Тем временем они выехали из ворот и продолжали путь по дороге в Ле Руль, ведущей к Булонскому лесу. У местечка Сен-Рош, поравнявшись с постоялым двором «Три голубя», они повернули вправо, направив лошадей вдоль колеи, ведущей меж полей и огородов в сторону Позорного столба у подножия холмов с мельницами.
— Что привело вас в Париж, Этьен? — неожиданно спросила Анна. — Таким было желание отца?
Этьену показалось, что он ослышался: она назвала его по имени!
— История обычная и стара, как мир, — отвечал он. — Моему старшему брату показалось, что отец в завещании обделил его землей, и у них началось нечто похожее на войну. Занимать сторону брата и идти против отца я не хотел: глупым и преступным посчитал я это. Стать на сторону отца? Но что это дает? Только наживу себе врага в лице брата. Не выбрав ни то, ни другое, я ушел из дома, а потом продал свою землю в уплату за долги, которых немало наделал мой отец. Среди придворных оказался мой знакомый, он и приютил меня в своем доме на Печной улице. Всего один день пробыл я в Париже и не успел еще толком ничего понять, как увидел вас…
Секунду-другую длилось молчание.
— И что же? — немного игриво спросила Анна. — Я вам понравилась?
— Едва я повстречал вас, как понял…
— Смотрите! — не дала ему договорить Анна де Боже, казалось, даже не слышавшая ответа своего спутника. Она вытянула руку вправо. — Вот оно, то самое место. Здесь Орлеанская дева была ранена стрелой в бедро.
Этьен поглядел в ту сторону. Маленький пригорок, на нем плита и крест. Они подъехали ближе. Что-то написано было на плите, но разобрать слова невозможно: они потемнели, покрылись зеленью. Странно, как он не обратил внимания на это место во время поединка. А сейчас он живо представил себе то, что произошло здесь чуть больше полувека тому назад: со стены, невидимая, летит стрела и впивается Жанне в ногу; она падает, ее подхватывают под руки верные соратники: Жан Дюнуа, Жиль де Рэ…
— Попытка освободить Париж от врага оказалась неудачной, — проговорила регентша, словно угадывая мысли кавалера. — Концом Жанны стало ее пленение бургундцами в сражении при Компьене. После этого они продали ее англичанам.
Прогулка продолжалась. Миновав сады и огороды, они свернули на тропу, идущую параллельно городской стене в сторону Монмартра. Анна остановила лошадь, устремила взгляд на купы каштанов, буков и вязов; меж ними поляны в цветах и травах и петляющий в лугах и по ложбинам прозрачный ручей.
— Здесь мы часто гуляли с Катрин, скакали и бегали наперегонки, пили воду из ручья, собирали цветы и ягоды, а потом лежали в траве, глядели в голубое небо и мечтали о любви, о семье, о детях… — Она не спеша тронула лошадь, повернувшись лицом на северо-восток. — А вы, Этьен? Случалось ли вам мечтать?.. — Она не договорила и внезапно, натянув поводья, указала куда-то рукой. — Смотрите, два всадника! Едут нам наперерез. Что им от нас надо?
Те, о ком говорила Анна, с виду обычные разбойники, и в самом деле подъехали и вызывающе загородили собою дорогу. Только тут регентша и ее спутник увидели, что незнакомцев трое: третий, незаметный издали, сидел за спиной у одного из конных. Все они одеты неброско, но вооружены; на голове у каждого шляпа.
— Гляди, какая удача! — осклабился один из них, нахальным взглядом окинув Этьена и его спутницу. — А мы-то голову ломаем, где достать лошадь для нашего товарища. — Он подъехал ближе и вызывающе воззрился на Этьена. — Приятель, не одолжишь ли нам своего коня? Не поверишь, как тяжело моей бедной лошадке таскать на спине двоих вместо одного. Так уж вышло, что мой друг остался без лошади; история невеселая, да и долго рассказывать, а времени мало. Я бы купил, но нет денег. Ну так как, сговоримся? Очень уж нам твой скакун пришелся по душе.
И он повернулся в седле. Сидевший за его спиной подельник энергично кивнул.
Этьен усмехнулся:
— Говоришь, понравился мой конь? Отрадно это слышать, но как же быть со мной? Вам обоим не мешало бы поразмыслить над этим. Похоже, такой пункт не входил в ваши планы?
— Почему же? Мы подумали и об этом. Сказать тебе, к какому мы пришли решению? Так слушай же. Ты сядешь на лошадь позади своей дамы, обнимешь ее крепко за талию, о чем она, поверь, давно уже мечтает, и вы оба преспокойно доберетесь туда, куда вам надобно.
— Ого! Клянусь троном Люцифера, любопытное предложение! Но вот вопрос: придется ли это по вкусу мне и моей даме? Давай-ка вначале спросим ее.
— Еще чего! — сурово отрезала дама. — Мне вовсе не улыбается такое продолжение нашей прогулки.
— Вот видишь, друг мой, дама не согласна, — насмешливым тоном продолжал Этьен. — Мне очень жаль, что ничего умнее, судя по вашим глупым рожам, вам в голову не могло прийти.
— Представь, эта единственная мысль показалась нам самой правильной, клянусь пятками папы! Так что придется тебе, дружище, слезть с коня, да поторопись, нам не с руки терять время, к тому же мой друг успел заработать себе мозоли на бедрах и ягодицах.
