це следующей недели, и по телефону напрягать магната, когда он на отдыхе, как-то не с руки.
— Что будем делать? — спросил Ренат.
Я вспомнил про святого Иосифа — ведь именно он выручил меня в прошлом году в этой истории с векселями, когда на меня завели уголовное дело и выставили в розыск. И я сказал об этом Ренату — что буду вынужден кланяться старому седому решальщику, в конце концов, это его недоработка, что меня плющат по уже решенному им вопросу.
— Ну да, — согласился Ренат. — Его работа — защищать тебя, он за это деньги получает.
Ни землетрясение, ни террористический акт не потрясли бы меня так, как это известие — о том, что у меня не получится снять арест счета и деньги будут списаны. У меня будут проблемы не только с компаньонами, но ещё и с правоохранительными органами, куда заявит Карман, не дождавшись от меня возврата денег. Всевышнему оказалось мало причиненных мне неприятностей, и он подкинул ещё одну. В аэропорту ко мне подошли Артур с Владимиром и сказали, чтобы я сегодня сразу по прибытию в Петербург, прямо из аэропорта поехал бы во Внешторгбанк, чтобы перечислить деньги поставщикам на общую сумму десять миллионов рублей и снять пару миллионов на текущие нужды. Они созвонились с нашими контрагентами, посовещались и в силу производственных необходимостей приняли такое решение. До конца рабочего дня я вполне успевал заехать в банк. Всё шло к тому, что сегодняшний день станет последним днём моей жизни. «Да, Андрей, горел ты ярко… но недолго», — сказал я сам себе.
Когда я услышал команду о срочном перечислении денежных средств со счетов Внешторгбанка, моё тело стало ватным, а рот будто забит огромной жвачкой, не позволявшей членораздельно произносить слова. Мне стоило огромных усилий держаться непринужденно и разговаривать с друзьями. Алкоголь на меня уже не действовал. Меня осаждали беспокойные мысли — как выкручиваться в Петербурге? Ну, допустим, я скажу, что якобы перевёл эти деньги поставщикам, но в понедельник они их не получат, и что дальше?! Опять же Карман — что говорить ему, как объяснять задержку возврата бюджетных средств?
Итак, мне пришлось обращаться к святому Иосифу. Я набрал его номер, и, услышав его голос, поздоровался, и, выслушав его приветствие и шутливое ворчание, типа, что так долго от меня ни слуху ни духу, приступил к делу. Без прикрас изложив суть дела, я напомнил прошлогоднюю историю с векселями и посетовал, мол, московские и питерские ОБЭПовцы имеют короткую память, коль скоро год назад меня выручили, а теперь вдруг плющат.
— Это другие люди, — убежденно сказал святой Иосиф. — Если бы дело попало в руки тех моих знакомых, что решили вопрос год назад, они бы обязательно мне отзвонились.
— Итак, давай ещё раз: банк получил решение о приостановлении движения по счету в тот момент, когда там оказались бюджетные деньги… — будничным тоном старый седой полковник стал разбирать ситуацию, и по его голосу я стал узнавать своего делового партнера, с которым переделал столько разных дел. Какая нелегкая развела нас по разные стороны?!
В конце разговора я попросил связаться с Карманом и как-то объяснить ситуацию, чтобы он лишний раз не дёргался. Старый седой полковник ответил, что позвонит лишь тогда, когда сам пробьёт ситуацию, то есть не раньше понедельника. А пока предоставил мне самому разбираться с начальником горздравотдела.
На том мы и порешили.
Я с горечью подумал о том, что теперь мне не удастся воспользоваться этими 24-мя миллионами бюджетных денег, в лучшем случае, если счёт разблокируют, мне придется их вернуть горздравотделу.
Вдруг, внезапно возникшая суета дала моим мыслям другое направление. Мимо нас пробежали трое полицейских. Засуетились служащие аэропорта. Заволновалась встревоженная, растерянная толпа пассажиров. В самом воздухе ощущалось беспокойство. И не только — я явственно почувствовал какой-то странный запах — то ли гари, то ли какого-то дыма. И тут я увидел, что на табло практически напротив всех рейсов появилась надпись «Delayed». В том числе напротив нашего рейса — Париж-Петербург. Моё сердце радостно забилось, хотя я ещё не понимал, что к чему. Мы всей компанией подошли к стойке справочного бюро, возле которой уже столпились возбужденные пассажиры.
— What happened? — этот вопрос был у всех на устах.
К самой стойке было не пробиться, мы узнали от впереди стоящих, что произошёл террористический акт — в зоне прилёта в тот момент, когда в зале стали появляться пассажиры, прибывшие рейсом из Тель-Авива. Прозвучали страшные слова: «арабские террористы». Эти слова вызвали у собравшихся многочисленные и наглядные представления — безжалостные головорезы в повязках, покалеченные тела в лужах крови, разбросанные взрывом оторванные конечности…
«Задержка рейса» — прозвучало раз двадцать, прежде чем это радостное известие достигло моего сознания. Я отвёл Мариам в сторону, подальше от друзей, не разделявших моей неземной радости. При ней я дал волю своему веселью. На её удивлённо-вопросительный взгляд я ответил, что мне нежелательно появляться в Петербурге до пяти вечера, поэтому задержка рейса оказалась весьма кстати.
