— Ночи прохладные, не простудиться бы тебе, Филипп, — попробовал отказаться Этьен.
— Тебе моя рубаха нужнее, чем мне, а простуда меня не возьмет, — смущенно улыбнулся Рибейрак. — Она не посмеет этого сделать, кость ей в глотку, ведь я еще ничего не знаю о битве и готов сию же минуту вступить в бой, если только… черт возьми, если только еще не поздно. Сдается мне, однако, Этьен, что мы с тобой опоздали. Где войска, почему не слышно шума сражения? Его прервали, чтобы вновь начать с восходом солнца? Что произошло, Ласуа? Клянусь вратами ада, ни я, ни мой друг решительно ничего не понимаем.
Ласуа все видел, но вынужден был бездействовать: его лошадь пала под градом стрел, пущенных вдогонку. Ему удалось найти другую, но в его помощи на поле боя никто уже не нуждался. И он рассказал о том, как кончилась битва, а также о том, какая участь постигла герцогиню Бурбонскую.
Друзья молчали, не в силах поверить в то, что регентша попала в плен. Как так, ведь битва выиграна! Кто же это мог пленить Анну де Боже, да еще и обойтись с ней подобным образом — как с простолюдинкой, с прокаженной, как с ведьмой, которую повезли на костер! Кто же, как не тот, которого она когда-то любила, в безумной надежде ожидая ответного чувства! Такого простить нельзя — ее родственнику, первому принцу крови!
— Нет, какова скотина! — скрипел зубами Рибейрак, до боли в пальцах сжимая рукоять шпаги. — Видан ли где такой мерзкий, такой бесчестный поступок! И это мужчина, который носит звание дворянина! Когда-то я был его осведомителем, нынче же я с удовольствием вылущу ему кишки, коли Господь предоставит мне такую возможность.
— И ты видел, Ласуа, в какую сторону они направились? — спросил Этьен.
— Не к Ренну, как, по здравом размышлении, надлежало им поступить. При свете дня их легко могли догнать воины короля. Но кому может прийти в голову искать беглецов в противоположной стороне, где, кроме лесов и пересеченной местности, ничего нет? И, уж во всяком случае, погоня не устремится в этом направлении ночью.
— Мы спасем герцогиню! — воскликнул Рибейрак.
— Мы обязаны это сделать, Филипп, — кивнул Этьен. — Однако путь неблизкий, да и темь кругом. Что предпринял герцог, как узнать?
— Я узнал это, мой мальчик, — отозвался Ласуа. — Я проследил за ними, и мне известно место их стоянки. Они расположились на ночлег довольно далеко отсюда, и наша задача — неожиданно нагрянуть к ним в гости.
— Пешими, без лошадей, имея всего лишь несколько шпаг против нескольких дюжин копий и мечей?
— Хватит и трех, друзья мои, если учесть, что воины герцога скоро уснут. Что касается лошадей, то я позаботился об этом, слава богу, их хватает здесь после битвы. Они совсем рядом, в нескольких шагах; коновязью послужили кустарник и деревья.
— Славный наш Хирон, так ты и коней нам привел, — растроганно промолвил Этьен.
— Что бы вы делали, мальчики мои, без вашего старого доброго учителя? Четыре лошади ждут нас.
— Четыре?
— Мы ведь отправляемся спасать герцогиню.
— Прекрасно! Чтоб мне не сидеть за одним столом с самим сатаной в обществе всех ведьм Бретани, если нам не послало тебя само небо! — с восторгом выразил свое отношение к происходящему Рибейрак.
— А нынче оно приказывает нам отправиться на поиски нашей прелестной амазонки. Мы обязаны ее спасти, друзья мои, кроме нас этого не сделает никто. Ла Тремуй, конечно же, обнаружил пропажу, но кому известно, где искать ее? По моему разумению, поиски начнутся утром, но неведомо, сколько уже лье будут отделять королевское войско от той, которую оно не уберегло. И оно, разумеется, пойдет к Ренну. Ла Тремуй, надо полагать, где-то неподалеку, и можно было бы, конечно, найти его и организовать налет, но… кто знает, на какую еще подлость может пойти этот главарь Алоидов, узнав о приближении войска к их стоянке? Будучи сам особой неприкосновенной, он может лишить жизни нашу королеву… виноват, регентшу. Однако не столь велика вина: всем известно, что мадам де Боже люди называют королевой. Ко всему сказанному прибавлю: нам нельзя терять времени; вдруг герцог передумает и, невзирая на ночь, отправится дальше?
Выступление Ласуа было немедленно одобрено, и все трое, сев на лошадей, под покровом ночи, стараясь не производить лишнего шума, двинулись в том направлении, какое указал старый учитель.
Глава 6ВОТ Я И ОТПРАВЛЯЮСЬ НА БАЛ К САТАНЕ…
Было уже около полуночи, когда трое друзей, оставив лошадей в ближайшем овражке, тихо подкрались к лагерю. Глубокая тишина царила вокруг. Мирно паслись на поляне лошади, люди спали на земле, подложив под голову седла; невдалеке обменивались короткими фразами часовые. Ближе к деревьям высилась палатка, рядом с ней одиноко, мрачно, точно остановившись ненадолго на пути к эшафоту, стояла телега с клеткой, в клетке — узница со связанными за спиной руками и кляпом во рту. Не шевелясь, она сидела в углу и угрюмо глядела перед собой в черную пустоту ночи.
