— Можете мне поверить, вы не пожалеете!
— Никогда не верю людям, которые говорят «можете мне поверить!»
— «Никогда» — понятие растяжимое, Струнка!
Помещение, где располагалась дискотека «Принцессы Очарование», выглядело под стать ее ресторанам и бутикам — претенциозным и занудным, со стенами, выкрашенными в цвет, который невозможно передать словами, и черными диванами. Когда мы с Сэмом вошли, все плясали под очень модную несколько лет назад песенку «Чувствуй жар, жар, жар!», которая к стилю диско не имела никакого отношения, разумеется. Это был совершенно откровенный латиноамериканский бит и больше годился, например, для танцев в стиле маренго, которые разучивала здесь Пэт. В настоящее время этот мотив использовался в рекламе «Тойоты» — вполне веская, на мой взгляд, причина, чтобы отказаться под него танцевать.
Тем не менее Сэм втащил меня за руку на площадку, где уже танцевало пять-шесть человек. Сначала я жутко смутилась. Немного помогало то, что Сэм был еще выше меня, и я не в одиночестве маячила над головами, как статуя Свободы. Но я совершенно не чувствовала ритма, никак не могла подстроить под него свое тело, неспособное воспринимать тянущуюся до бесконечности мелодию со словами «буги-вуги-вуги».
— Расслабьтесь, — напомнил Сэм. — Постарайтесь!
— Стараюсь.
И я постаралась. Ради себя. Я чуть-чуть задергалась в такт музыке, непроизвольно прищелкивая пальцами и покачивая головой из стороны в сторону для пущего эффекта и, несмотря на внутреннее сопротивление, начала получать удовольствие.
Сэм оказался исключительно хорошим танцором для белого человека. Движения его были свободны, изящны, особенно учитывая его рост. В своем черном смокинге он смотрелся просто великолепно. Впрочем, я была не единственной, кто обратил на это внимание; несколько женщин разглядывали его во все глаза, забыв закрыть рот.
Пардон, но он со мной, самодовольно усмехнулась я. Правда, одно оставалось неясным: почему он оказался со мной? Несмотря на все его слова о том, что непрестанно думает обо мне, что он никогда не встречал ничего подобного, я не могла не ломать голову над тем, что нашел такой завидный жених, как Сэм Пек, в такой зажатой, костлявой заднице, как я? Неужели у нас с ним может получиться роман? Невероятно, думала я. Все романы — сплошная выдумка; их сочиняют для развития сюжетов в кино и книжках. Но как тогда объяснить тот факт, что я увлеклась Сэмом так, как ни одним мужчиной в моей жизни? И что Сэм, судя по всему, тоже проявляет ко мне интерес? И что, несмотря на мое нежелание ехать в этот круиз, я чувствую, что уже не жалею об этом?
Мы танцевали до без четверти десять или до того, как мои волосы пошли мелкими кудряшками — не помню, что наступило раньше. В какой-то момент ди-джей объявил, что теперь пришла пора караоке. Толпа с энтузиазмом зааплодировала. Обернувшись к Сэму, я спросила, что значит это слово. Похоже, сказала я, на какую-то заразную азиатскую болезнь.
— Не знаю, — ответил он.
— А что в этом такого привлекательного? Если люди хотят петь популярные песни, они могут делать это в своем автомобиле.
— Мне кажется, сегодня вечером вы не захотите брать в руки микрофон, — улыбнулся Сэм.
Я отрицательно покачала головой.
Тут же заиграла другая музыка, и все выстроились друг за другом в очереди к микрофону. Первой песней была «Сделано в Америке». А первым, кому достался микрофон, оказался Ленни Лубин. Когда Ленни закончил, толпа опять бурно зааплодировала — то ли его исполнению, то ли тому, что он уступил свое место, не могу сказать наверняка. Ленни направился прямо к нам.
— Привет, ну что, я звезда или как? — воскликнул он, проводя ладонью по своей оранжевой шевелюре, чтобы удостовериться, что она не пострадала от всех его ужимок и прыжков.
— Вы были великолепны, Ленни. Просто великолепны! — отозвалась я.
— Спасибо. А это кто? — кивнул он в сторону Сэма.
— Сэм Пек, — представился Сэм. — Рад познакомиться.
— Ленни Лубин. «Лубинс Луб». Будете в Массапекье — милости прошу сменить масло для вашей машины в моей фирме!
— Массапекья — это на Лонг-Айленде, — пояснила я Сэму. — Недалеко от Манхэттена.
— Огромное вам спасибо, что помогаете бедному растерявшемуся провинциалу преодолеть все тяготы жизни, — прошептал в ответ Сэм.
— Чем вы занимаетесь? — спросил его Ленни.
— Страхованием, — ответил Сэм.
— Что за компания?
— «Дикерсон Лайф».
— «Дикерсон»? Никогда не слышал.
— Наша штаб-квартира в Олбани. Я работаю там уже десять лет.
— А мне вы говорили, — тут же заметила я, — что пятнадцать.
— Нет, Элен. Я не мог такого сказать. Должно быть, вы спутали меня с Кеннетом. Это он говорил, что работает на бирже пятнадцать лет.
Я только плечами пожала. Возможно, я могла ошибиться. Но обычно со мной такого не случается, когда люди сами рассказывают о себе. И я всегда очень внимательно отношусь к мелким деталям, которые они считают нужным о себе сообщить. Знание — сила. Чем больше вы знаете о людях, тем лучше вы можете защитить себя от них, если они вдруг окажутся лжецами и болтунами.
