Поэтому планировщики столкнулись с серьезной дилеммой: у них на руках были два несколько отличающихся друг от друга предложения Хрущева покончить с катастрофической войной, и каждое из них показалось бы любому «здравомыслящему человеку» честной сделкой. Как же тогда реагировать?
Одна из возможностей состояла бы в том, чтобы вздохнуть с облегчением, что цивилизация может выжить, охотно принять оба предложения и объявить, что США будут придерживаться международного права и устранят любую угрозу вторжения на Кубу; и продолжить вывод устаревших ракет в Турции, продолжая, как планировалось, модернизировать ядерную угрозу против Советского Союза до гораздо большей, конечно, только часть глобального окружения России. Но это было немыслимо.
Основная причина, по которой подобная мысль не могла прийти в голову, была изложена советником по национальной безопасности Макджорджем Банди, бывшим деканом Гарварда и, по слухам, самой яркой звездой на небосклоне. Мир должен понять, что» нынешняя угроза миру не в Турции, а на Кубе», где ракеты направлены против нас. Гораздо более мощные американские ракетные силы, нацеленные на гораздо более слабого и уязвимого Советского врага, вряд ли могут рассматриваться как угроза миру, потому что мы хороши, как могли бы засвидетельствовать многие люди в Западном полушарии и за его пределами – среди многих других, жертвы продолжающейся террористической войны, которую США вели тогда против Кубы, или те, кто был охвачен «кампанией ненависти» в арабском мире, которая так озадачила Эйзенхауэра (хотя и не Совет национальной безопасности, который ясно объяснил это).
И, конечно, идея о том, что США должны быть ограничены международным правом, была слишком нелепой, чтобы заслуживать рассмотрения. Как недавно объяснил уважаемый либеральный комментатор Мэтью Иглесиас, «одна из главных функций международного институционального порядка состоит именно в том, чтобы узаконить применение смертоносной военной силы западными державами» – имеется в виду США, – так что было бы «удивительно наивно», даже довольно «глупо» предполагать, что США должны подчиняться международному праву или другим условиям, которые мы навязываем бессильным.
«Только однажды на этих почти тысяче страниц документации американский чиновник поднял нечто, напоминающее слабое моральное возражение против спонсируемого правительством США терроризма».
Один из сотрудников Совета национальной безопасности предположил, что рейды, которые являются «случайными и убивают невинных людей… могут означать плохое освещение в прессе в некоторых дружественных странах».
Мы могли бы оказаться «в еще худшем положении», если бы мир знал больше о том, что делали США в то время. Только недавно стало известно, что шесть месяцев назад США тайно разместили на Окинаве ракеты, практически идентичные тем, которые русские позже отправили на Кубу. Они, несомненно, были нацелены на Китай в момент обострения региональной напряженности. Окинава остается главной наступательной военной базой США, несмотря на ожесточенные возражения ее жителей – которые сейчас менее чем с энтузиазмом относятся к отправке аварийных вертолетов V-22 Osprey на военную базу Фукенма, расположенную в самом сердце густонаселенного городского центра.
В ходе последовавших обсуждений США пообещали вывести устаревшие ракеты из Турции, но не сделали этого публично или письменно: было важно, чтобы Хрущев капитулировал. Была предложена интересная причина, и она принимается как разумная ученостью и комментариями. Как говорит Доббс:
«Если окажется, что Соединенные Штаты демонтируют ракетные базы в одностороннем порядке, под давлением Советского Союза, Альянс [НАТО] может расколоться».
Или, если перефразировать немного точнее, если США заменят бесполезные ракеты гораздо более смертоносной угрозой, как уже планировалось, в торговле с Россией, которую любой «разумный человек» посчитал бы очень справедливой, то альянс НАТО может расколоться. Конечно, когда Россия откажется от единственного сдерживающего фактора Кубы против продолжающегося нападения США с серьезной угрозой перейти к прямому вторжению и тихо уйдет со сцены, кубинцы придут в ярость – и это вполне понятно. Но это несправедливое сравнение по стандартным причинам: мы – люди, которые имеют значение, в то время как они просто «не люди», позаимствовав полезную фразу Оруэлла.
Кеннеди также дал неофициальное обещание не вторгаться на Кубу, но с условиями: не только вывод ракет, но и прекращение или, по крайней мере, «значительное уменьшение» любого российского военного присутствия. В отличие от Турции, на границах России, где ничего подобного не могло быть и в помине. Когда Куба перестанет быть «вооруженным лагерем», тогда, по словам президента, «мы, вероятно, не вторгнемся». Он добавил также, что если Куба надеется освободиться от угрозы американского вторжения, то она должна положить конец своей «политической подрывной деятельности» (фраза Стерна) в Латинской Америке.