И вдруг перед ней — Этьен и Рибейрак, словно два призрака с того света, ибо она думала, что их уже нет в живых. Нет, в самом деле, такое ей могло разве что присниться. А вот и их кентавр рядом с ними. Все трое, озираясь по сторонам, подобрались тем временем вплотную к повозке. Анна глаз с них не сводила, особенно с возлюбленного; он казался ей в эти минуты Девкалионом, а ее дядя — разгневанным Зевсом[24].
— Слава богу, они сунули герцогине тряпку в рот, — негромко произнес Ласуа. — Не будь этого, она могла бы выдать нас криком радости.
— Наша дама вовсе не так глупа, как вам кажется, мэтр Хирон, — так же тихо отозвался Рибейрак. — Однако догадываюсь, что сейчас на устах очаровательной пленницы, которую герцог по ошибке принял за ведьму. Вот что она сказала бы, будь у нее такая возможность: «Вы ли это, мои храбрые Диоскуры? И вы пришли, чтобы спасти свою сестру, похищенную Тесеем!»[25]
— К черту Тесея! Смотри! Замок! — Этьен вытянул руку в сторону дверцы. — Этот негодяй запер ее!
— Было бы удивительно, друг мой, если бы он этого не сделал.
— А ключ? Как узнать, у кого он?
— У кого же, как не у того, кто запер клетку, — резонно заметил Ласуа, — а сделал это похититель дам, дядя нашей герцогини, черт бы его побрал.
— Можно было бы сломать этот проклятый замок, но это наделает много шуму и нам придется составить компанию мадам де Боже. Дабы этого не произошло, нам следует бесшумно открыть замок ключом, которого у нас нет.
— Полагаю, пленница прекрасно видела, кто и куда положил ключ от этого замка, — не сводил глаз с Анны Этьен, — И для того чтобы она поделилась с нами своими наблюдениями, нам необходимо освободить ей руки.
— Разумеется, но она и без того скажет нам, у кого ключ. Мадам, он у герцога? — спросил Рибейрак.
Пленница в ответ кивнула.
— Прекрасно! Теперь осталось узнать, куда он его дел. Анна тем временем подползала все ближе к дверце. Рибейрак вытащил шпагу.
— Вместе с веревкой легко порезать руки, — остановил его Этьен. — Гораздо безопаснее воспользоваться другим предметом.
Он вытащил кинжал и, дождавшись, когда можно будет достать до ладоней, обрезал веревку. Анна в тот же миг вытащила тряпку изо рта.
— Ключ висит у герцога на шее, — возбужденно заговорила она. — Сам он в палатке. Ах, друзья мои, я так боюсь за вас! Будьте осторожны, с ним двое оруженосцев, а палатку охраняет часовой.
— Весьма своевременное сообщение, мадам герцогиня, — с легкой улыбкой произнес Рибейрак. — Оно увеличивает наши шансы, герцога — уменьшает, а его охраны — сводит к нулю.
— А теперь, мадам, мы вынуждены на время покинуть вас, — сделал короткий поклон в сторону клетки Ласуа. — Считайте себя спасенной, если нам удастся слегка придушить вашего дядю, и оставьте надежду на скорое освобождение, если нам это не удастся.
И все трое бесшумно скрылись в темноте. Этьен на прощанье поцеловал Анне руку, и она послала ему воздушный поцелуй.
Часового убрали в один момент: Этьен сзади зажал ему рот рукой, а Рибейрак вонзил кинжал меж ребер. Убедившись, что все прошло без шума, Ласуа осторожно откинул полог палатки, и они быстро вошли.
Герцог Орлеанский спал на боку на ложе из веток, в ногах у него калачиком свернулся слуга, другой устроился в противоположном углу.
— Черт возьми, — пробормотал Рибейрак, — клянусь харей сатаны, недурная получилась бы картина, когда утром, пробудившись, солдаты увидели бы в клетке вместо пленницы своего предводителя.
Ласуа строго взглянул на него:
— Болтовня потом. К делу!
В том, кто лежал у ног герцога, Рибейрак узнал того, кто огрел его чем-то тяжелым по голове. Прекрасный случай свести счеты! Как упустить? Недолго думая, должник схватил дубовое полено, лежавшее у входа, и обрушил его на голову слуги, на беду свою или же к счастью снявшего шлем. Тот, лишаясь чувств, а может быть, и самой жизни, слабо вскрикнул. Герцог пошевелился, повернулся на спину и внезапно открыл глаза. Ласуа бросился к нему и мигом зажал ему рот рукой. Этьен тем временем искал ключ, а Рибейрак связывал герцогу руки за спиной…
И вдруг он тихо вскрикнул и застыл. Ласуа, успевший уже запихнуть принцу в рот его же носовой платок, взглянул на Рибейрака и содрогнулся от ужаса: в груди у его ученика, чуть ниже ключицы, торчала рукоять ножа. Ласуа вспомнил о втором слуге и повернул голову в сторону противоположного угла. Вовремя! Оруженосец раскрыл рот и закричал:
— На помо!..
Крик, оборвавшись, застрял в горле. Молнией блеснул в воздухе клинок и вонзился ему меж зубов. Выдернув шпагу, Ласуа для надежности еще раз воткнул лезвие в горло стоявшего на коленях оруженосца. Не издав больше ни звука, тот упал ничком. Вслед за ним с тихой улыбкой и повернувшись при этом, прямо на герцога упал и Рибейрак, успевший все же связать руки пленнику. Этьен, с ключом в руке, бросился к другу и выдернул кинжал. Из раны ручьем вырвалась кровь.