он встал, прошелся по комнате. Снова сел.
— Конечно, я не должен был бросать жену. Я знаю. Бросил и предоставил ей воспитание дочери. Тогда я себя оправдывал: Грейс прекрасный человек, преданная мать. Что может быть лучше? Но так ли было на самом деле? Некоторые письма Грейс ко мне прямо-таки дышали злобой и мстительностью. Впрочем, наверное, это было естественно. Я должен был, хотя бы изредка, к ним наведываться. Приезжать, чтобы видеть, как растет девочка. У меня кошки на душе скребут. Да что теперь говорить!
Он мотнул головой.
— Да, когда мы теперь с ней увиделись, я заметил, что Норма очень несдержанна, нервозна. Но надеялся, что они с Мэри… со временем поладят. Хотя не могу не отметить какие-то странности в ее поведении. Я решил, что будет лучше, если она чем-то себя займет, устроится на работу в Лондоне, а домой будет приезжать только на выходные. Ну раз ее… стесняет присутствие Мэри. Ну вот, черт возьми, и результат… Опять я попал впросак. Она исчезла… Где она, мосье Пуаро? Как, по-вашему? Может у нее внезапная потеря памяти? Сейчас о таких случаях сплошь и рядом пишут.
— Не исключено, — ответил Пуаро, — И сейчас скитается где-нибудь как неприкаянная. Или попала в катастрофу… Хотя это вряд ли… Я ведь обзвонил все больницы и… прочие места.
— Вы не думаете, что она… что ее нет в живых?
— Если бы она погибла, то уже давно бы нашлась, поверьте мне. Прошу вас, возьмите себя в руки, мистер Рестарик. Ну посудите сами: у нее ведь могут быть друзья, о существовании которых вы попросту не знаете. Где-нибудь в провинции… Друзья детства, школьные подруги, подруги школьных подруг. Чтобы все это узнать, требуется время. Не исключено — и вы должны быть готовы к этому, — что она с каким-нибудь молодым человеком.
— С Дэвидом Бейкером? Если бы я раньше подумал об этом…
— Нет, не с Дэвидом Бейкером. Это я выяснил прежде всего, — сухо сообщил Пуаро.
— Вы правы. Откуда мне знать ее друзей и подруг? — Он вздохнул. — Если я ее найду… нет, нет, не так… когда я ее найду, то увезу подальше от всего этого.
— Подальше от чего?
— Увезу из этой страны. С тех пор как я вернулся, мосье Пуаро, мне все время скверно, все время… Жизнь в Сити меня всегда раздражала. Эта бесконечная конторская рутина… бесконечные совещания со всеми этими юристами… финансистами… Нет, я окончательно убедился, что все это не для меня. Путешествия, постоянная перемена мест, экспедиции в необжитые, труднодоступные области — вот это жизнь! И мне не следовало от нее отказываться. Мне надо было просто забрать Норму с собой. И я это сделаю, когда найду ее. Ко мне уже кое-кто подбирается, выясняют, не продаю ли я фирму. Так пусть забирают ее всю с потрохами… Получу наличные и вернусь туда, где настоящая жизнь! Жизнь, наполненная смыслом.
— A-а! Но что на это скажет ваша супруга?
— Мэри? Она привыкла к такой жизни. Она ведь оттуда родом.
— Для дам с деньгами, — заметил Пуаро, — Лондон весьма привлекателен.
— Она меня поймет. — Телефон на его столе зазвонил, он взял трубку. — Да? А? Из Манчестера? Да. Клодия Риис-Холленд? Соедините. — Наступила пауза. — Алло! Клодия? Погромче… ничего не слышно. Не понимаю… Они согласились?.. Жаль… Нет, я считаю, что вы сделали все возможное… Так… Ну, хорошо. Возвращайтесь вечерним поездом. Завтра утром поговорим. — Он положил трубку. — Деловая девушка!
— Мисс Риис-Холленд?
— Да. На редкость компетентная. Избавляет меня от массы хлопот. Я дал ей карт-бланш[264] на сделку в Манчестере. Мне просто не до этого: я совершенно не в состоянии сосредоточиться. И она все великолепно устроила. В некоторых отношениях она даст фору любому мужчине. — Он поглядел на Пуаро и вернулся к их разговору. — Да-да, мосье Пуаро, боюсь, я потерял былую хватку. Вам, наверное, нужны деньги на текущие расходы?
— Нет, мосье. И поверьте, я сделаю все, чтобы вернуть вам вашу дочь здоровой и невредимой. Я принял для этого все необходимые меры.
Он прошел через приемную к двери, а когда оказался на улице, поднял глаза к небу.
— Твердый ответ на один-единственный вопрос, — сказал он, — вот и все, что мне требуется.