— Чертовски неприятная это штука, спешу доложить, — поддакнул тот, кто сидел за спиной всадника. В тот же миг он соскочил с коня. — Ему хорошо, — кивнул он в сторону седока, — он в седле, а мне, представь, каково? Ну же, дружок, поторапливайся, пока нам не пришла охота завладеть конем твоей дамы, раз уж ты такой несговорчивый.
— Что?! — вскричал Этьен, нахмурившись и положив руку на эфес шпаги. — Мерзавец! А ну, проваливай отсюда вместе со своими приятелями, не то…
— Не то что? — с вызовом подбоченился незнакомец, стоя уже в двух шагах от морды лошади Этьена.
— Не то мне придется научить тебя хорошим манерам, клянусь преисподней! Тебе по нраву моя лошадь, а вот мне не по нутру твоя мерзкая харя, которая, кажется, только и ждет, когда на ней оставит хорошую отметину моя плетка или острие клинка.
— Гляди, какой прыткий, — усмехнулся незнакомец, переглянувшись с дружками. — Жаль — такой молодой, а уже ищет смерти. Что ж, милый друг, спускайся на землю, коли мечтаешь увидеть старуху с косой. Не беспокойся, мы не тронем твоего коня, да и твою даму тоже, пока не перестанет биться твое сердце.
И он обнажил шпагу. Этьен соскочил с седла, и они скрестили оружие. Оба всадника молча наблюдали за схваткой, затем, когда увидели, что их товарищ имеет дело с сильным бойцом, один из них спешился и поспешил на помощь приятелю.
Анна, сидя в седле не шелохнувшись, с видимым интересом следила за развитием событий.
Сражаться с двумя одновременно было нелегко, но Этьен успешно отражал атаки, пробовал даже нападать, однако это ему не удавалось. Звенела сталь, сыпались удары, не причинявшие ему пока что вреда, а его противники между тем, как ему показалось, даже нагло улыбались… Положение изменилось, когда третий всадник, отчего-то переглянувшись с графиней де Боже, спрыгнул с седла и присоединился к своим друзьям.
Этьен немного отступил, недоумевая, отчего ни один из троих не использует выгодных моментов для атаки, и с грустью думая в то же время, что когда им надоест забавляться, с ним немедленно будет покончено. Вот если бы у него была вторая шпага! Он вспомнил, как старый эконом их замка обучал его владению оружием обеими руками. Как жаль! Он чувствовал бы себя гораздо увереннее, быть может, даже поразил бы кого-нибудь из троих, а потом остальных. И все же он не унывал. Одно утешение прибавляло ему сил: он умрет во имя любви к своей даме сердца и у нее на глазах, а стало быть, смерть ему не страшна, ибо ее не сочтут позорной. Он умрет как рыцарь, защищая свою даму и с улыбкой на устах!
Но дама сердца, которую, похоже, не устраивал такой результат встречи, неожиданно властно подняла руку:
— Остановитесь! Довольно!
Три шпаги тотчас застыли в воздухе, взметнулись острием вверх и послушно юркнули в ножны.
Этьен опешил, не замечая, как Анна, прикрыв веками глаза, легко кивнула всем троим. Они молча смотрели на нее, выражая всем своим видом безоговорочное повиновение.
— А теперь убирайтесь! — тоном, не терпящим возражений, произнесла она. — Регентша королевства Французского приказывает вам!
Троица, обнажив головы, низко поклонилась, вскочила на коней и мигом исчезла, словно ее тут никогда и не было. Анна проводила ее взглядом и повернулась к своему спутнику, терпеливо ожидающему объяснений.
— Вы храбро сражались, мой доблестный рыцарь! Я довольна. Ради бога, простите меня за эту интермедию, в которой вы показали себя как истинный Галаор.
Этьен, усмехнувшись, убрал шпагу в ножны.
— Так это была всего лишь шутка?
— Я бы сказала, маленький экзамен. В самом деле, должна же я знать, кому я доверила свою жизнь. Зато теперь я твердо уверена, что меня охраняет настоящий рыцарь, который не даст в обиду ни себя, ни свою даму сердца, а потому он, несомненно, достоин уважения к себе… и любви.
Этьен счел нужным обратить внимание спутницы на реальность:
— Однако я мог ранить одного из ваших людей или даже убить.
— Отнюдь: все трое опытные бойцы; я отобрала лучших.
— Тогда они наверняка убили бы меня.
— Никоим образом: им были даны на этот счет соответствующие указания. Но продолжим наш путь, мой верный паладин.
Они направились дальше в виду городской стены Карла V — высокой, с башнями меж куртин, с бойницами и зубцами в рост человека. Слева показались какие-то строения в окружении полей, огородов и двух прудов, восточнее которых высилось двухэтажное массивное сооружение квадратной формы, с остроконечными башнями по углам. Неподалеку от него — селение с низкими домишками, меж которых стоял дом с высокой двускатной крышей.
Анна вытянула руку в том направлении:
— Королевская ферма под названием «Рига лодочницы». Отсюда на стол короля попадает птица, рыба, яйца, овощи и фрукты. Островерхая крыша — это кабачок «Добрые католики», мы не раз навещали его с Катрин и фрейлинами моей матери. Отмечу, он славится отменными блюдами. Вам не довелось там бывать?
— Увы! — вздохнул Этьен. — Но я непременно поставлю в известность Рибейрака об этом райском уголке, и в самое ближайшее время мы нанесем визит хозяину этого заведения. Но что там вдалеке, мадам, за фермой? Кажется, какой-то дворец?