Я на это только коротко хохотнула, морщась от боли, но продолжая улыбаться. Похоже, я была права, когда говорила, что они нашли друг друга. У милейшего адвоката, оказывается, под маской внешней благопристойности скрывается та еще гниль. И я бы обязательно восхитилась их умением обманывать окружающих, пряча свое безумие под фальшивой маской вежливости, если бы не пальцы, сжимавшие мое плечо так, что явно останутся синяки.
— Ну да, мамочка… Ты прямо эксперт в воспитании детей, — хмыкнула, морщась от боли в губе. — А вам, господин Альцгольд, стоит лучше себя контролировать. Неизвестно, на кого в следующий раз нарветесь.
— Вы мне угрожаете, Мирослава? — от того, как он произносил мое имя, у меня к горлу подкатывала горько-вязкая тошнота. Но взгляда я все же не отводила, да. И не знала, чем обернется весь этот разговор, в тайне надеясь, что кто-нибудь выглянет в коридор.
Плевать на сплетни, тут свою жизнь бы спасти и психику. Потому как находясь рядом с этой парочкой я просто физически ощущала, как мой собственный ум медленно заходит за разум. И ничего хорошего это не сулило, никому, определенно…
— У вас интересные методы работы, господи Альцгольд. Не получилось договориться, решили действовать силой? — приятный, очень знакомый голос, с легкими вкрадчивыми нотками раздался как гром среди ясного неба, нарушив вязкую тишину, повисшую в коридоре. — Мило, не спорю. Но не практично. И уж точно не соответствует старой, доброй букве закона. Той самой, которой вы так яростно пытаетесь следовать.
Легкие шаги за спиной заставили меня сначала испугаться, потом обрадоваться, потом снова испугаться. А уж когда чужие руки обняли меня за талию, притягивая к широкой груди, я и вовсе попыталась вырваться. Пока не почувствовала ставший уже родным запах мужского парфюма. А все тот же до жути знакомый голос, не менее вкрадчиво то ли попросил, то ли приказал замершему на месте адвокату:
— А теперь будьте любезны, господин Альцгольд… Уберите руки от моей невесты. В противном случае, у вас будет самая впечатляющая по своей недолговечности карьера адвоката в мире. Я понятно говорю?
Глава 11
Что такое брак? Это союз двух любящих, ну или хотя бы симпатизирующих друг другу людей. Во всяком случае, так его понимает большая часть общества. Но вот меньшая его часть вынуждена рассматривать институт брака, как инструмент достижения собственных целей. Исключительно только бизнес, господа. Ничего больше.
Увы, Эрик Кальянов был ярким представителем этого самого меньшинства. И если уж быть откровенным, то о женитьбе может и задумывался, но не в ближайшую пару лет точно. Нет, он прекрасно понимал, что ему предстоит пережить это грандиозное мероприятие и даже составил примерный образ будущей спутницы. Дочь партнера по бизнесу или просто нужного и влиятельного человека, на выбор. Симпатичная (если повезет), достаточно умная, чтобы не надеяться на любовь с первого взгляда и жесткая, чтобы сохранить их брак, не смотря ни на что.
И да. Никаких лишних эмоций. Они не позволительная роскошь, когда речь идет о семейных капиталах. К тому же, брак — это сделка на определенных условиях, нарушать которые не выгодно ни одной из сторон.
Эти прописные истины старший сын семьи Кальяновых знал чуть ли не с пеленок. Знал, понимал, принимал, осознавал важность происходящего и…
Сам не заметил, как легко и просто легло слова «невеста» в адрес совершенно определенной девушки. Не подходящей ни под один из параметров (исключая внешность, ум и умение дать в глаз, когда оно того требуется), н имеющей ничего за душей, кроме вечного невезения и неуемного оптимизма. Состоящей из сплошных и бесконечных «не». И все равно, единственной, кто мог ею стать.
Правда, была пара нюансов, о которых Эрик предпочитал не думать, до поры до времени. Например, о том, как на его заявление отреагирует сама Мирослава. И судя по тому, как выразительно она отстукивала кончиком деревянной указки какой-то марш, подозрительно смахивающий на похоронный…
Зря он был так опрометчив, ох зря.
— Что это было? — наконец, поинтересовалась Мирослава, крутанувшись на скрипящем компьютерном кресле вокруг своей оси. И так красноречиво на него посмотрела, словно мысленно уже успела своего «жениха» не только расчленить, но закопать и скромно отпраздновать это неблагодарное дело.
Не удивительно. В коридоре немедленной расправе помешали нечаянные свидетели и звонок, оповестивший о начале большой обеденной перемены. Пришлось Мире проглотить все, что вертелось на языке и хватать его за руку, в срочном порядке ища место для уединения. А пока они лавировали между студентами, девушка успела чуть-чуть остыть, чуть-чуть подумать и…
Явно вспомнить три-четыре не самых гуманных способа добычи информации. Старая, добрая указка советских времен, выполненная в технике монументализма, как бы весьма недвусмысленно на это намекала, да.
