— Вы бывали в Париже, сир де Вержи? — спросила она, когда пары вновь сошлись в очередной фигуре танца. — Брат что-то говорил мне про это.
— Да, мадам, я жил там, но совсем недолго, — отвечал, никак не ожидавший ее вопроса, Этьен. — Король вскоре уехал в Плесси, и с ним двор.
При выполнении очередного поворота невозможно было продолжить так внезапно начавшийся разговор. Делая новый переход, Анна произнесла:
— Приходите ко мне завтра, в полдень, мы побеседуем об этом.
— Хорошо, мадам.
Этьен волновался, подходя на следующий день к покоям регентши. Что сказать? Что влюблен? Глупо! На данном этапе просто нелепо. Если бы он увидел хоть какие-либо знаки внимания с ее стороны! Но их нет, поэтому беседа не коснется пылких чувств. Стало быть, она будет легкой и непринужденной — всего лишь о Париже. Но зачем это ему?..
Недоумевая, Этьен продолжал свой путь, не догадываясь, что Анна воспользовалась первой же возможностью, чтобы ближе познакомиться с человеком, который уже немало сделал для нее и для юного Карла. Ей нужен был такой дружеский разговор; быть может, он явится искрой, из которой возгорится костер. В конце концов, Катрин права: нельзя тешить себя несбыточной мечтой; нельзя любить того, кто в ответ на твои чувства лишь презирает тебя, а ныне считает врагом. Там, на заседании, она видела его глаза, устремленные на нее, — глаза смертельного врага! И он подтвердил это тем, что умчался в Блуа — покинул двор, чтобы только не встречаться с ней. Хорошо, хоть ненадолго. А она?.. Господи, да когда же кончится это наваждение? Отчего она беспрестанно думает об одном и том же? Да ведь она в церковь ходила, молилась Господу! Уж не ворожба ли имеет тут место? Она должна забыть его как возлюбленного. Обязана! Но как это сделать? Что послужит к этому толчком? Беседа с Этьеном де Вержи? Но ведь не о любви пойдет речь, всего лишь дружеский разговор впереди и ничего больше. А может быть, в ней проснется новая любовь, а старая умрет, подобно угасающему угольку в потухшем костре? Но каким образом? И возможно ли это?..
Занятая такими мыслями, Анна не заметила, как вошел лакей.
— Ваше высочество, к вам гонец из Блуа.
— Какой гонец? — бросила она в сторону двери непонимающий взгляд. — А где шевалье де Вержи? Я жду его.
— Гонец из Блуа, — бесстрастно повторил лакей.
— Из Блуа?! — дошло наконец до регентши. — Зови скорее, что же ты стоишь!
Вошел дворянин, один из ее людей, которых она, как и отец, рассылала повсюду, дабы иметь информацию обо всем, что происходило в королевстве и за его пределами.
— Какие новости, Сен-Пьер? — впилась в него глазами Анна. — Что говорит герцог Орлеанский, чем занят?
— Ваше высочество, вчера герцог покинул Блуа.
— Покинул? — стараясь сохранять спокойствие, переспросила графиня де Боже. — Стало быть, он едет сюда?
— Нет, мадам. Людовик Орлеанский во всеуслышание объявил, что уезжает в Бретань к своему кузену Франциску Второму. Он мотивировал свое решение следующими словами: «При дворе племянников дяде не нашлось места; что ж, он найдет его у своего двоюродного брата. Меня выгнали из Франции, и мне больше нечего здесь делать».
— Нечего делать?! Он так и сказал?.. — В возбуждении Анна заметалась по комнате; плоёная юбка не успевала раскачиваться из стороны в сторону. Она остановилась. — Но что он там будет делать? Кому он там нужен?
— Я мог бы ответить, если бы это не оскорбило слуха вашего высочества, — произнес сир Жан де Сен-Пьер.
— Говорите. Ничего более неприятного уже не может быть.
— «Бретонские женщины не хуже французских» — так с усмешкой сказал герцог.
— Он не может… он не должен! — вновь заволновалась Анна. — Скоро коронация Карла, и Людовик Орлеанский как первый принц крови обязан держать корону над головой юного короля. Если он не будет присутствовать, я вправе буду лишить его громкого титула, и он станет никем, а титул перейдет к Карлу Ангулемскому.
— Я только передал то, что слышал, мадам, — поклонился дворянин. — Не думаю, однако же, что герцог окажется столь безрассуден. Его необходимо вернуть. Его пребывание в Бретани может затянуться. Черт знает до чего могут они дойти вдвоем с Франциском, даже пойти войной на Францию!
— Не исключено, — коротко резюмировал Сен-Пьер.
— Поезжайте в Бретань, виконт, возьмите с собой несколько человек; деньги вам выдаст казначей. Информируйте меня о каждом шаге герцога; я должна знать все, понимаете, решительно все! И скажите ему, что коронация назначена на тридцатое мая.
Дворянин, снова отвесив поклон, вышел.
Анна устало опустилась на стул. А она только что дала себе слово забыть о нем… Но он враг, а потому о нем следует помнить. Враг? Не слишком ли резок переход от амурных иллюзий? Нет! Он сам вынудил ее к этому. Сам… Анна гордо вскинула голову, суженными глазами поглядела в окно, выходящее на запад, туда, где Бретань, и медленно, с трудом раздвигая губы, произнесла:
— Он сам… и он может натворить бед. А потому я должна вырвать его из своего сердца… вычеркнуть! — И продолжала после недолгого молчания, не поворачивая головы: — Чем еще кроме мятежа может грозить Франции столь внезапный отъезд? Чем? Чем?..