Политическая подрывная деятельность была постоянной темой в течение многих лет, например, когда Эйзенхауэр сверг парламентское правительство Гватемалы и погрузил измученную страну в бездну, из которой она до сих пор не вышла. И эти темы оставались живыми и здоровыми вплоть до жестоких террористических войн Рейгана в Центральной Америке в 1980-х годах. «Политическая подрывная деятельность» состояла в поддержке тех, кто сопротивлялся убийственным нападениям США и их клиентских режимов.
В случае Кубы совет по планированию политики Государственного департамента пояснил:
«Главная опасность, с которой мы сталкиваемся с Кастро, заключается… в том влиянии, которое само существование его режима оказывает на левое движение во многих латиноамериканских странах … Простой факт состоит в том, что Кастро представляет собой успешное неповиновение США, отрицание всей нашей политики в полушарии почти полтора столетия».
Ракетный кризис официально завершился 28 октября. Результат не был туманным.
В тот же вечер в специальном выпуске новостей Си-би-эс Чарльз Коллингвуд сообщил, что мир вышел «из-под самой страшной угрозы ядерного холокоста со времен Второй мировой войны», с «унизительным поражением для советской политики». Доббс комментирует, что русские пытались сделать вид, что результат был «еще одним триумфом миролюбивой внешней политики Москвы над разжигающими войну империалистами», поскольку «в высшей степени мудрое, всегда разумное советское руководство спасло мир от угрозы ядерного уничтожения.» Избавляя основные факты от модных насмешек, хрущевское согласие на капитуляцию «спасло мир от угрозы ядерного уничтожения».
Кризис, однако, не закончился. 8 ноября Пентагон объявил, что все известные советские ракетные базы были демонтированы. И в тот же день, сообщает Стерн, «диверсионная группа совершила нападение на кубинский завод», хотя террористическая кампания Кеннеди, операция «Мангуст», была формально свернута на пике кризиса.
Еще больше подробностей добавляет весьма уважаемый ученый Раймонд Гартофф, который также имел большой опыт работы в правительстве, в своем тщательном отчете 1987 года о ракетном кризисе. 8 ноября он пишет: согласно письму кубинского правительства генеральному секретарю ООН,» кубинская диверсионная группа тайных действий, направленная из Соединенных Штатов, успешно взорвала кубинский промышленный объект», убив 400 рабочих. Гартофф комментирует, что» Советы могли рассматривать [нападение] только как попытку отступить от того, что для них оставалось ключевым вопросом: американские гарантии не нападать на Кубу», особенно после того, как террористическая атака была начата из США. Эти и другие «действия третьей стороны «снова показывают, заключает он,» что риск и опасность для обеих сторон могли быть экстремальными, и катастрофа не исключена». Гартофф также рассматривает убийственные и разрушительные операции террористической кампании Кеннеди, которые мы, безусловно, рассматривали бы как более чем достаточное оправдание для войны, если бы США или их союзники или клиенты были жертвами, а не преступниками.
Из того же источника мы узнаем далее, что 23 августа 1962 года президент издал меморандум О национальной безопасности № 181 «директива о подготовке внутреннего восстания, за которым последует военная интервенция США», включающая «значительные военные планы США, маневры и перемещение сил и оборудования», которые, несомненно, были известны Кубе и России. Кроме того, в августе были активизированы террористические нападения, в том числе нападения на скоростные катера, обстреливающие кубинскую прибрежную гостиницу, «где советские военные техники, как известно, собирались, убивая десятки русских и кубинцев»; нападения на британские и кубинские грузовые суда; загрязнение поставок сахара; и другие зверства и диверсии, в основном осуществляемые кубинскими эмигрантскими организациями, которым разрешено свободно действовать во Флориде. Вскоре после этого наступил «самый опасный момент в истории человечества», причем не совсем на ровном месте.
Кеннеди официально возобновил террористические операции после того, как кризис пошел на убыль. За десять дней до своего убийства он утвердил план ЦРУ по «уничтожению» американскими опосредованными силами «крупных нефтеперерабатывающих заводов и хранилищ, крупных электростанций, сахарных заводов, железнодорожных мостов, портовых сооружений и подводного разрушения доков и судов». Заговор с целью убийства Кастро был, по-видимому, начат в день убийства Кеннеди. Террористическая кампания была отменена в 1965 году, но «одним из первых актов Никсона в 1969 году было указание ЦРУ активизировать тайные операции против Кубы», – сообщает Гартофф.
Теперь мы знаем, что:
Первоначальное объяснение Хрущева доставки ракет на Кубу было в корне верным: советский лидер никогда не рассматривал это оружие как угрозу безопасности Соединенных Штатов, а скорее рассматривал его развертывание как оборонительный шаг для защиты своих кубинских союзников от американских атак и как отчаянную попытку придать СССР видимость равенства в ядерном балансе сил».