– Как вы узнали все это, ну, про Го и вообще?
– Так, кое-что разведал, тут немножко, там немножко. А Лонге? По-прежнему жив?
– Думаю, да. С чего бы ему умирать?
– Не знаю. У меня вообще впечатление, что здесь как-то слишком часто умирают.
– Не больше, чем везде. Джонс был закоренелым пьяницей.
– Во всяком случае, попытаюсь завтра связаться с Лонге.
– Не хотелось бы вас отговаривать или как-то вмешиваться в ваше расследование, но должен вам сказать, что профессор Лонге…
Он замолчал, словно пытаясь подобрать слова.
– Что – Лонге? Продолжайте. Меня уже ничем не проймешь.
– Ну, в общем, он не любит женщин.
– Вот именно. Полагаю, что тип, который кромсал женщин, тоже их не любил.
– Нет, я имею в виду… женщины его не привлекают.
Даг, прищурившись, взглянул на священника.
– Он гомосексуалист?
– Да. Это всем известно.
– Кроме меня. Турист Дагобер. Лонге следовало бы носить табличку с надписью, это избавило бы меня от необходимости им заниматься. В самом деле, с какой стати ему насиловать этих несчастных. Ладно, – добавил, поднимаясь, Даг, – думаю, что надо поспать. Вы можете занять свою спальню, возвращаю вам вашу кровать.
– Спать в этой грязной постели? И не собираюсь, я предпочитаю свое кресло. Впрочем, моя спина к нему привыкла и даже приняла его форму. Идите укладывайтесь, мне и здесь вполне удобно.
– Какой же вы старый зануда! – бросил ему Даг, потягиваясь.
Улыбнувшись, отец Леже указал пальцем на потолок:
– Это у меня от моего хозяина. Спокойной ночи.
Даг внезапно вспомнил, что не позвонил Шарлотте.
Должен ли он был рассказать ей, что ее мать, возможно, была убита? Он посмотрел на часы: 23.30. Стоило попытаться. Он попросил разрешения позвонить. Шарлота сняла трубку уже на втором звонке.
– Это я, Леруа.
– Здравствуйте, ваше величество. Новости есть?
– Не очень хорошие. Все следы оборваны. Что касается вашей матери… Послушайте, не хочу вас тревожить, но я думаю, она не покончила с собой. Ее убили.
На том конце провода наступила продолжительная тишина. Затем Шарлотта тихо спросила:
– Это сделал мой отец?
– Не знаю. По правде сказать, я вообще ничего не знаю. Вы хотите, чтобы я продолжил поиски? Сегодня у нас пятница, четыре дня уже истекли…
Он услышал на заднем плане мужской голос и узнал акцент Пакирри. Значит, она жила с одним из работодателей Аниты Хуарес.
– Как вы пришли к такому выводу, ну, про мою мать? – спросила Шарлотта.
Даг стал ей рассказывать про свое расследование, обходя лишние подробности и опуская имена замешанных в деле людей. В конце концов, что он в действительности знал про Шарлотту Дюма? Он как раз рассказывал о своем визите в полицейское управление в Гран-Бурге, когда услышал голос Васко:
– Когда точно он там был, этот conio?[72]
– Позавчера, во второй половине дня, – уточнил Даг, как если бы Васко обращался непосредственно к нему.
– Он слышал об убийстве женщины? Спроси у него.
Если Васко сам послал Аниту, зачем задавать этот вопрос? Даг ответил, прежде чем Шарлотта успела повторить.
– Да. Женщина была убита на улице. Копы ничего не выяснили.
– Я хочу найти сволочь, которая это сделала, – внезапно проорал Васко прямо в аппарат. – Если вы мне что-нибудь про него узнаете, я удвою гонорар, который вам предложила Шарлотта.
Даг почувствовал, что бледнеет.
– Это была подруга Васко, – объяснила Шарлотта.
Даг усмехнулся про себя. Подружка этого придурка Васко… Если бы этот жирный боров только мог догадаться, какое отношение он имеет к ее убийству… Он пробормотал:
– Я постараюсь что-нибудь выяснить. А что касается вашего отца?
– Продолжайте. Не люблю выходить из кинотеатра до окончания фильма.
– Это не фильм. И может иметь отвратительный финал.
– Если я дочь убийцы, то хочу это знать, суперсыщик.
– Ладно, перезвоню, как только что-нибудь выясню.
Не дожидаясь ответа, он повесил трубку.
Отец Леже нахмурился.
– Ну, что?
– Она хочет, чтобы я продолжал. А Васко Пакирри готов заплатить за сведения о типе, который прикончил Аниту Хуарес.
– Ой.
– Верно сказано. Это была его приятельница.
– Ой-ой-ой. Надеюсь, что вы все-таки хорошо выспитесь этой ночью.
– Я так вымотался, что мог бы спать на «Титанике» во время погружения, – пробормотал Даг, отправляясь в спальню.
Он заснул как убитый, но внезапно проснулся ровно в три часа ночи от стреляющей боли в голове. Уснуть снова было невозможно. В мозгу прокручивалась пленка. Фильм мог бы называться «Тайны Карибов». Ряд скетчей, предваряемых анонсами-предупреждениями: «Профессор Лонге и его друг тонтон-макут насилуют и убивают молодых беззащитных женщин»: запрещается детям до 18 лет. «Человек-без-лица выбрасывает Луизу Родригес из окна сахарного завода»: для детей старше 16 лет. «Васко Пакирри посылает Аниту Хуарес убить Дагобера Леруа»: для семейного просмотра.