— Что именно? — на всякий случай уточнил Эрик, стараясь все-таки не улыбаться слишком уж широко. Хотя удержаться от этого было невозможно. Мирослава в состоянии тихой, мирной ярости была просто…
Очаровательна. А еще опасна, непредсказуема, мстительна и эмоциональна. Но все равно, о-ча-ро-ва-тель-на. Если не брать во внимания тяжелые и острые предметы в ее руках. Эрик понятия не имел, кто учил ее кидаться, но судя по тому, что Мирка промахивалась в двух случаях из пяти, он был тем еще снайпером.
Хорошо еще она отвлеклась на первокурсника, решившего польстить своим вниманием главе студенческого совета и открывшего дверь в кабинет с ноги. Рык «В деканат дверь так открывать будешь!», подкрепленный теннисным мячиком, прилетевшим аккурат в лоб, наглядно продемонстрировал несчастному, как ему тут «рады».
— Эрик, солнце мое кудрявое… Не лохмать мне Сеню, его и так весь деканат побаивается. Пороги там солью засыпает, когда сарафанное радио оповещает о его внезапном появлении, стратегический запас святой воды и серебряных распятий обновляет… — Мирослава тихо фыркнула, продолжая буравить его недовольным взглядом. — Но Сеня — это Сеня, у него хоть справка от психиатра имеется. А вот какие у тебя оправдания я бы очень хотела узнать… И поподробнее, поподробнее, пожалуйста!
Эрик скорбно вздохнул, окончательно придя к выводу, что упоминание незнакомых мужчин, явно близко знакомых с Мирославой, ему не нравится. Даже больше, оно его как-то по особенному нервирует, вынуждая всерьез задуматься о приобретении лицензии на отстрел всех этих неопознанных личностей.
Глупо конечно, но когда ревность была логичной и адекватной-то? Тем более, учитывая, что сама девушка отрицает даже намек на что-то вроде романтических чувств между ними?
— Ну-у-у? — настойчиво протянула Мира, поддавшись вперед. И сощурилась, вкрадчиво так проговорив. — И не пытайся уйти от темы, кудряшка моя. У меня за сегодня столько интересного произойти успело, что я как бонусная карта в черную пятницу: готова к раздаче очешуительных бонусов всем и сразу!
Последнее прозвучало так весомо, что проигнорировать было просто невыносимо. И Эрик, тщетно пытаясь скрыть улыбку, обезоруживающе (как он искренне надеялся) улыбнулся, разведя руками:
— Даже в мыслях не было.
— Угу-у-у… — недоверчиво хмыкнув, Мирослава выразительно вскинула бровь, скрестив руки на груди.
Жест вышел чисто машинальным, привычным и неприятно резанул по душе. Парень, может и не был гуру в психологии, но кое-что понимал. Пришлось учиться читать людей, хотя бы по отдельным, поверхностным жестам, чтобы не попасть впросак. И глядя на позу Мирославы, Эрик мог только досадливо поморщиться. Она неосознанно, раз за разом, пытается от него отдалиться, закрыться и не подпустить к себе.
Это, если уж совсем честно, было обидно. Оправданно, да. По сути, они — чужие люди, ничем друг другу не обязанные. Но все равно обидно. Вот так вот нелогично, абсурдно и совершенно по-детски
А еще он не имели ни малейшего представления о том, что ж ответить на такой крамольный вопрос. Нет, Эрик знал, почему так сделал. Даже по пунктам мог бы расписать всю цепочку причин и следствий, еще и выводы частичные привести, со скидкой на отсутствие мнения второй стороны. Но что-то ему подсказывало, что такую правду Мирослава не то, чтобы не примет…
Не оценит так точно. Инстинкт самосохранения все-таки давал о себе знать, хоть и с явными перебоями в своей работе. И что-то не тянуло его получать те самые, заявленные бонусы, вот никак.
— М-м-м… — задумчиво протянув, Кальянов решил пойти по пути наименьшего сопротивления. Говоря проще — не соврать, но очень талантливо недоговорить. Главное, потом не путаться в собственных показаниях. — Один мой хороший знакомый спонсирует этот филиал. И ректор запросил крупную сумму денег, но вот обоснование просьбы как-то не предоставил. Согласись, подозрительно выглядит, да? — дождавшись медленного кивка, в знак согласия, парень едва заметно пожал плечами, продолжив. — Ну вот меня и попросили глянуть, стоит игра свеч или все-таки нужно намекнуть господину ректору на, скажем так… Некое подобие совести. Если у него она есть, конечно же. Увы, в нагрузку досталась экскурсия, добровольный провожатый потерялся по дороге, а я… — тут Эрик чуть насмешливо сощурился, стараясь говорить как можно спокойнее. Хотя до сих пор в голове порой вспыхивали очень уж красочные картинки дальнейшего разговора с так называемым адвокатом. — Я засмотрелся на творчество местных художников. И, как оказалось, очень вовремя решил повернуть за угол. Ну очень вовремя…
Мирослава на это поморщилась, неосознанно потерев плечо и основание шеи. Молодой человек, глядя на это, только улыбнулся еще шире. Старательно давя вспыхивающую в душе ярость, смешанную с ненавязчивым желанием размазать чью-то морду лица по ближайшей вертикальной поверхности.
И причины тут были не только в чувствах, связавших его с этой девушкой. Увы, нет, хотя они и были определяющим фактором во всем, что он делал, и будет делать дальше. Но все же, есть и кое-что еще.