Триш, вторая жена Питера, по сравнению с Джеки была явно из юниорской лиги. Ей ничего не светило с ее вечными жемчугами, бархатными лентами в волосах и безупречными манерами. Она всегда была приторно ласкова с Джеки, когда им приходилось сталкиваться, а Джеки, не отличающаяся особой светскостью, крутила обычно пальцем у виска. За спиной Триш, разумеется.
— По крайней мере ты знаешь, что Питер хочет, — заметила Пэт, выделив одно из своих новых и любимых словечек. — Как говорится, Джеки, предупрежден — значит вооружен.
— Предупрежден, Пэт! — поправила я.
— Ага. Я хочу сказать, даже сейчас, спустя столько лет, Билл никогда не делится со мной, не говорит, чего он хочет. Ну и, разумеется, за годы нашей совместной жизни он никогда не пытался объяснить, чем я его не устраиваю, я просто не могла догадаться, что и как мне следовало бы изменить в себе.
— Почему ты решила, что именно ты его не устраиваешь? — воскликнула я. Пэт следовало бы больше думать о себе, нам всем следовало бы больше думать о себе. Женщин всегда обвиняют в несправедливости к мужчинам, но мы, как все люди, слишком часто оказываемся несправедливы в первую очередь к себе.
— Да, ты права, Элен, — кивнула Пэт. — Дело не в том, кто кого не устраивал. Дело в том, что Билл слишком много времени уделял своей медицине, а я — слишком много времени дому. У нас не было общих интересов.
— Но ведь дети, которых ты поила-кормила-воспитывала, это же и его дети! — возразила я. — Какие еще общие интересы вам нужны?
— Я не уделяла ему достаточного внимания, — покачала головой Пэт. — Не уделяла!
— Ты что, должна была встречать его у порога с тапочками, как та сексуально озабоченная дурочка из «Тайны Виктории»? — с отвращением воскликнула Джеки. Ее обычным домашним нарядом были джинсы и футболка.
— Нет, наверное, я слишком мало интересовалась его профессиональной карьерой, — гнула свое Пэт. — Вместо этого я договаривалась с соседями, кто когда будет возить детей в школу.
У нас с Джеки никогда не было тех проблем, которые стоят перед матерью-домохозяйкой, мы могли только вообразить, что они способны занять все ваше свободное время. Попробовали бы мы одновременно водить одного на гимнастику, другого — в музыкальную школу и при этом успевать восхищаться тем, что обожаемый супруг обнаружил камни в желчном пузыре какой-нибудь восьмидесятилетней старухи! Я понимала Пэт. Билла тоже.
— Где-то в шестидесятые мы с Питером думали завести детей. Но мы сами тогда были детьми, — задумчиво проговорила Джеки. — «Дети — цветы жизни»! О Господи, кто бы мог подумать, что все кончится тем, что эти проклятые цветы станут нашим бизнесом!
— Никто! — вздохнули мы с Пэт одновременно, как хор в греческой трагедии.
— Эта цветочная оранжерея стала нашим ребенком, — продолжала Джеки. — Но совместного воспитания не получилось. По крайней мере Питер этого не захотел.
— Может, тебе следовало внимательнее отнестись к усилиям Питера, постараться понять, что он на самом деле думает, чувствует? — предположила Пэт.
— Дайте-ка я вам кое-что расскажу о мужчинах, — с внезапно прорезавшейся авторитетностью в голосе заявила Джеки. — Если вы спросите их, что они на самом деле думают и чувствуют, они посмотрят на вас круглыми глазами и сделают такой вид, будто не понимают, что вам от них нужно, словно это такие элементарные вещи, что ты сама должна догадаться. На самом деле просто ни черта в них нет!
— Ты так думаешь? — с сомнением переспросила Пэт.
— Я в этом уверена. Женщины тратят кучу времени, пытаясь разгадать загадку мужской души. Привет! Ее у них просто нет!
— Слушай, Джеки, если ты так уверена, что в них ничего нет, почему же ты постоянно твердишь о сексе? — поддела я.
— Во-первых, не постоянно, — парировала она. — Только время от времени. И то я говорю о том, как бы влюбиться и получать то, что я привыкла получать от Питера. Снова!
— Но Питер тебя бросил, — продолжала я. — Что уж такого замечательного снова влюбиться в мужчину, который также тебя бросит?
— Не все мужчины бросают своих жен, Элен, — возразила Пэт. — Нельзя же все время предполагать худшее!
— Согласна, — уступила я. — Но вот у меня, например, до сих пор как бельмо на глазу, когда я вспоминаю, что Эрик спит с этой дешевкой, с этой Элизабет Арден. А я ведь его даже и не любила. Представляешь, каково мне было бы, если бы я еще и любила его? Я буду просто ненормальной, если влюблюсь. Все женщины становятся от этого ненормальными!
Я понимала, что таким образом пытаюсь отогнать навязчивые мысли о Сэме. Но на самом деле я уже слишком далеко зашла — и это всего лишь после одного совместного ужина. Я уже была на той стадии помешательства, когда все, что вам хочется, — это произносить его имя, упоминать его ни к селу ни к городу в любом разговоре, использовать его в качестве аргумента, вертеть его на языке так и эдак. Сэм Пек. Сэмми Пек. Правила Сэмюэла Пекинга. Нет, я не могла произнести вслух его имя перед Джеки и Пэт. Это было еще слишком больно. Слишком откровенно. Слишком рано.