Глава 20
Эркюль Пуаро осмотрел фасад благородного особняка XVIII века на совсем еще недавно тихой улочке в старомодном торговом городке. Прогресс здесь вторгался быстро и неумолимо, но и новый супермаркет, и «Лавка древностей», и бутик «Подарки от Марджери», и кафе «У Пег», и дворец, который воздвиг себе местный банк, — все они выстроились вдоль шоссе, не посягая на узкую Главную улицу.
Медный молоток на двери был начищен до блеска. Пуаро одобрительно кивнул и нажал кнопку звонка.
Почти сразу же дверь ему открыта высокая дама с седыми, зачесанными вверх волосами и энергичными манерами.
— Мосье Пуаро? Вы очень пунктуальны. Входите же.
— Мисс Бэттерсби?
— Совершенно верно.
Мисс Бэттерсби придержала дверь, Пуаро вошел, она забрала у него шляпу, положила на столик в прихожей и проводила его в уютную комнату с окнами, выходившими в узкий сад.
Указав ему на кресло, мисс Бэттерсби села и сама — в выжидательной позе. Было ясно, что она предпочитает не тратить времени на вежливые околичности.
— Вы, если не ошибаюсь, были директором Медоуфилдской школы?
— Да. Я ушла на покой год назад. Насколько я поняла, вы пожелали увидеться со мной из-за Нормы Рестарик, учившейся там?
— Именно так.
— В своем письме, — продолжала мисс Бэттерсби, — вы не сообщили мне никаких подробностей. Видите ли, я знаю, кто вы такой, мосье Пуаро. И поэтому прежде мне хотелось бы кое-что выяснить. Вы намерены предложить Норме Рестарик какую-нибудь работу?
— Нет, такого намерения у меня не было.
— Вы понимаете, почему я это спрашиваю. И, учитывая опять же вашу профессию, позвольте узнать, нет ли у вас ко мне рекомендательного письма от родственников Нормы?
— Опять вынужден ответить «Нет», — сказал Пуаро, — Но разрешите, я кое-что объясню.
— Вы меня очень обяжете.
— Собственно говоря, я выполняю поручение отца мисс Рестарик, мистера Эндрю Рестарика.
— А! Если не ошибаюсь, он недавно вернулся в Англию после многолетнего отсутствия.
— Совершенно верно.
— Но рекомендательного письма от него вы мне не привезли?
— Я не обращался к нему с такой просьбой.
Мисс Бэттерсби вопросительно взглянула на Пуаро.
— У него могло бы возникнуть желание поехать со мной, — сказал он. — И это меня стеснило бы, так как я не посмел бы задавать вам вопросы, ответы на которые могли бы причинить ему огорчение и боль. А он и так уже очень расстроен.
— С Нормой что-то случилось?
— Надеюсь, что нет… Но всякое может быть. Вы ее помните, мисс Бэттерсби?
— Я помню всех моих учениц. У меня прекрасная память. К тому же Медоуфилд — школа небольшая. Двести девочек, не больше.
— Почему вы ушли оттуда, мисс Бэттерсби?
— Мне кажется, мосье Пуаро, это вас не касается.
— Разумеется. Я просто поддался естественному любопытству.
— Мне семьдесят лет. Причина более чем достаточная.
— Но только не для вас, насколько я могу судить. На мой взгляд, вы полны сил и энергии и вполне могли бы руководить школой еще много лет.
— Времена меняются, мосье Пуаро. И не всегда так, как хотелось бы. Я удовлетворю ваше любопытство. Дело в том, что я поймала себя на том, что меня все больше и больше раздражают родители. Абсолютно не способны хоть в какой-то степени просчитать будущее собственных дочерей. Говоря откровенно, эти папаши и мамаши попросту глупы.
Пуаро предварительно собрал справки о мисс Бэттерсби, а потому знал, что она довольно известный математик.
— Только не думайте, что я изнываю от безделья, — добавила она. — Совсем наоборот — я очень занята, к тому же тем, что мне особенно по душе. Даю уроки старшеклассницам. А теперь позвольте узнать, почему вас интересует Норма Рестарик?
— Есть некоторые причины тревожиться за нее. Короче говоря, она исчезла.
Мисс Бэттерсби даже не повела бровью.
— Неужели? Под «исчезла» вы, я полагаю, подразумеваете, что она уехала, не предупредив родителей, куда именно. Ах нет, ведь ее мать умерла! Значит, не предупредив отца. Весьма обычная ситуация при нынешних нравах, мосье Пуаро. А в полицию мистер Рестарик не обращался?
— Ну что вы! Отказывается наотрез.
— Уверяю вас, у меня нет ни малейшего представления, где она может находиться. Мне она не писала. Собственно говоря, я ничего о ней не слышала с тех пор, как она уехала из Медоуфилда. Так что, боюсь, ничем помочь вам не смогу.