— «Дикерсон» занимается автомобильными полисами? Домовладениями? Наводнениями? Чем вообще? — продолжал интересоваться Ленни.
— Всем перечисленным, — ответил Сэм. — Наш девиз — «Жизнь не страшна со страховкой Дикерсона!»
— Очень остроумно! — оценила я.
Ленни поболтался с нами еще несколько минут, расспрашивая меня, что делают две другие «милочки». Я ему объяснила. Наконец он сказал, что ему пора идти в каюту. Ему хочется сменить смокинг на что-нибудь более комфортабельное, чтобы вернуться и как следует потанцевать.
— Хотите побыть еще? Или пойдем отсюда? — спросил Сэм, когда Ленни удалился.
— Пожалуй, пойдем, — решила я. — Диско с меня хватит.
Сэм подал мне руку, помогая встать. Уже на выходе мы столкнулись с Генри Причардом, который был в компании некой блондинки в светло-розовом открытом платье. В первый момент он попытался сделать вид, что не узнал меня, хотя мы познакомились всего лишь вчера. А потом, когда я поздоровалась с ним и напомнила, что я подружка Джеки Голт, он переспросил:
— Какой Джеки?
— Голт, — повторила я. — Вчера вечером вы пили с ней в баре.
— А-а, Джеки! — воскликнул он и энергично встряхнул головой. На нем по-прежнему была бейсболка «Пиратов». И смокинг. Я решила, что краткий провал в памяти в большей степени обусловлен присутствием блондинки в розовом, нежели его действительной забывчивостью. Не мог он так быстро забыть Джеки. В конце концов, разве не Генри заходил к нам на восьмую палубу перед ужином, чтобы специально поинтересоваться ею? Разве не о нем говорил Кингсли? Или мы с Пэт просто предположили…
— Сэм Пек, — представился Сэм, обменявшись рукопожатиями с Генри и его пассией, которую, как оказалось, звали Ингрид. Шведка.
— Генри Причард. Рад познакомиться!
Генри даже не спросил, как Джеки себя чувствует, разочарованно отметила я. Даже не потрудился сказать что-нибудь типа «Передайте ей мои наилучшие пожелания».
— Довольны круизом? — спросила я, обращаясь к обоим.
— Просто потрясающе! — воскликнул Генри. — Лучшее из всего, что мне доводилось видеть! Клянусь Богом, когда вернусь в Алтуну, я продам еще столько автомобилей, что им придется меня наградить еще одним таким!
— А вам, Ингрид? Вам нравится?
— Спасибо. Как дела? — улыбнулась она.
По-английски Ингрид явно не говорила, но была очень мила. Думаю, Генри не станет беседовать с ней о бейсболе.
— Как ваша инфекция? — поинтересовалась я скорее из вежливости, вспомнив, что этим Джеки объяснила его присутствие в каюте.
Несколько секунд Генри смотрел на меня непонимающе.
— А, это! — наконец сообразил он. Потерев пальцами под глазами, он покачал головой. — Уже лучше, но не совсем. Голова немного деревянная.
Это потому, что ты сам чурбан, подумала я, поскольку этот парень отнюдь не оставлял впечатления крайне забывчивого субъекта.
В конце концов я позволила Генри продолжить свои вечерние развлечения, решив ничего не говорить Джеки об этой встрече.
— Вы прямо светская бабочка, — заметил Сэм, пока мы шли к лифту.
— Я?
— Сначала Скип. Потом Ленни. Теперь Генри! За эти два дня вы успели перезнакомиться со всеми одинокими мужчинами на корабле?
— Нет, наверное, пара-тройка еще осталась, — пошутила я, втайне надеясь, что этот вопрос вызван ревностью.
Мы шли на безопасном расстоянии друг от друга. У лифта мы постояли молча несколько минут, дожидаясь, кто из нас первым нажмет кнопку вызова. Оказавшись в кабине, надо будет решать, на какой этаж ехать и что потом делать. Это был крайне неловкий момент. Ты увлеклась встреченным на отдыхе мужчиной, лихорадочно думала я про себя, события раскручиваются, а ты понятия не имеешь, каким образом завершить вечер и надо ли вообще его заканчивать. Идти к нему? Или пригласить его к себе? Или разойтись по своим каютам, оставив партнера желать большего? А если ты решишь все-таки завершить вечер прямо здесь, у лифта, то каким образом? Поцеловать? Обменяться рукопожатием? Помахать рукой и бросить «пока»? Или просто стоять, как скромная девушка, дожидаясь, пока парень возьмет инициативу на себя? Или все-таки самой управлять ситуацией, понимая, что, какое бы решение ты ни приняла, полночи будешь переживать, что поступила неправильно?
Наше неуклюжее молчаливое перетаптывание становилось еще более неловким от того, что на море уже вовсю разыгрался шторм и корабль качало самым неприятным образом.
— Спасибо, что уговорили меня сходить на танцы, — решилась я нарушить молчание.
— Всегда пожалуйста! — откликнулся Сэм.
— Мне понравилось.
— Я заметил. — Голубые глаза скептически прищурились.
— Правда понравилось. Можете мне поверить!
— Никогда не верю людям, которые говорят «можете мне поверить».
Я рассмеялась.
— Завтра утром собираетесь на пробежку? — спросил Сэм.