— Бессердечный негодяй! — воскликнула она с ужасом в глазах.
Я буквально захлебнулся смехом — у меня появилась совершенно законная причина отсрочить платежи до понедельника! А там я что-нибудь придумаю. У меня зародилась надежда, переросшая в уверенность, что всё образуется. Я позвонил Карману и печальным тоном сообщил, что произошла задержка рейса и я канаюсь в парижском аэропорту. Поэтому смогу перевести деньги только в понедельник. Своим обычным деревянным и безэмоциональным тоном Карман сказал, что будет ждать моего звонка в понедельник.
Итак, наш рейс задержали. Сведения поступали самые разноречивые. Служащие за стойкой информации никак не комментировали происшествие, то место, где оно произошло, было перекрыто полицией, а обладавшие информацией люди, которые что-то видели и слышали, утверждали, что никакого взрыва не было, просто кто-то поджег дымовую шашку, только и всего. Были ли жертвы — неизвестно.
Всё, что нам оставалось делать — это ждать, смотреть на табло, когда там появится точное время вылета, и прислушиваться к тем пронырам, кто где-то что-то прознал про инцидент — то и дело в зале появлялись такие знатоки, мгновенно собиравшие вокруг себя толпу и рассказывавшие всякие подробности. Порой это были взаимоисключающие сведения, например, один солидный господин заявил, что имел место взрыв и скорая помощь вывозит раненых из здания аэропорта, но всё блокировано, поэтому по телевизору ничего не показывают; через несколько минут появился молодой хиппи, сообщивший, что в полицию поступил сигнал о том, что в таком-то секторе заложена бомба, и теперь её ищут с миноискателями и специально обученными собаками. Информационно изолированная толпа жадно слушала эти новости, приносимые добровольцами-разведчиками, импровизированными журналистами, пассажиры задержанных рейсов охали и ахали, теряли сознание, обменивались остротами, неполиткорректными замечаниями, ругали арабов и евреев, — виновников всех на свете бед.
В итоге, наш самолёт поднялся в воздух на четыре часа позже, чем было указано в билетах, так что в Петербург мы прилетели поздно вечером. Так закончилось это путешествие, которое я называл не иначе как «Карибский кризис».
Часть IIIНачало конца
Глава 70,День Рошаля
В понедельник утром, 24 января, я ехал на Балт-Электро в крайне удрученном состоянии. Мне очень не хотелось просить Рената раздобыть денег, но пришлось; по дороге на завод я позвонил ему, и он пообещал пошукать знакомых на предмет ссуды. Он располагал нужными связями, но посоветовал сто раз подумать, прежде чем занимать у этих людей. Я сказал, что всё обдумал, хотя куда там — меня занимало лишь то, как мне выкрутиться на Экссоне, страшнее всего для меня было потерять этот бизнес.
На счету Экссона находилось пять миллионов, на остальных фирмах, счета которых были во Внешторгбанке, должно было быть около двадцати, а на самом деле всего два, и сейчас Владимир с Артуром повторят распоряжение перечислить 10 миллионов с Техноснаба, и тогда мне крышка. У меня в запасе два-три дня, в течение которых можно оправдывать задержку платежа различными банковскими проволочками. Но если через два дня получатель не получит деньги…
В офисе меня ждала удача — Карина получила по Банк-Клиенту выписку из Международного Московского Банка, и оказалось, что на расчетном счете Экссона более 15 миллионов рублей — очевидно, клиенты перечислили эти деньги в пятницу, и в понедельник утром средства оказались у нас. Владимир распорядился перечислить запланированные 10 миллионов с Экссона, и мы впятером удалились на совещание в наш кабинет. То, о чем говорилось, меня в значительной степени приободрило: на ближайший месяц-полтора крупных расходов не планируется, и нам нужно придержать деньги, чтобы обеспечить поставки сырья на завод в марте, а на январь-февраль предприятие полностью затарено. То есть, существовала вероятность того, что компаньоны не потребуют от меня перечисления средств, находящихся на счетах наших фирм во Внешторгбанке, а за полтора месяца мне наверняка удастся что-то придумать.
Возможности у меня были такие: банковский кредит под разумный процент, крупные сделки (тендеры на крупные суммы, предоплатой которых можно воспользоваться), товарные кредиты не-стратегических поставщиков, отношениями с которыми можно пренебречь. Однако первым выстрелил совсем другой вариант.
В 9 утра во вторник я приехал в офис Северного Альянса — мне поручили снять два миллиона со счета Техноснаба во Внешторгбанке. К счастью, такая сумма была в наличии. В офисе на Большой Морской было как обычно — из коллектива 9 человек на месте были только двое: Урсула и Ренат. Я отправил их в банк за деньгами (Внешторгбанк находился через дом), а сам уселся размышлять о делах своих скорбных в кабинете с видом во двор-колодец. У секретаря на базе зазвонил телефон, никто не ответил, и через положенное количество гудков зазвонили все телефоны в офисе одновременно. Я поднял трубку: «У аппарата!»