— А по-моему, влюбиться — в порядке вещей, — продолжала гнуть свое Джеки. — Если ты когда-нибудь любила, тебе хочется еще. Это же совершенно естественно. Я вот смотрю на свой брак и понимаю, что первые наши годы с Питером были просто фантастикой. И говорю себе: «Джеки, в конце концов, ты же можешь пережить еще несколько фантастических первых лет с другим парнем!»
— А что будет, когда первые годы пройдут? Когда начнутся другие? — не сдавалась я. — Зачем проживать с кем-то первые годы, переживать ухаживания, преследования, охоту или как там еще это называется, если заранее известно, что все хорошее неизбежно кончается? К чему тратить силы?
— Наверное, потому, что вначале ты не знаешь, что все хорошее не может длиться вечно, — негромко проговорила Пэт. — Никто не может быть уверен, что отношения испортятся.
— Так происходит в пятидесяти случаях из ста, — сказала я.
— И в пятидесяти — не происходит, — подхватила Пэт. — Мы с Биллом разошлись, он может сколько угодно жалеть о том, что ему приходится тратить слишком много денег на содержание своей бывшей жены и пятерых детей, но я до сих пор не считаю наш брак ошибкой. Действительно не считаю!
— Это потому, что у вас с Биллом были фантастические первые годы, — продолжала отстаивать свою идею Джеки. — Вот я и говорю — если такое могло случиться однажды, вам хочется этого снова.
— А как это связать с твоим высказыванием о том, что у мужчин ничего нет за душой? — напомнила я.
— Я говорила о последующих годах, а не о первых! — как само собой разумеющееся пояснила Джеки. — Пока хорошие времена не кончились, ты не смотришь ему в душу. Ты начинаешь задумываться об этом, когда он разваливается в кресле перед телевизором после ужина и только рычит, когда ты к нему обращаешься, теряясь в догадках, куда подевалось все то, что было в нем в минуту вашего знакомства.
Я горько рассмеялась. Все это выглядело просто безнадежно.
— И несмотря на все разочарования, ты по-прежнему мечтаешь влюбиться! — тряхнула я головой, обращаясь к Джеки.
— Конечно! Или по крайней мере найти постоянного любовника! — вернулась на круги своя Джеки.
— Поосторожнее со своими желаниями, — предостерегающе заметила я. — А то однажды, так сказать, проснешься среди ночи, пойдешь в ванную и не будешь знать, как вернуться.
— Зато можно, так сказать, проснуться среди ночи и понять, что тебя обнимает мужчина! — парировала она.
— Хорошо, конечно, только если ты проснулась не от его храпа! — ввернула я.
— Элен, ты невозможна! — взмолилась Пэт.
— Это не я невозможна. Я просто считаю, что невозможно найти настоящую любовь. Или я неспособна.
— Очень даже способна, — значительно улыбнулась Пэт. — Только еще не нашла.
— А кто сказал, что найду?
— А кто сказал, что нет?
Я немного подумала, встала с кресла и потянулась.
— Не знаю, как вы, но у меня появилось желание прогуляться по палубе. — Мне действительно захотелось побыть наедине со своими мыслями о Сэме. — Немного свежего воздуха мне не повредит.
— А мне не повредит лечь в постель и посмотреть телевизор, — сказала Пэт.
— А мне не повредит позвонить Генри Причарду, — внезапно развеселилась Джеки, — узнать, не хочет ли он угостить меня рюмкой вина.
— Мне показалось, ты устала, — обронила я.
— А мне показалось — ты! — не осталась она в долгу.
Она подошла к телефону, сняла трубку и попросила соединить ее с каютой Генри Причарда.
— Он сказал, что ужинает в первую смену, так что наверное уже вернулся, — прошептала она нам, прикрывая микрофон ладонью.
Через несколько секунд в трубке послышался мужской голос. Мы с Пэт с изумлением слушали, как Джеки ринулась с места в карьер, приглашая Генри выпить с ней в баре Коронного зала. Очевидно, после недолгих колебаний он согласился, поскольку Джеки, повесив трубку, торжествующим жестом вскинула вверх сжатый кулак, как бейсболист после удачного удара.
— Он сказал, что был в казино, но вспомнил, что забыл свои таблетки, — объяснила она, почему Генри оказался в каюте. — Он как раз размышлял, стоит ли возвращаться в казино или лучше лечь спать, когда я позвонила.
— Таблетки? — насторожилась я. Воображение моментально подбросило мне причину недомогания Генри Причарда. Недомогания, которое легко передается другому человеку.
— Да, Элен, — вздохнула Джеки. — Антибиотики. Он сказал, что недавно сильно простыл. Я тоже недавно была простужена, но, естественно, не обращала на это внимания.
— Полагаю, Генри больше беспокоится о себе, чем ты, — заметила я. — Но даже если так, ты по-прежнему уверена, что готова общаться с ним наедине?
— Наедине? Что ты называешь «наедине», Элен? — рассмеялась она. — На борту больше двух тысяч человек!
— Джеки — взрослая девочка, Элен, — мягко заметила Пэт.
Я только кивнула головой, подумав, как поведет себя Пэт, когда ее Люси отправится на свидание с едва знакомым мужчиной.