В это время доложили об Этьене.
— Нет! — решительно отрезала Анна. — Пусть позовут сюда супруга.
Вместе с Пьером она некоторое время размышляли над создавшимся положением, но оно оказалось столь неопределенным и одновременно многозначительным, что ничего конкретного им обоим в голову не пришло. Оставалось надеяться на благоразумие обоих герцогов и ждать сообщений осведомителей.
Пьер вышел и затерялся в толпе придворных.
Анна схватила со стола колокольчик.
— Немедленно разыщите Катрин дю Бушаж и приведите ко мне!
Ах, как нужно было ей сейчас общение с близкой подругой! Поделиться новостями, выслушать совет, поболтать наконец! Как хорошо, что у нее есть такая подруга!
И тут она услышала:
— Но, ваша светлость, мадам дю Бушаж давно ожидает в приемной.
Анна быстро поднялась и вышла в коридор. И сразу увидела всех троих — своих друзей. Они стояли у подоконника и глядели на нее: Этьен — вопросительно, Катрин — обмахиваясь веером и с улыбкой, Рибейрак — без всякого выражения на лице, словно происходило нечто само собой разумеющееся.
Анна чуть не бегом направилась к ним.
— Мои друзья! Боже мой, как я рада!.. Катрин!
Они расцеловались.
— В своем одиночестве ты скоро совсем сойдешь с ума, — заявила подруга.
— Уж не случилось ли чего, мадам? — полюбопытствовал Рибейрак. — У вас такой потерянный вид. Муж обзавелся любовницей? Максимилиан двинул на нас свои, потрепанные в стычках со швейцарцами, войска?
— Герцог Орлеанский собирается приступом взять Амбуаз? — предположил Этьен.
— Куда ему! — махнул рукой Рибейрак. — Если он еще не превратил Блуа в гнездо разврата, то в данное время он, скорее всего, озабочен именно этим.
— Вы почти угадали, Рибейрак, однако местом для этого он избрал Бретань. Сейчас он, надо полагать, на полпути к Нанту.
— О, вдвоем с кузеном они поставят это предприятие на широкую ногу, — не могла не съязвить Катрин. — Франциск Второй в этом отношении недалеко ушел от своего кузена.
Анна помрачнела:
— Если бы только это.
— А что же еще? — вскинула брови Катрин.
— Имея перед собой лишь эту цель, Людовик Орлеанский не помчался бы в Бретань.
— Это правда, — согласно кивнул Рибейрак. — В Блуа не меньше, чем в Нанте, шлюх и тех, кто с восторгом готов задрать подол перед принцем дома Валуа.
— Филипп! — бросила на него укоризненный взгляд Катрин. — Укротишь ты когда-нибудь свой длинный язычок?
— Прошу простить, благородные дамы, — отвесил изящный поклон Рибейрак, — но я привык называть вещи своими именами. Это смогли бы подтвердить все подручные Вельзевула, появись они здесь в эту минуту.
Анна улыбалась и… завидовала подруге. Как не хватало ей такого непринужденного, дружеского общения! Как хотела бы она иметь такого близкого друга! Ведь она одна, всегда одна… И не станет ли этим другом Этьен де Вержи, ведь Катрин говорила, что он в нее влюблен. Но так ли? И она бросила быстрый и мгновенно всё изучающий (что присуще любой женщине) взгляд на Этьена. Слегка смутившись, он опустил глаза, что позволило Анне сделать верный вывод: подруга была права.
— Вы должны простить меня, сир де Вержи, за то, что я не смогла принять вас, — вынудила она его поднять на нее взгляд. — Виной тому гонец, что привез весть из Блуа.
— Надо полагать, мадам, это вызвало у вас некоторую растерянность, которую сменила озабоченность. Загадочный поступок герцога и впрямь заставляет задуматься. В самом деле, не кроется ли за этим какой-либо скверный шаг с его стороны?
— Об этом и я подумала.
— Муж тебе не помог? — спросила Катрин.
— Мы решили дожидаться известий из Нанта. Что бы ни предпринял герцог, мне сразу же станет известно, и я сумею принять контрмеры.
— Игра может вестись тайно, — многозначительно обронил Этьен. — Вашим людям будет и невдомек, что на самом деле может таить в себе этот необычный визит.
— Вы имеете основания предполагать какую-либо каверзу по отношению к наследнику престола или, быть может, в мой адрес? — с любопытством спросила графиня де Боже.
Все напряженно ждали ответа. В полной тишине Этьен негромко проговорил:
— С давних пор французские короли мечтали покорить герцогство Бретань, объявив его территорией единого королевства. Ту же мечту, насколько мне известно, лелеял и ваш отец. Но что не удавалось королям, то может удаться герцогу, не правда ли? Так почему бы принцу Орлеанскому, потеряв королевство, не возместить ущерб, став владельцем такой территории, как Бретань? Немалый кусок — во много раз больше, чем тот, которым он нынче владеет.
— Отчего ему вздумалось бы так широко разевать рот? — недоуменно смотрел на приятеля Рибейрак. — С какой стати? Там правит Франциск, его кузен, самая младшая ветвь. Не думаю, что ему придет охота подарить свои владения старшей ветви.