Это был один из тех фильмов, в которых сценарий не выдерживает никакой критики: зачем Пакирри убивать Леруа? Потому что он разыскивает отца его возлюбленной? Или он знает кое-что по этому поводу, нечто такое, что должно остаться в тени? Что касается действия фильма, то и тут не лучше: к невезению Васко, именно Дагобер прикончил Аниту, а не наоборот. В таком случае, зачем Пакирри просит Дагобера отыскать убийцу? Он что, совсем идиот? (Правдоподобная гипотеза.) Или за всем этим кроется недоступный пониманию план? (Детерминистическая гипотеза.)
Даг зарылся головой в подушку, пахнущую тиной. Надо постараться заснуть, день будет долгим. Усилия были напрасны, фильм продолжал прокручиваться: набор причудливых, не связанных между собой сцен, в которых действующие лица обменивались репликами и костюмами. Даг постарался натянуть перед экраном плотный красный занавес со словом «антракт». Крошечные ручки Луизы попытались раздвинуть тяжелые складки ткани, их сменили огромные ручищи Го, но Даг держался молодцом: пять минут спустя он уже крепко спал.
Глава 11
Ослепительное солнце затопило своими лучами крошечную комнатку, куда перенесли Луизу. Она натянула одеяло на грудь и улыбнулась Франсиско, который стоял у кровати, держа одну руку за спиной. Он протянул ей огромный букет ослепительно желтых аламандасов.
– Какие красивые! Спасибо.
– Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо. Уже почти ничего не болит. Ты такой нарядный.
На нем был шелковый костюм, рубашка и брюки оливкового цвета, лицо с правильными чертами обрамляли многочисленные косички. Он нахмурился.
– Не понимаю, как ты могла там оказаться…
Ну вот, опять придется как-то правдоподобно врать, хитрить. Она кивнула, указывая на цветы:
– Поставь, пожалуйста, в воду.
Франсиско положил букет в небольшую раковину и наполнил ее водой.
– Нужно попросить у санитарки вазу, – улыбаясь, сказала Луиза.
– Esоu tande sa mwen di ou?[73] Что ты там делала с этим типом?
Если он что-нибудь вобьет себе в голову… Она вздохнула и ответила тоже по-креольски:
– Я все уже объяснила маме.
– Мне плевать. Теперь объясни мне.
Она мысленно прокрутила в голове свой рассказ, прикидывая, не окажутся ли в нем нестыковки. Вроде нет. Иначе Франсиско сойдет с ума от ревности. А у ревнивцев имеется некое шестое чувство, которым они распознают вымысел. Франсиско ревнует к королю Дагоберу. Можно подумать, она собирается бросить его ради этого Леруа, которого знает без году неделя! Она заметила, что он по-прежнему ждет ее ответа, еле сдерживая гнев.
– Ну, здесь все просто. Мне нужно было в церковь…
– Зачем?
Господи, ну, в самом деле, зачем?
– Я хотела попросить отца Леже, чтобы он отслужил панихиду по папе.
– Это никак не могло подождать?
– Нет, мне приснился сон, в котором папа велел мне это сделать.
Франсиско что-то проворчал сквозь зубы, но вслух ничего не сказал. Она знала, что он прилежно изучает тшала – справочник по толкованию снов.
– А потом?
– Я сбилась с пути
– Сбилась с пути? В этой дыре, в которой прожила всю жизнь? Площадью в два квадратных километра?
– Не знаю, я очень испугалась, мне нужно было спрятаться.
– На разрушенном сахарном заводе? Какие все-таки бабы идиотки.
– Я просто потеряла голову. И спасибо за «идиотку».
– Я не хотел так говорить, – извинился Франсиско. – А этот твой приятель, он что, тоже заблудился?
– Леруа? Нет, он меня искал. Отец Леже сказал ему, что беспокоится, и он отправился меня искать.
– И он бросился навстречу буре ради твоих красивых глаз?
– Он нездешний и не понимал, как это опасно.
– Он тебя целовал?
– Что?
– Он тебя целовал? Он попытался тебя потискать?
– Этот старик? Ты с ума сошел! По правде сказать, я даже думаю, может, он, ну, ты понимаешь, что я имею в виду…
– Что? С кюре? – удивился Франсиско, оскорбленный этим предположением.
Возможно, она зашла слишком далеко.
– Нет, не с кюре, не будь дураком.
– Луиза, если этот тип хоть пальцем до тебя дотронется, я его придушу.
Она закрыла глаза. Франсиско по-настоящему начал ее раздражать. Он все больше и больше походил на оперного Отелло.
– Я устала… Пойди поищи, пожалуйста, вазу.
Он молча вышел. Слава богу! Почему Даг не пришел ее навестить? С другой стороны, если бы он наткнулся на Франсиско… Она вспомнила, что через несколько месяцев выйдет замуж за Франсиско, и от этой мысли ей нестерпимо захотелось спать.
Инспектор Фрэнсис Го чувствовал себя немного спокойнее. Прежде всего, он провел незабываемую ночь с Марией-Терезой, у которой остались на память следы на шее; потом он подумал, что в конце концов не так уж плохо все провернул. Наилучшей тактикой было бы притвориться мертвым. Разумеется, в переносном смысле, то есть не подавать признаков жизни. Какого черта Леруа раздул эту историю? Должно быть, кто-то проболтался. Своим большим ярко-голубым платком он вытер лоб, затем руки. Правда мало кому известна. Очевидно, Инициатор принял это слишком уж всерьез. «Они» послали Хуарес, чтобы прикончить Леруа. «Они» совсем потеряли голову. Но нельзя допускать, чтобы «они» стали агрессивными. Ему больше не нужны нежданные визиты лже-Камиля. Нет, необходимо успокоиться. Доказать свою лояльность. Но как? Он долго размышлял, ковыряя в зубах зубочисткой. Затем поднял телефонную трубку.